Ознакомительная версия.
– Не волнуйся, иллюминацию я притушу ненадолго, тогда и пойдем. Расклад там такой: снаружи двое, визуальный контакт не теряют, придется снимать их одновременно. Дверь закрыта изнутри, за ней еще двое. Священник и женщина в разных комнатах. Направо по коридору. Она – в торцевой, он – ближе к выходу. В какой именно, не знаю – сам на месте разберешься. Сколько еще внутри дома людей, не знаю. Наружных часовых снимаем вместе, одновременно. Освещение погаснет на десять секунд, за это время надо успеть. Мой справа. Я стучу в дверь, мне должны открыть, но не факт… Тот, что откроет, мой, все остальные – твои. Дальше сам, мне светиться нельзя.
– А если тебе не откроют?
– Ну, если не откроют, тогда фейерверк начнем раньше срока, а ты будешь действовать грубо, как ты любишь. Помнишь мальчишник Снайпса?
– Помню, конечно, – усмехнулся Алекс. Наворотил он тогда дел из-за той стриптизерши, разнес чуть ли не весь дом бедного молодожена.
– Ну, вот примерно так и действуй.
– А о каком фейерверке ты говоришь?
– Да заготовил я им парочку праздничных петард. Китайцы обожают фейерверки, пускай порадуются, все ж таки они мои друзья. Черт бы их побрал, этих узкоглазых! – сплюнул Пинчер. – Теперь о том, как будешь уходить…
И Пинчер подробно описал придуманный им план отхода.
– А ты? – спросил его Алекс.
– Я остаюсь. У меня, Алекс, совсем другое задание… Все! Пора! Нападаем, когда они начнут расходиться, следи за мной.
– Понял! Слушай, Пинчер, подожди, – остановил его Алекс, – имя «генерал Кебич» тебе ни о чем не говорит?
– Слышал как-то случайно в разговоре Ли, но кто такой, не знаю, – ответил он.
– Ну, ладно. Вперед!
* * *
Охрана лагеря была усилена, Ли ждала появления «спасителя». Она специально поместила приманку в центральном хорошо освещенном домике лагеря. В него трудно было пробраться, и уж совершенно невозможно, как она считала, выбраться. Ворота лагеря были закрыты и хорошо освещены. На вышке стояли два часовых, один с прибором ночного видения на лбу.
Ли подготовила ловушку и с нетерпением ждала жертву, но час проходил за часом, а птичка не торопилась в расставленные силки. Ее уже начали одолевать сомнения, а что, если он не явится, ведь и такое может быть. Вдруг священник не соврал ей, и они действительно не вкачали в него антидот? Нет. Такого просто не может быть! Иметь в руках лекарство и не воспользоваться им? Нет, это невозможно! Ну, не придет – и черт с ним! Сделка состоится завтра, и он вряд ли теперь сможет ей помешать, но спокойнее было бы знать, что он мертв, гораздо спокойней.
Ли сидела у окна в кресле-качалке и, потягивая коктейль из высокого бокала, смотрела на стоящий у ее ног контейнер. Вся ее будущая жизнь заключена сейчас в этом пластиковом контейнере, ее жизнь и миллионы чьих-то смертей.
Ее жизнь против миллионов и миллионов чужих. Справедливо ли это? Жестоко ли? Наверное, несправедливо и жестоко, но это была ее жизнь, единственная и неповторимая. А те, что умрут, обеспечивая ей счастливую жизнь, она их не знает и никогда не узнает. Они для нее даже не люди, со своей единственной и тоже неповторимой жизнью, они просто статистика. Плевать! Уж так устроена жизнь, и в этом не ее вина, всегда кто-то умирал, умирает и будет умирать за чужие амбиции, идеи, страсти, мечты и планы. И этого не изменить. Плевать!
Ли, оторвав взгляд от контейнера, выглянула в окно. Что-то там было не так! Но что именно? Ну, конечно, домик-ловушка не освещен! Что за черт!
Она схватила рацию.
– Жуй, что там с электричеством?
– Все в порядке, Ли, предохранитель выбило, – спокойно ответил ей часовой, сидевший у распределительного щитка. – Уже включаю!
Домик вновь засветился.
«Фу ты, господи! – облегченно подумала Ли. – Я уж думала, началось. Но проверить все же надо».
Она опять взяла рацию и вызвала Сена, дежурившего внутри домика.
– Сен! Говорит Ли, ответь! Сен!
Но из динамика рации раздавался лишь слабый треск. Сен не отвечал.
* * *
– Готов? – спросил Алекса Пинчер.
– Готов! – ответил тот.
– Тогда считай, что вечеринка началась! Гашу свечи и вперед! Запомни: на все про все не более десяти секунд, – сказал Пинчер и нажал кнопку какого-то устройства, и тотчас свет в домике и еще в некоторых частях лагеря погас.
Алекс в два прыжка достиг часового, который был левее. Одна рука привычно легла на плечо, ладонь другой на подбородок, рывок, мягкий хруст шейных позвонков – и расслабленное тело уже лежит на земле. Все! Готов!
– Сен, открой! Это Клиф! – услышал Алекс стук в дверь и голос Пинчера.
«Да, Пинчер всегда был быстрее меня!» – с одобрением, но не без зависти подумал Алекс о товарище.
– Да ладно, нельзя! Травки дай, а то меня что-то ломает, – продолжал уговаривать Пинчер Сена.
Только Алекс успел подскочить к дому и прижаться спиной к стене, как из-за приоткрывшейся двери высунулась голова китайца. Пинчер рванул Сена на себя и ударил его коленом в лицо, Алекс распахнул дверь и ворвался в домик. Второй, ничего не подозревавший охранник, развалясь, сидел на стуле. При виде Алекса его узкие раскосые глаза расширились настолько, что обозвать его в этот момент узкоглазым ни у кого бы просто язык не повернулся. Поэтому Алекс молча, без оскорблений, ударил его с разворота ногой в челюсть, быстро выхватил у него нож из-за пояса и вонзил охраннику в сердце, в живых оставлять его было нельзя, он наверняка слышал голос Пинчера.
Теперь быстро по комнатам. Элеонор – в торцевой, сначала к ней. Дверь закрыта на замок, а шуметь еще рано. Алекс вернулся к трупу охранника и пошарил у него по карманам, ключей у него не было, значит – у второго. В коридоре раздались быстрые шаги, Алекс, вжавшись в стену, затаил дыхание. Шаг, еще шаг, вот он! Короткий, молниеносный удар кулака с выставленным чуть дальше остальных средним пальцем, и бездыханное тело падает к ногам Алекса. Оттащив труп с прохода, чтоб его не было видно из коридора, Алекс прошел к входной двери и затащил тело Сена в дом. Связку ключей он нашел сразу, она висела у него на поясе. Забирая ключи, он прихватил и пистолет, хотя пользоваться им сейчас было смерти подобно, но потом пригодится. Алекс вернулся к двери, за которой должна быть Элеонор. Замок мягко щелкнул, и он приоткрыл дверь.
В комнате было темно, только в дальнем углу, возле окна, горел неяркий ночник. Что-то было не так! Алекс хотел сделать шаг назад, но в лоб ему уперся ствол пистолета.
– Входи-входи! Что растерялся? Только не вздумай дергаться, а то Зверь разнесет башку твоей телке.
Алекс сделал шаг в комнату, кто-то включил верхний свет. Элеонор сидела на полу, возле раковины, прикованная наручниками к водопроводной трубе, рот у нее был заклеен скотчем, светлая майка на груди была разрезана, из разреза торчала грудь, а рядом алели капельки крови. Рядом с Элеонор на корточках сидел китаец с лицом, полностью соответствующим его кличке, и держал возле ее головы пистолет. От злобы у Алекса потемнело в глазах. Он судорожно сглотнул слюну и тихо спросил:
– Парни, кто из вас испортил ей майку?
Тот, что стоял рядом с ним, расхохотался.
– Ну, допустим, я, – посмеявшись, сказал он. – Ты хочешь, чтобы я заплатил за испорченную вещь?
– Конечно! И ты заплатишь, – спокойно и уверенно сказал Алекс.
– По-моему, этот придурок не совсем врубается в ситуацию, – сказал китаец, обращаясь к Зверю. – Слышь, идиот, пистолет-то у меня!
– Так это временно, сейчас я его у тебя заберу и разрежу тебе грудь точно так же, как ты, ублюдок косоглазый, разрезал ей майку.
Китаец, взбешенный этими словами, ударил его коленом в живот. Алекс схватился за живот и согнулся пополам. Левой рукой нащупал рукоятку пистолета и, застонав, повалился набок.
– Это тебе, сука, за ублюдка! – орал китаец. – А сейчас получишь за узкоглазого.
Он уже занес ногу для удара, но ударить не успел. Алекс одной ногой захватил его левую лодыжку, а другой ударил в колено. Одновременно с этим он умудрился выстрелить в Зверя. Больше всего он боялся попасть в Элеонор, но рефлексы не подвели его, и пуля разорвала Зверю горло. Бросив пистолет, Зверь зажал рану и, страшно хрипя, катался по полу, но Алекс даже не взглянул на него, он бросился на упавшего китайца и ударом ноги выбил у него пистолет. Без пистолета спесь с парня спала, и он, закрываясь руками, стал отползать к стене.
– Я же сказал, что пистолет в твоих руках – это временно, – подошел к нему Алекс.
Китаец часто-часто замотал головой.
– Ну, вот, тварь, и наступил час расплаты, – произнес Алекс и ударил его ногой в лицо.
Голова китайца глухо стукнулась о стену, и он потерял сознание. Алекс, обыскав его, нашел ключи от наручников и бросился к Элеонор.
– Ну как ты, Эл? – спросил он, открывая наручники.
Она часто мотала головой, показывая, что говорить не может.
– Сейчас, сейчас! Потерпи, дорогая! – успокаивал он ее, разматывая скотч.
Ознакомительная версия.