– Никогда не считал себя таковым, – спокойно возразил Исрапил, тем не менее руку пожал. – Будь я настоящим террористом, не думаю, что мы смогли бы работать в одной упряжке.
– Согласен, – подполковник ФСБ улыбнулся. – И беру свои необдуманные слова назад.
В ответ уже кивнул и улыбнулся Людоед.
– А с вами наемник из Африки? – все же съехидничал Рославлев, здороваясь с Давидом.
– Ага, – согласился Копченый. – Из самой жаркой ее части, где жирафы, случается, влюбляются в антилоп.
– В областном управлении ФСБ, – сказал Ангел, – нам выделили небольшой зал, который у них называется залом для совещаний. Мы подъезжаем. Совещание будем проводить?
– Мы его разве еще не провели? – удивился Рославлев. – Может, лучше сразу на место?
– Автобус там ждать не будет, – предупредил я. – Вещи лучше оставить здесь.
– Согласен.
Хотя автобус, как сказал Ангел, уже подъезжал к зданию, Рославлев, всю дорогу стоящий, как туристический гид, в проходе между сиденьями и водительским местом, пододвинул ногой свой рюкзак и сел, чтобы посидеть хотя бы минуту.
* * *
– Эмир, ты заметил бы их? Там, у нас, доведись такое, – спросил Копченый, когда нам предложили найти взглядом солдат-спецназовцев в подготовленном ими укрытии.
Ведь только-только чуть больше часа прошло с рассвета, а готовить укрытия солдаты начали именно с рассвета, как подполковник Студенков сообщил, и уже сделали. Причем как сделали. Я только после этого понял, с кем мы воевали.
– У тебя самомнение не сильно возросло? – спросил я Давида.
– Отчего оно должно у меня возрасти? – не понял он.
– Ты не только в моем джамаате воевал. Ты у нескольких полевых командиров был. Хотя бы раз ты видел, чтобы за час сделали такое? И вообще, видел ли ты такое укрытие, которое было бы не заметно с двух шагов?
– Не видел. Только при чем здесь мое самомнение?
– И против таких солдат мы держались несколько лет? Случалось, и бивали их... Значит, мы тоже чего-то стоим.
Копченый фыркнул.
– А ты сомневался в том, что мы стоим немало?
Подполковник Студенков стоял рядом, слышал весь наш разговор и довольный ухмылялся.
– Слов нет, Алексей Владимирович. Молодцы. Все сделали лучше, чем можно было сделать. Если я не заметил, Асхаб Гойсумович не заметит тем более. Глаз эмира и глаз следака сравнивать невозможно, – со знанием дела похвалил я комбата.
– Да, Людоед, глазом ты, признаюсь, слаб, точно так же, как и подошвами... – Студенкову, кажется, хотелось смеяться. Впрочем, я не обижаюсь, когда смеются надо мной, потому что сам порой смеюсь над другими.
– Какими подошвами? – спросил я.
– Обыкновенными – подошвами ног, – Студенков заставил всех нас разуться, когда мы пошли по пляжу. Чтобы не оставалось свежих следов обуви. А следов босых ног, и расплывшихся, и четких, на песке было множество. И наши следы через час, учитывая сильный ветер, тоже станут неотличимыми от старых. Песок сухой и быстро осыпается. – Ты самого интересного не заметил. На самом открытом месте...
– Где?
– На пляже. Где здесь еще есть открытое место?
– Что я не заметил? Что не почувствовали мои подошвы? – мне хотелось уточнить.
– Мы прошли, можно сказать, по спинам солдат... Правда, спины фанерой прикрыты, а сверху песком. Тем не менее...
– Охренеть можно, – Копченый посмотрел на свои ноги.
– Сейчас там смена будет. Наблюдай. Вдруг снова воевать придется. Хотя бы в Англии. Там песка больше, чем у нас, весь берег моря практически песчаный.
– Во многих местах скальный, – не согласился я. – Что наблюдать?
– Сейчас наши мальчишки встанут и уступят место «альфовцам». Сверху их прикроют и ногами потопчут. Не сильно, разумеется.
– Вижу.
Я наблюдал смену в засадах и благодарил Аллаха, что он ни разу не вывел меня на такую засаду. Иначе меня здесь уже не было бы. Сами приспособления для подготовки засады сделаны из небольших пластин фанеры, скрепленных между собой какой-то гибкой связкой. Укрытого таким образом человека найти невозможно, хотя у него самого есть под слоем песка ниша. Конечно, дырявая, и песок в нее просыпается, но, тем не менее, ниша позволяет дышать, а когда необходимо, можно просто пальцами пошевелить, и открыть себе обзор. Впрочем, обзор этот даже закрывать не нужно, потому что он вскоре сам засыпается. Новый сделать тоже не трудно. Я увидел, как встали солдаты, и их места стали занимать «альфовцы». Все происходило быстро и по-деловому. «Альфовцам», как мне показалось, выпала самая сложная задача. Им предстояло пролежать здесь целый день до вечера, и не сильно шевелиться, чтобы не нарушить маскировку. Задача, как я понимаю, пожалуй, посложнее, чем бой провести. Студенков предлагал использовать своих солдат, но подполковник Рославлев категорически воспротивился. Все-таки военная разведка – это армия, а вовсе не подразделение системы безопасности. И, чтобы задействовать армию, следует иметь разрешение на проведение войсковой операции. А это требует много согласований, которые не были проведены вовремя. Без согласования можно было только по внешнему периметру выставить оцепление. Это, как я понял, будет сделано ровно в восемнадцать ноль-ноль. В лес никто не войдет и никто из него не выйдет. По крайней мере, не выйдут люди с физиономиями, похожими на мою.
– Как же ваши парни пролежат столько времени? – пожалел я «альфовцев».
– Выдержат, – решил подполковник. – Они ребята тренированные – через многое прошли. Методика тренировок у нас такая.
Методика тренировок... Да, я читал когда-то, что на заре создания «Альфы» первого состава офицеры изучали действие газового оружия, только тогда появившегося в лицензированной продаже, на себе. Стреляли друг в друга, чтобы понять ощущения тех, в кого они могут из него стрелять. И возможность к оказанию сопротивления после выстрела. Методика, конечно, жестокая, но они сами для себя эту методику придумывали, сами же ею и пользовались. Самоотверженность у этих парней, что прилетели сейчас помогать нам, видимо, передается в поколениях. Из первого состава никого уже на службе не осталось. Но следующие поколения повторяют методику первых, только уже по-своему. Никто не возразил, хотя и земля, и песок были холодными, а прождать в засаде целый день – дело не самое простое.
– А если кто-то вздумает прогуляться по пляжу с собаками? – спросил Рославлев.
Видимо, ему собаки не давали покоя. Не иначе когда-то подрали задницу.
– Перед входом на пляж категоричная надпись: «Выгул собак запрещен. Штраф 5000 рублей». Я сам плакат заказывал, – объяснил Студенков.
– Хорошо, если они читать умеют, – вынуждено согласился Рославлев.
– Лучше, если бы читать умели собаки, – добавил я.
Засады, как я видел, были ориентированы на две стороны, чтобы контролировать подход бандитов в милицейской форме или без формы, поскольку мы не знали, в каком виде они заявятся и каковы будут их действия на пляже. Кроме того, когда одна группа отправится на пляж, группа поддержки наверняка затаится в лесу на случай необходимой скорой подмоги. Ее тоже требуется блокировать. Открытым первоначально пространством была гладь водохранилища, но потом подплыла лодка с двумя «рыбаками». Еще двое помещались там же, лежа за бортами. Кроме того, выставлялись группы наблюдателей по внешнему периметру, от леса и от дороги, чтобы предупредить остальных. Связь у них была собственная, внутренняя, в которую мы вклиниться не могли, но они и без нас должны были сориентироваться. На умение ориентироваться, видимо, и рассчитывали. В четырех отдельных относительно удаленных точках выставлялись снайперы с «винторезами». Они контролировали все пространство вокруг пляжной будки для переодевания, рядом с которой мы с подполковником Студенковым должны были встретиться.
Необходимость такой ранней засады обуславливалась естественными действиями людей Абдулкадырова, которые наверняка пожелают присмотреть за местом проведения своей операции еще за несколько часов до начала, чтобы обеспечить безопасность. Штаб по проведению встречной операции решено было расположить неподалеку, в машинном корпусе управления плотиной городского водохранилища. Оттуда просматривался весь пляж и подступы к нему со стороны дороги, проходившей через эту плотину. После осмотра места и выставления постов в замаскированных засадах мы туда и направились.
* * *
Ангел всегда был человеком заботливым. Он куда-то уезжал и вернулся около одиннадцати утра, когда мы уже начали уставать от сидения на плотине. Пройтись хотелось, но не по металлическим мосткам, проложенным по периметру всего машинного зала. Приезд Ангела стал хоть каким-то развлечением. Тем более он сам желал выступить в роли то ли клоуна, то ли волшебника.
Осмотрел меня со всех сторон, и весьма критически.
– Если ты пойдешь на встречу в своем армейском бронежилете, это будет равносильно тому, что ты поедешь на нее на боевой машине пехоты, – улыбнулся он с непонятной торжественностью. – Сразу все точки над i расставишь.
