Бэнгер помотал головой.
— Нет, — выдавил он жалкий смешок. — Нет, я просто… простите. Я как-то…
Менеджер сказал:
— Бывает, не смущайся. Когда входишь в роль, иногда задерживаешься в ней. Роль захватывает. С каждым может случиться.
Бэнгер сказал:
— Ага.
— Особенно если ты был настоящим боксером. Знаешь, я в свое время увлекался боксом. Я тебя помню. Ты котировался.
— Не слишком высоко.
— Не важно, — менеджер махнул рукой. — Ты был кем-то. С тобой считались. О тебе писали в спортивных журналах. Люди тебя знали.
Бэнгер снова кивнул:
— Ага.
Тренер посмотрел на часы и сказал:
— Еще есть немного времени. Пойду прогуляюсь перед работой.
Он взял свой поднос и отошел от стола. Остальные последовали его примеру. Бэнгер тоже. Он сбросил куриные кости и объедки в мешок и оставил поднос у трейлера. Потом отправился осматривать площадку, подготовленную для дневной съемки.
Почувствовав чью-то руку на своем локте, он, не оборачиваясь, понял, что это была Кэти Хили. Она сказала:
— О'кей, сейчас будет длинная съемка прохода, Бэнгер. У тебя нет никакого текста. Ты просто идешь к рингу со своей свитой.
Он сказал:
— Какой свитой?
Она сверилась со своим клипбордом.
— Твой менеджер, тренер, парикмахер, телохранители, боксерская тусовка.
— Я должен только дойти до ринга?
— Да, это все.
— О'кей.
Кэти сказала:
— Утром ты выглядел хорошо. Джерри доволен.
Бэнгер ничего не ответил.
Кэти сказал:
— Ты ведь член гильдии, да?
— Наверное, если они включают статистов.
— Через гильдию можно получить дополнительную работу.
— Я обязательно этим воспользуюсь.
Съемочная площадка была оформлена, как настоящая арена. Посередине возвышался ринг с гигантскими осветительными приборами над ним. Ковер и канаты выглядели вполне натурально. К помосту вели металлические ступени. Стол таймкипера и стол прессы стояли где положено, пустые, в ожидании, пока спортивные чиновники в дорогих костюмах и репортеры в рубашках с короткими рукавами займут свои места.
С двух сторон ринга было только по два ряда сидений и по нескольку сидений по обе стороны длинного прохода к рингу. В дальнем конце зала стояли камеры и юпитеры.
Когда перерыв кончился, не раздалось никакого свистка, колокола или призывного крика. Просто появились осветители и звукоинженеры, операторы с ассистентами, помощники режиссера, реквизиторы, костюмеры и гримеры.
Массовка заполнила зал. У каждого была бумажная карточка. Каждый нашел свое место на фальшивых трибунах.
Внезапно таймкиперы оказались на своих местах, репортеры — на своих. В центре зала стоял рефери, а Слэм маячил в начале прохода, окруженный свитой.
Фотографы нацелили свои «Лейки» и «Экстры». Один ветеран взгромоздил на штатив массивную старинную камеру «Спид График».
По центру дорожки шли две металлические направляющие, напоминающие рельсы. На тележке с сиденьем была установлена камера «Панифлекс», к глазку которой припал оператор. Над актерами завис микрофон на длинном шесте.
Помреж щелкнул хлопушкой.
Слэм Шонесси со свитой двинулся вперед. Секунданты ощупывали его, торопливо бормоча последние советы. Женщины тянулись к нему, горя желанием дотронуться до рукавов накидки, коснуться перчаток, лица прежде, чем он заберется на ринг. Телохранители оттесняли их.
Он согласно кивал на все, что говорили ему секунданты. Улыбался и махал руками толпе. Статисты махали ему. Некоторые кричали. Но большинство улюлюкали, отпускали язвительные замечания. Ясное дело, это была публика Марка Коула.
Кто-то поднял лозунг и помахал им. На полотнище было написано: «Марк Коул — Нейтронный Малыш — Новый чемпион». Кто-то завел песню, и через секунду толпа подхватила ее: «Нью-Трон! Нью-Трон! Нью-Трон!»
Тележка катилась назад по металлическим рельсам. Свет наполовину ослепил Бэнгера. Он начал было искать очки, но вспомнил, что они остались в шкафчике. Впрочем, их все равно нельзя было надевать перед камерой. Он старался не забыть, что ему говорил Вальдез. Сам Вальдез, режиссер, а не Кэти Хили или кто-то еще.
Наступай на марки. Красные ленты. Не обращай внимания на зеленые ленты, это марки Хью Китинга. И на черные тоже не обращай внимания. Они для рефери.
Кто такой Хью Китинг? Толпа ревела, а он еще не дошел до ринга. Ах да, Китинг, это же звезда. Главная мужская роль. Он играет Марка Коула, Нейтронного Малыша. А Бэнгер Барнс был Слэмом Шонесси, чемпионом, плохим парнем.
Он был чемпионом. Это означало, что претендент уже должен быть на ринге. Он постарался разглядеть ринг за слепящими огнями, за катившейся тележкой. Ему удалось разглядеть два маячивших там силуэта. Когда он посмотрел первый раз, на ринге был только рефери в черных брюках, белой рубашке и маленькой бабочке. Во второй раз он различил и самого Нейтронного Малыша в радиоактивной зеленой накидке; тот прыгал по рингу, приветственно махая руками репортерам, публике, актерам и массовке в ожидании прибытия чемпиона.
Слэм дошел до края ринга.
Джерри Вальдез крикнул:
— Стоп.
Слэм начал подниматься по железным ступеням.
Вальдез завопил:
— Я сказал «стоп».
Слэм почувствовал на плече руку помрежа.
— Ты что, не слышал Джерри? — Бэнгер заморгал. Помреж стоял очень близко. Слэм мог рассмотреть его лицо. Тот казался раздраженным.
— Простите. Простите. Я просто вошел в образ.
— Ага. Сто пятьдесят человек на съемочной площадке. Знаешь, сколько стоит минута такого удовольствия? Это все-таки «Нейтронный Малыш», а не какой-то там «Роки».
— Простите.
Бэнгер повернулся и пошел к началу дорожки. Он столкнулся с Джерри Вальдезом, который отсматривал видеозапись сцены. Бэнгер сказал:
— Простите.
Вальдез шушукался с парой помощников и оператором. Бэнгер стоял со своей свитой в начале дорожки. Он попытался разглядеть статистов, толпящихся вдоль ограждения, но они сливались в разноцветную массу.
Группа Вальдеза принялась за дело и перегруппировала свиту Слэма. Теперь у него с одной стороны была женщина в красном платье с низким вырезом, а с другой — тренер в сером свитере. Женщина в красном была увешана сверкающими драгоценностями. Охраняла эту троицу пара крепких телохранителей. В группу ворвалась гримерша и побрызгала глицерином на бритые черепа охранников.
Вальдез сказал:
— О'кей, снимем еще раз. Только на видео.
Они повторили сцену. Вальдез остался доволен.
К вечеру сняли первый дубль. После четырех дублей Вальдез объявил перерыв — попить кофе и отдохнуть. Бэнгеру понадобился реквизитор, чтобы снять перчатки. Ему отчаянно хотелось в туалет, и он едва успел.
Для съемок продюсер выбрал огромное здание, заброшенную компьютерную фабрику, для которой еще не нашли постоянного арендатора, и сортиров там было хоть отбавляй. Для раздевалки Слэма Шонесси приспособили бывший кабинет директора. Арену устроили в помещении, похожем на сборочный цех, а кафетерий — в отгрузочном ангаре.
Бэнгер выпил чашку кофе, стоя за столом перед огромной вазой, потом взял еще чашку и пончик. К нему подсел один из статистов. Во время ленча действовали одни правила, во время перерывов — другие. Бэнгеру показалось, что это был тот самый статист, который махал лозунгом с надписью «Нейтронный Малыш». Впрочем, тогда у Бэнгера не было очков, и он не мог сказать с уверенностью.
Статист покачал головой и представился. Он сказал:
— Тебе все завидуют.
Бэнгер сказал:
— Да, повезло. К тому же я знаком с боксом.
Статист сказал:
— Ты знаешь сюжет?
Бэнгер сказал:
— Мне только вчера позвонили. Это ведь о боксе, да?
Статист сказал:
— Тебе надо заглянуть в производственный отдел и просмотреть сценарий. Послушай, ведь теперь, когда ты стал настоящим актером, они могут дать тебе копию.
Бэнгер начал было отвечать, но помреж уже покрикивал, загоняя народ на арену.
