Ознакомительная версия.
Я очнулся на скрипучей деревянной кровати. Горела масляная лампадка и две свечи в изголовье. В избушке было прибрано, подметено, флюиды мертвой тети Сони не летали. Я лежал поверх покрывала – в грязной одежде, грязных сапогах. В ногах у меня в задумчивой позе сионского мудреца сидела Виола с сияющей от чистоты мокрой головой, завернутая во что-то старенькое, но чистое. Покосилась на меня… и улыбнулась.
– Мы где? – спросил я.
– На окраине Крюков, которую Хаим облюбовал под свой кибуц. Не волнуйся, тут тройная система охраны. Нам выделили домик тети Сони. А сама тетя Соня… будем считать, что уехала в Америку.
Хорошо, в Америку так в Америку.
– Ночь уже, – негромко сообщила Виола, – спать пора. Вся деревня спит – за исключением тех, кому спать не положено. Иди мойся и снова ложись. Я подожду тебя.
Что-то сладкое заныло под лопаткой. Кто бы мог подумать…
– Здесь имеется душ?
– Выйдешь во двор, два шага налево. Рукомойник, тазик и шторка. Полотенце уже там. Действуй, герой… – Она погладила меня чистой ладошкой по щеке.
Кровь прилипла к голове, сладкие мурашки побежали по разным местам. Ужели выздоровел? Эта женщина, какая-то другая, незнакомая, обновленная, вдруг нешуточно меня взволновала. Но до тазика со шторкой я не добрался, хотя шагал достаточно уверенно и целенаправленно. В дверь постучали – негромко, но не робко. Я покосился на Виолу. Девушка пожала плечами. Что-то буркнула про Хаима или про Бориса – личного «подручного» Хаима. Кто ходит в гости по ночам? Разве что воспитанные, благочестивые евреи…
Я открыл дверь. Вошел невысокий человек в неприметной серой куртке с капюшоном. Вытер ноги о коврик, закрыл за собой дверь. Снял капюшон и негромко произнес неповторимым женским голосом:
– Доброй ночи, Луговой.
Я застыл, охваченный ураганным дежавю. Остались еще вещи в этом мире, достойные удивления… Прошлое вернулось и треснуло кувалдой по макушке. Я качнулся. На коврике под дверью стояла и внимательно смотрела мне в глаза Анюта Соколова – моя любимая женщина, сгинувшая в параллельное измерение…
Сердце неровно застучало. Я начал задыхаться. О галлюцинации речи не шло. В избушку тети Сони вошла Анюта Соколова и пристально ощупывала меня своими умными и цепкими глазками. Она осунулась за год, обзавелась короткой прической, перекрасилась – стала шатенкой, обострились черты лица – сделались жестче, угловатыми. Она была ДРУГАЯ. Куда исчезла моя обожаемая женщина, по которой я сох целый год, которую видел во снах практически каждую ночь?
– Это я, Луговой, – негромко проворковала Анюта. – Не глюк, не голограмма, не близняшка твоей Анюты. Нет у нее никаких близняшек. Очнись, Луговой.
Она стояла в каком-то полуметре – неприступная, далекая, как Гималаи. Я должен был броситься к ней, затискать, расцеловать, потребовать объяснений. Но я стоял, как пень, не в состоянии пошевелиться. Я даже дотронуться до нее не мог. Это была не моя Анюта – что бы она там ни говорила.
Испуганно охнула Виола. Что-то стукнуло. Я резко обернулся. Виола вытягивала из-под кровати ободранный «АКСу», реквизированный у клевретов Благомора.
– Нет! – Жар ударил в голову. – Не стреляй! – Виола замерла с открытым ртом, а я, получив «пинка», начал выбираться из ступора. – Ты здесь… откуда… Соколова?
– Я рада, что ты вернулся в мир людей с работающими мозгами, – сухо улыбнулась Анюта. – Я знала, что ты тут.
– Откуда?
– Эх, Семен Семеныч… – покачала головой Анюта, и я устыдился своей бестолковости. Если со спутника можно разглядеть даже спичечный коробок…
– Раньше других узнала, что вы здесь, – сказала Анюта и скорбно поджала губы. – Жалко коротышку Степана… Помнишь, Луговой, ты постоянно спрашивал у меня – особенно когда мы с тобой скандалили – случайно ли я оказалась в баре той гостиницы? Тебя бесконечно мучил этот вопрос… Больше не тайна: не случайно. Вот ты и узнал… Привет, Виола, – она вытянула голову, взглянула через мое плечо, – рада видеть тебя.
– Дьявол… – чертыхнулась Виола.
– Вы знакомы? – поразился я.
– Шапочно, – улыбнулась Анюта. – Очень рада, Луговой, что ты теперь не один.
– Послушай, это не то, что ты подумала… – вспыхнул я.
– Это именно то, что я подумала, – отрезала Анюта. – Ты сам об этом еще не знаешь. Тяжело тебе с ней придется – гораздо тяжелее, чем со мной. Но мы же не ищем легких путей, Луговой? Кстати, кем она тебе представилась? Впрочем, неважно, кем бы ни представилась, это звонкая ложь…
– Заткнись, а? – попросила Виола.
– Как хочешь, – пожала плечами Анюта. – Кстати, просьба оценить, что я пришла без оружия, с одним лишь сарказмом и желанием вам помочь.
– Ты в той компании, что взорвала Каратай… – прозрел я. – А я дурак-то, ни о чем не догадывался…
– А как ты мог об этом догадаться? Самое ужасное, мой милый, что все это время я любила тебя. Это было против инструкций, против всех существующих правил и циркуляров… Мой крест, и ничей другой. Пришлось выжигать тебя каленым железом… По сюжету, я должна была находиться рядом с тобой. Прижиться в Каратае, собрать информацию, в коей нуждались мои работодатели – в том числе через тебя. Но я оказалась запертой в этом чертовом доме в долине Покоя, ты о своих делах не откровенничал, и целый год я изображала взбешенную, но, в принципе, любящую жену. Притворяться не пришлось. Я была взбешена, я… любила. Отношение к тебе ни в коем случае не противоречило моему заданию. Я упрощалась, раскисла, превращалась в банальную слабую бабу. Потом был побег, провал в параллельное измерение… Какого хрена вы со Степаном не добежали? Меня отыскали боссы в каком-то сонном патриархальном городке, где я старательно изображала дурочку, потерявшую память и документы, вернули домой… и вот я снова в строю.
– Где Корович?
– Не волнуйся, с Николаем Федоровичем все в порядке. Он неубиваемый, ты забыл? Работает мусорщиком в соседнем патриархальном городке, под дурака не косит, но делает вид, что что-то с памятью его стало. Он приживется там, не беспокойся за товарища. Пару месяцев назад он завел себе подружку, и теперь они вместе ходят в кино на голографические сеансы…
– Что вы натворили в Каратае? Зачем?
– Только не делай вид, что ты об этом не думал, – поморщилась Анюта. – Ты умный, любопытный, должен догадаться. Небольшая экспериментальная лаборатория. Все настолько запутано, что даже многие «учредители» имеют лишь поверхностное представление и половинчатую информацию. Что же говорить о нас – агентах влияния? Слышал притчу о наилучшем устройстве государства? В отдельном царстве-государстве – а Каратай, как ни крути, государство – воцаряется анархия. Искореняется любая власть… В позапрошлом году население Каратая составляло ориентировочно восемьдесят тысяч человек – включая крестьян с семьями, раскольников, работников всевозможных служб, вспомогательный персонал, рабов в концлагерях… Я имею в виду исключительно гомо сапиенс, ты понимаешь. Сейчас, по предварительным оценкам, осталось чуть меньше половины. Опустим моральные аспекты, хорошо? Я делаю свою работу – так же как ты год назад делал свою. Жестоко, бездушно, не без этого. Никакие жертвы не могут быть оправданы. Но все же… Ты видел, что происходит в Теплой долине? Через год тут повсюду будут тишина и спокойствие, люди вылезут из нор, забудут про войну и возьмутся за практическое воплощение утопии в жизнь…
– Давай без пропаганды, – поморщился я. – Пушечным огнем в царство социальной справедливости – это мы уже проходили. Формы меняются, суть остается. Те же яйца, только в профиль. Что-то подобное пытался провернуть старина Пол Пот и целая куча не менее уважаемых людей. И ты, вообще, уверена, что говоришь об утопии, а не об АНТИутопии?
– Ты так ничего и не понял, – расстроилась Анюта.
– Да и не надо, – усмехнулся я. – Переживу. Кто наверху, Соколова?
– Не знаю, – простодушно отозвалась Анюта. – Не надо гадать. Об этом даже думать опасно. Но есть информация, что зарубежные спонсоры, вложившие в эксперимент кучу денег, не вполне довольны первыми итогами и затягиванием процесса. Советуют форсировать. Это бы выглядело странно, согласись. Как, например, сделать так, чтобы в сутках было не двадцать четыре часа, а, скажем, двадцать…
– Как ты сюда пришла?
– Через Айгарач… Пятнадцать минут езды. Помнишь, мы там были? Но в позапрошлом году я не имела представления, как пользоваться этой штуковиной, запрятанной в одной из пещер, не умела обходить «ведьмины окна», а теперь умею и пользуюсь… Снаружи, за минными полями, меня поджидают надежные люди. Так что провожать не следует.
– Хорошо, поставлю вопрос по-другому. Как ты сюда ПРОШЛА?
– Притворилась невидимкой. Не напрягай извилины, Луговой. У людей, имеющих контакты в других мирах – а многие из них развиты не в пример лучше нашего, – всегда наготове несколько модных технических штучек, чтобы обойти охрану и не взорваться на мине.
Ознакомительная версия.
