Ознакомительная версия.
— Нет, милый, это невозможно, — без раздумий отрезала девушка. — Как я брошу свою страну?
— Ну вот, видишь, ты сама и ответила на все свои вопросы. Я ведь тоже, знаешь ли, русскую зиму люблю, снег, морозец… В моем возрасте трудно менять климат, страны, образ жизни… Кстати, а что там у вас с тем наемником, с Джексоном? Чем история закончилась?
— Тебе лучше забыть о нем. Не было никакого Джексона, и все, — лицо Марии, неуловимо изменилось и стало жестко-деловым. — Наши простили его и отпустили на все четыре стороны. Подробностей я не знаю. И где он сейчас, я понятия не имею. Да, он для тебя оставил конверт. Можешь быть спокоен — его никто не вскрывал.
Орехов взял протянутый девушкой конверт, осмотрел со всех сторон, хмыкнул в ответ на шутливо возмущенную реакцию Марии, принявшей оскорбленный вид, и вскрыл письмо.
«Прощай, солдат! Хотя… Недавно один забавный толстяк сказал мне, что, оказывается, Земля наша удивительно маленькая и тесная. Если тебе вдруг надоест тоскливая зима или станет совсем хреново и понадобится помощь — напиши по этому адресу… Будет лучше, если ты его просто запомнишь, а письмо это сожжешь. Б.Дж.»
— Как говорит мой Скат: «Баба с воза — кобыле легче». — Майор щелкнул зажигалкой, и через минуту от послания осталась лишь серая кучка пепла в пепельнице. — Когда у нас самолет, Маша?
— Сегодня вечером. Я отвезу вас — и тебя, и твоих парней, — Мария грустно усмехнулась. — Я все понимаю. Как сейчас говорят, секс — еще не повод для знакомства… Но я все равно благодарна тебе, майор, и ни о чем не жалею. Можно я подарю тебе на память одну вещицу?
Девушка сняла со смуглой шеи тонкую цепочку с крохотным распятием и протянула Орехову.
— Ты, наверное, православный, а это католический крестик. Но это ведь ничего, правда? Ведь Бог для всех один… Пусть он хранит тебя, мой несбывшийся хенералиссимо…
— Да, один, — очень серьезно кивнул Орехов и тут же смутился, растерянно пожимая плечами: — А мне тебе и подарить-то нечего, неудобно-то как получается…
— Ты мне подарил несколько часов счастья — а это очень много, поверь. А на память, если не жалко, оставь мне свою зажигалку.
— Возьми, конечно, только она совсем недорогая. Прости, я дурак, что-то все не то несу… Мария, ты прости меня. За все. Хорошо?
Девушка вновь вздохнула, торопливо кивнула, пряча взгляд, и, быстро взяв себя в руки, уже почти чужим тоном сказала:
— Тебе пора собираться. Нам скоро ехать в аэропорт…
…И вновь был аэропорт «Симон Боливар», огромные залы, регистрация, таможенники, прощальные чашка кофе и рюмочка коньяка — и, наконец, огромный «Боинг-737» с надписью «Delta» на борту. Рев турбин, рулежка, взлетно-посадочная полоса, взлет… и медленно таявшие в иллюминаторах буро-зеленые горы. Затем земля уплыла за горизонт, и где-то внизу раскинулась бескрайняя синева Атлантики…
Скат без особого интереса смотрел, как на экране телевизора мечется какой-то полоумный репортер и, отчаянно фальшивя и явно перебирая с пафосом, пытается нагнать страх на зрителей. На экране какие-то парни готовили свои парашюты и собирались прыгать с возвышавшейся над зелеными лесами скалы, похожей на старый клык неведомого исполинского зверя. Чуть в стороне грохотал и пенился исполинский водопад, кутавшийся в туманно-светлые облака брызг.
«Такого не делал еще никто и никогда! Это невероятно опасный прыжок! Всего лишь одно неосторожное движение — и бейсджампера ждет неминуемая гибель. Да, это спорт отважных безумцев! Неужели они сделают это? О боже, он все-таки собирается прыгать…»
— Слав, это что, и мы такие придурки? Вот уж не думал, — Троянов насмешливо понаблюдал за ужимками и прыжками репортера и все-таки поправился: — Не, ребятки там, и правда, крутые. Совсем без башни, конечно, но уважаю. А вот ведущий — точно придурок…
— Чтоб ты понимал, прапорщик, — намеренно называя товарища сухопутным званием, высокомерно протянул лейтенант. — Это он им на счет деньгу рубит, товар нахваливает.
— А тебе вот так, со скалы вниз башкой — слабо, сеньор тениенте?
— Да на хрена волку телега — по кустам ее тягать? Я что — псих? Они же без запасок прыгают. Да еще шум поднимают — ну прям первый полет человека в космос! А я — зверь нежный, можно сказать, ночной. Я тишину голубого океана люблю…
— Это да, это ты в самую точку, — Тритон качнул бокал с виски, зажатый в загоревших до черноты сильных пальцах. — Тогда давай за нас, за свободных дельфинов голубого океана!
Тут же что-то вспомнил, повернулся к сидевшему в соседнем, через проход, ряду Орехову и отсалютовал майору стаканом:
— И за тех, кто хозяйничает в небесном океане! Тоже, вообще-то, ребята что надо. Скат, ты заснул, что ли? Ты там что-то, помнится, про дикого прапора на точке намекал. Так давай, держи слово, лейтенант! Нам-то еще лететь и лететь…
Ознакомительная версия.
