как Гуля промывает ссадины на его ладонях, и никак не мог насмотреться на точеный профиль, алые губы, приоткрытые в полуулыбке. Из-под густых ресниц девушка бросала на него такие же восхищенные взгляды, руки ее сноровисто работали, вымывая септиком грязь из каждой ранки.
– По машинам! Рота! Полный вперед!
Руслан осторожно вытянул ладонь из теплых пальцев девушки и зашагал рядом с движущейся на малых оборотах семеркой:
– До встречи! Я помню адрес, не переживай! Я приеду за тобой!
Девушка, как обычно, блеснула озорным взглядом:
– Мы с вами идем в наступление, прикомандированы в сопровождение к мотострелковому полку!
Руслан еще что-то выкрикнул, забравшись на бронированный борт набирающей скорость семерки, но лязг гусениц и шум моторов заглушили его слова. Гуля провожала глазами борт с номером 007, пока тот не скрылся за остальными машинами, что ровными рядами заполнили мост. С грохотом и ревом двигателей батальон советских боевых машин начал долгожданный переход через мост. Внутри танков от вибрации все гремело и скрежетало, но, несмотря на шум вокруг, смертельно уставшего молодого лейтенанта сморил сон.
Логунов заботливо коснулся плеча Бабенко, заметив, что мехвод тоже от усталости с трудом успевает управляться с рычагами.
– Давай-ка, Сема, уступи дорогу молодым. По прямой уж Колька одной рукой управится с танком. А ты подремли пока на соседнем сиденье.
Бабенко в знак благодарности кивнул, передал управление Бочкину и, оказавшись на месте стрелка, тоже мгновенно забылся сном. Только один из танкистов, что побывали в опасной разведке, никак не мог уснуть. Руслан Омаев снова оказался в уединении, под брезентом на борту громыхающего танка. Только теперь он обособился от товарищей не из-за печали, а чтобы наедине снова и снова с закрытыми глазами думать о Гуле, перебирая в памяти каждую секунду их встречи рядом с мостом.
На рассвете ротного разбудил голос Логунова:
– Товарищ командир, вставайте. Через час построение для наступления.
– Как через час? Это сколько я проспал? – Алексей вскочил как пружина, отдохнувшее за ночь тело снова налилось силой, голова работала ясно. – Рота готова, Василий Иванович? Матчасть пополнена?
– Все готово, и горючка, и снаряды. Ночью грузовики подвезли. Карточку по роте у Еременко принял, задачу взводным поставил.
Алексей облегченно вздохнул, выбрался из танка наружу, наскоро умылся талой водой из котелка над костровищем и бросился к бумагам и картам. Пока экипажи заняты последними приготовлениями, проверяя состояние боевых машин, обтирая ветошью масло с боеукладок, он должен представить ход боя, мысленно расписав по метрам траекторию движения для каждой единицы техники. И тогда во время сражения дым и чад, что застилают поле, не помешают ему командовать ротой, направляя ее как одно мощное оружие для уничтожения фашистов.
Стрелковый полк при поддержке отдельного танкового батальона из почти полсотни Т-34 должен был обойти танковое соединение СС, что дислоцировалось возле совхоза Войсховицы, и таким образом осадить врага полукругом с двух флангов. По сигналу должна была начаться с двух направлений общая операция. Танки должны вырваться на оперативный простор, а с правого фланга, где саперы ночью зачистили территорию от заградительных сооружений, должна начаться атака пехоты. Двойной удар для стратегического поражения эсэсовцев третьего танкового корпуса, который стеной стоял на плацдарме транспортного узла, прикрывая отступление немецких эшелонов. Получив информацию о стремительном движении танковых соединений Красной армии, войска СС остановились и всю ночь готовились к бою, сооружая линии обороны.
Уже с вечера началось сближение армий, чтобы днем схлестнуться в жарком сражении. Передовая растянулась на несколько коротких километров. Соколов подробно рассмотрел территорию, разделенную для наступления на квадраты. Части полка и танкового батальона благодаря переходу через мост заняли отличную позицию. Ни минирование, ни зенитный обстрел не замедлили их движения в глубину, и теперь они заняли наступательную позицию на высотке, перед которой расстилалось узкое поле. С одной стороны маневры были ограничены рекой, а с другой – насыпью железной дороги. Немцы оказались заперты в узком рукаве, а с учетом тяжести и размеров «тигров», из которых в основном состоял корпус, совершать боевые действия им приходилось, выстроившись друг другу почти в затылок.
Молодой лейтенант был доволен расположением – поле с основой позиции отлично просматривалось и простреливалось. Даже если «тигры» вырвутся за границы участка, то уйти на десятки километров в глубину немецких позиций им не удастся. Заболоченные местами участки местности, разрушенная электростанция на рокадной дороге затрудняли маневр бронетехники фашистов. Ротному остается лишь разметить огневые позиции для танков, чтобы у каждой машины был свой сектор обстрела. За изучением карты местности незаметно пролетел час. Соколов записывал расчеты, делал пометки, забыв о времени. Он очнулся от протяжной команды, раздавшейся вдоль линии бронетехники:
– Батальон, по машинам!
В семерке наконец воцарился привычный расклад. Бабенко, отдохнувший и сосредоточенный, двигал рычагами, прислушиваясь к монотонному урчанию мотора. Логунов не отрывал взгляда от перископического прицела, а парни прильнули к визорам по флангам. Соколов прижал ларингофон к горлу, в ушах уже звучал на командной частоте голос Еременко:
– Ветер, Ветер! Квадрат Б26, ориентир железнодорожная насыпь. Не выпускать противника за границы. Начало атаки после артподготовки. Как понял?
– Говорит Ветер, приказ выполняю.
И дальше информация полетела от ротного командира к взводным и командирам танковых отделений. Экипажи внутри замолчали, каждый из отделения делал на своем месте последние приготовления к бою. Последние минуты тишины перед боем. Теперь они были знакомы всем. Их отсчитывали и опытные бойцы, и новобранцы на Т-34, и капитан стрелкового батальона, что вел своих пехотинцев в окопы у подошвы холма. Рядовые, полевые командиры, офицеры – все превратились в сжатые пружины, подобно частям орудия, что готовится сделать смертельный выстрел по врагу.
Грохнули зенитки, невидимые за низкими зимними облаками, снаряды с воем разорвали тишину. Взрыв, еще один! Канонада слилась в один общий грохот, от которого вздрагивала и вибрировала земля, раскачивались машины, люди сжимались в комок, чувствуя, как стена огня становится все больше, выжигая воздух, снося смертельным ураганам все живое на своем пути.
Танки медленно поднимались на возвышенность, не переходя на передовые позиции, чтобы не попасть под случайный снаряд от советских «катюш».
Логунов, ударившись уже несчетное количество раз лбом о рамку прицела из-за мощных взрывов вблизи, с удовольствием в голосе проворчал:
– Во жарят ребята наши, так их, скотин немецких! Чтобы до Берлина полыхало!
Колька, наученный боевым опытом, застыл с разинутым ртом, чтобы ударная волна не разорвала перепонки в ушах. Бабенко от гула в голове только скрипел зубами, но не отпускал управление. В такие моменты, когда кажется, что с неба сейчас
