— Ну, в общем, да, — неуверенно сказала Алина, одновременно гадая, чем для нее может обернуться секундная слабость в обществе прирожденных воинов.
По всему выходило, что хуже все равно не будет.
— Почему? — сразу спросил предводитель краббов.
— Ну, человек, все-таки, — совсем замялась Алина.
Предводитель краббов в ответ недовольно фыркнул.
— Слушай, насчет этого проклятого письма, — осторожно начала Алина. — А вдруг его вообще не было?
— Было, — коротко ответил предводитель краббов, и вынул из поясной сумки сложенный вчетверо лист зеленоватой бумаги: — Вот оно. Я нашел его, пока наши синерожие союзники громили улей. К сожалению, от одной половины описания толку немного, а наш жрец не желает обменять тебя на вторую половину.
— Почему? — искренне изумилась Алина.
— Потому что желает принести тебя в жертву Фервору, — недовольно пояснил предводитель краббов. Скривился, и задал неожиданный вопрос: — Считаешь ли ты себя святой Алгоры?
— Э… Ну… Не знаю, — только и смогла выдать Алина без предварительного обдумывания.
— Плохо, — сказал предводитель краббов. — Некоторые мои воины так считают, и это порождает большие сложности с твоим жертвоприношением. Если узнаешь наверняка, пожалуйста, дай мне знать.
Он повернулся, и зашлепал прочь. Его воины остались рядом с девушкой, встав на страже. Тому краббу, что принес сюда пленницу, это не очень понравилось. Они злобно поворчали друг на друга, но у новоприбывших был численный перевес и лучшее оружие, поэтому тому не оставалось ничего иного, как убраться. Алина, которая с растущим опасением следила за спорщиками, вздохнула с облегчением. Ей, если подумать, было все равно, под каким соусом ее принесут в жертву. Лишь бы в пылу спора не закололи. Все церемонии огнепоклонники проводили на рассвете, что давало несколько часов жизни. За это время Алину вполне могут спасти. Или перепохитить… Вот знала бы, какое наследство оставил отец — послала бы письмо с сожалениями на имя хранителя Сергия, и уехала бы далеко на восток, или еще куда. Не так важно. Главное, подальше от всех этих безумцев с их кладами и жертвоприношениями.
Предавшись меланхолии, сам момент спасения Алина пропустила. Один из стражей застыл, как изваяние. Другой неспешно прохаживался туда-сюда. Когда этот второй вдруг повалился на своего товарища, тот даже успел удивленно раскрыть глаза. Серая тень материализовалась, и хлестнула по ним. Крабб отшатнулся, и открыл было рот, чтобы разом выразить свое недовольство и поднять тревогу. Гарпун оседающего трупа взлетел вверх, и навсегда лишил оплошавшего стражника права речи.
Мертвые тела осели на пол. Алина же, напротив, взмыла вверх, подхваченная сильными руками. Не тратя время на ремни, тень быстро унесла ее во тьму. Это похищение, в отличие от предыдущего, прошло для краббов незамеченным, но в гроте были не только краббы. Пара зорких глаз следила за Алиной из темноты, упиваясь ее беспомощностью и, как казалось, обреченностью. Счастье оказалось недолгим.
Проглотив разочарование, Улти заорал на весь грот:
— Тревога! Девчонку украли! Держите их, идиоты!
Кто-то оглянулся на шум, но не все краббы владели всеобщим, поэтому больше смотрели на крикуна, и взгляды эти доброжелательностью не отличались.
— Какой же он все-таки гад, — констатировала Алина.
— Тихо, — скомандовала тень, продолжая беззвучно шагать по мелководью.
Несколько краббов прошлепали к расщелине, обнаружили трупы и коротким свистом известили остальных. Лагерь пришел в движение. Часть воинов тотчас ушла под воду, другие развернулись широкой цепью и побрели по отмели. Несколько групп помчались в разных направлениях. Короткий пересвист известил о причинах переполоха караульных у выхода из грота.
— Скорее, кретины! — продолжал надрываться Улти. — Туда! Туда!
В воздухе беззвучно пронеслась арбалетная стрела, устранив источник лишнего шума. Тень прижала Алину к стене, закрывая собой. Мимо протопал отряд краббов. Один подозрительно потянул носом воздух, и замедлил шаг. Остальные поспешили дальше. Задержавшийся недовольно фыркнул, и зашлепал следом, но все-таки вернулся, и остановился, принюхиваясь. От стены отделилась тень. Крабб поднял голову, пытаясь разглядеть, кто ее отбрасывает. Вынырнувший из темноты нож ударил его в шею.
Тень ловко подхватила пошатнувшуюся Алину, и быстро направилась к воде, мысленно кляня внимательного крабба. Ее чуткие уши уловили осторожное шлепанье. Отряд заметил потерю бойца, и возвращался, стараясь не вспугнуть добычу. Тень зашла в воду по пояс. Дальше отмель резко обрывалась вниз. Тень перерезала ремни, стягивающие алинины запястья, и отбросила их в сторону.
— Надень маску, и плыви рядом со мной, — шепнула она, ложась на воду.
Алина поспешила исполнить указание. Прижимаясь ко дну, они больше поползли, чем поплыли. Приближавшийся отряд краббов протопал почти рядом, но тем и в голову не пришло, что у беглецов хватит нахальства поплыть навстречу. На что тень и рассчитывала. Чуть отстав, она перерезала ремни на ногах Алины, спрятала их под плащом, и легким толчком велела той плыть дальше, забирая левее, к обрыву. Каменная стена уходила отвесно вниз. Краббы тем временем обнаружили мертвеца, перерезанные ремни чуть в стороне от него, и свистом известили остальных о предполагаемом местонахождении беглецов. Направление было ложным, но краббы тоже не первый день играли в такие игры, и сразу расширили зону поисков. Тень чувствовала поднятые ими колебания воды, и эти колебания неумолимо приближались. Скорость приближения оптимизма не внушала.
Тень догнала Алину, поймала за кисть и начала складывать пальцы в слова:
"Нас не заметили, но догоняют. Чувствуешь впереди течение?"
"Да. Холодное", — ответила Алина.
"Отлично. Оно впадает в расщелину. Держись этого курса, и ты ее не пропустишь. Заплывешь в расщелину, и плыви по течению. Если повезет, оно выведет тебя на поверхность. Если нет, затаись и жди. Я вернусь".
"Куда ты?" — спросила Алина.
"Одна я проскользну мимо краббов. Найду помощь, и вернусь".
"Найди Брика", — попросила Алина.
"Непременно", — пообещала тень. — "Он — самый разумный из всей этой компании. Возьми".
Тень вложила ей в руку нож, легко сжала кисть на прощание, и тотчас исчезла. Алина неуверенно провела рядом рукой. Никого. Подавив легкий приступ паники, Алина поплыла дальше. Главное — не пропустить расщелину, присутствия которой девушка, в отличие от тени, совершенно не ощущала. Отец, вроде, что-то подобное пытался ей привить, но безуспешно. Единственное, что осталось от его науки — никогда не паниковать. Паника под водой убивает быстрее мако. Еще там было что-то про течение… Алина поймала мысль за хвостик, как зазевавшуюся рыбешку, и рассмотрела со всех сторон. Точно, было. Как будто бы перед узким местом течение воды усиливается. Вот как, например, здесь — словно подсказал кто-то.
Девушка подалась ближе к стене, и точно коснулась пальцами сглаженного водой уступа. Расщелина была неширокой — Алина едва могла в нее протиснуться, но дальше стены расступались, позволяя плыть нормально. Тьма в тоннеле была кромешной, и двигаться приходилось исключительно на ощупь. Алина держала нож наготове, готовая устрашить — тоже на ощупь — любого подводного злодея. Стиль продвижения был творческим компромиссом между стремлением шуметь погромче, чтобы заранее распугать местную ядовито-кусаче-колючую живность, и желанием вести себя потише, чтобы не привлечь внимание краббов.
Выбранная тактика оказалась успешной. За первые полчаса пути девушку никто не поймал, не укусил и она всего два раза ушибла пальцы о камни. Потом тоннель раздвоился. Один путь круто уходил вниз, другой плавно забирал вверх. Течение было сильным внизу, наверху почти отсутствовало. Видимо, туда поступали излишки воды, что свидетельствовало о сужении нижнего тоннеля. Алина задумалась. Путь наверх мог вывести ее на поверхность. Путь вниз определенно тоже вел не в тупик, должна же вода куда-то деваться. Впрочем, все могло быть совсем не так, и даже наоборот.
