Конечной их целью был небольшой городок Озерск, всего на сорок тысяч жителей. Ну и по дороге им предстояло еще заглянуть в Полынино, где у Киреева оказались какие-то дальние родственники, которым, возможно, повезло остаться в живых. Когда Прокоп предложил именно этот маршрут, Глеб только пожал плечами: их мало, селений вокруг полно, а на все четыре стороны не разорваться.
Шли осторожно, стараясь следовать так, чтобы поблизости все время оказывались подходящие для укрытия деревья. Когда встали привалом и Леха извлек пачку сигарет, Прокоп забрал ее у него, смял в руке. Тот не высказал своего возмущения ни словом, ни жестом и даже кивнул, соглашаясь.
Все время пути Глеб часто ловил на себе взгляды Гурова, Олег явно собирался о чем-то спросить или рассказать, но не решался.
– Говори уже, – предложил он ему, когда они ненадолго оказались вдали от ушей Варнакова с Киреевым.
Гуров поначалу замялся, затем все же выдал:
– Глеб… если вдруг что… В общем, ты уж меня сразу, а? – Помолчав, добавил: – Желательно в голову. Так и надежнее будет и почувствовать ничего не успеешь.
Чужинов сразу даже не сообразил, о чем это он. И лишь затем догадался: Олег боится, что станет тварью.
– И с чего это тебе втемяшилось? С таким же успехом любой из нас может стать.
– Помнишь, тогда, в Позднякове, в доме, где мы ночевали, я тебе еще рассказывал…
Действительно, Гуров пожаловался, что ему становится не по себе рядом с электроприборами, которые они кучей свалили в одной из комнат.
– А когда в гараже Прокопа генератор завели, мне еще хуже было. Так что ты меня уж сразу, а?
Чужинов вспомнил рассказ Насти о том, что после появления в усадьбе Старикова все начали коситься друг на друга, будто ожидая, что любой из них вдруг начнет трансформироваться в чудовище. Даже по комнатам некоторое время все сидели. Затем Светлана, единственная, кто вела себя естественно, разошлась не на шутку. В общем, досталось всем. Слушая Настю, Глеб разулыбался: Светкин язык он и на себе успел испытать, было дело. Улыбнулся он и сейчас.
– Ну и чего тогда тянуть? Давай не откладывая. Или сам себя.
– А вдруг нет?
– Тогда не надо. – Глеб посерьезнел. – Понимаешь, Олег, никто от этого не застрахован, так что ты себя не накручивай. Тогда, в гараже, я себя тоже неважно чувствовал, если не сказать больше. Ты, кстати, к дзен-буддизму как относишься?
Чужинов посмотрел на Киреева, который поглядывал на него с нетерпением: еще топать и топать, а они лясы точат.
Гуров вопросу не удивился. Чужинова то его умение играть на барабанах интересует, то еще что-нибудь в том же духе.
– Нормально отношусь. – Затем добавил: – Наверное. Но мне больше тантризм по душе, – улыбнулся он. – А к чему ты это?
– Да вспомнилось почему-то, что в нем утверждается: если проблема имеет решение, волноваться незачем, а если решения нет, то и вовсе бессмысленно. Ты уж выбери, что тебе ближе, из этого и исходи. Тантрист ты наш. Все, вперед, и с песней, и так засиделись.
Настроение у Чужинова и у самого почему-то было препаршивейшим. Забудешь, что вокруг тебя творится, – еще ничего, но как вспомнишь, что мира больше не существует, хоть волком вой.
Полынино если и отличалось от Позднякова количеством домов, то ненамного. Разве что располагалось оно на берегу реки. Пробраться в селение было относительно легко, Глеб уже прикинул маршрут: пройти тактическим гребнем вдоль тянувшейся далеко в сторону возвышенности, затем свернуть в овраг, а дальше уже начинался яблоневый сад. Деревья настолько густо были покрыты плодами, что Чужинов даже вкус яблок во рту почувствовал.
Вот только, судя по всему, делать в самом селении было нечего.
Тварей он насчитал немного, что-то около десятка. Хотя, возможно, где-нибудь их скрывалось значительно больше.
– Где, говоришь, родственник твой жил? – не отрывая бинокль от глаз, поинтересовался он у Прокопа.
Киреев тоже рассматривал Полынино при помощи оптики – прицела с большой кратностью, больше похожего на подзорную трубу, позаимствованного им в Вылково. Штуки для его гладкоствольного карабина абсолютно бесполезной, такая для снайперской винтовки отлично бы подошла. Причем не тривиальной СВД, а для чего-нибудь посущественнее.
– Центральная улица, на два дома левее от автобусной остановки, коричневая крыша, – описал тот. – Только вряд ли мы там кого-нибудь в живых застанем: двери настежь, окна без стекол. Жуть! Да и вообще, судя по всему, спасать тут некого.
– Вот и я так думаю, – кивнул Глеб. – Так что рисковать понапрасну не будем. Остался бы кто-нибудь в живых, обязательно догадался бы как-нибудь внимание к себе привлечь: какую-нибудь тряпку над крышей на шесте повесил… осколки зеркала… еще что-то. Как сам думаешь?
– Так же.
– Почему-то мне кажется, больше шансов найти уцелевших во-он в том колке, – указал подбородком Глеб на березовую рощу на краю пшеничного поля.
Набежавший ветерок лениво шевелил отливающие золотом перезревшие колосья.
«Красиво, – подумал он. – Только кому убирать урожай?»
– Или в том. – Прокоп глядел в противоположную сторону. Затем вздохнул: – Чего уж, всякого ожидал, вплоть до того, что ядерная война начнется, но чтобы такое!..
– И не говори, Андреич, – согласился с ним Леха. – У меня, кстати, мать родом из Полынина. Хорошо, не дожила до всего этого.
Глеб в очередной раз взглянул на Гурова: как он. В пути держался молодцом, но нет-нет, да и проскальзывало у него на лице выражение какой-то безнадеги.
«Вот же в голову себе вбил! И не переубедишь его. А вообще стрелок он неплохой, несколько раз уже успел убедиться. Только надо же такому случиться, чтобы он этот талант в себе открыл».
По полю шли осторожно, часто оглядываясь по сторонам. Прищучат их здесь твари, и негде будет укрыться, только отстреливаться. И проблемой станет даже не количество, а то, что в высокой пшенице издалека их не увидишь: вынырнет какая-нибудь, когда уже и времени не останется взять ее на прицел.
«В прошлый раз нам повезло хотя бы с тем, что поле было уже скошенным», – размышлял Чужинов.
Настроение не задалось с самого утра. Вероятно, причина была в том, что прощание с Настей получилось скомканным. Как будто бы и все, как в прошлый раз, – ласки, поцелуи, просьба себя поберечь, но… Настю, после того как в Вылково прибрел Стариков, как будто подменили. И дело даже не в самом Старикове, а в известии, которое он с собой принес. До этого все казалось девушке пусть и опасным, но приключением, а когда все выяснилось… Ну и чем Глеб мог ей помочь? В конце концов, в усадьбе она в безопасности, а если с ней вдруг случится то, чего так опасается Гуров, то тут уж ее никто спасти не сможет.
Кроме того, была у него мысль, которой он все забывал поделиться. Понятно, что твари не могут издавать звуки, но ведь каким-то образом они между собой общаются. Возможно, испуская нечто вроде ультразвука или еще чего-то, не различимого в диапазоне человеческого слуха. Вот они-то и действуют на людей угнетающе. Сколько раз он убеждался в том, что рядом с тварями избавиться от панического страха удается только огромным усилием воли. Кстати, и от других он слышал нечто подобное. Да, выглядят они настолько ужасающе, что от одного взгляда на них оторопь берет. Но ко всему есть привычка, и он должен был уже привыкнуть к их виду, но почему-то этого не происходит.
– Там между деревьев сарай какой-то виден. – Голос Гурова вывел его из размышлений.
– Полевой стан, вероятно, – предположил Прокоп. – Я бы и сам его здесь расположил.
Они, вытянувшись короткой цепочкой, шли по направлению к березовой рощице, где среди деревьев Олег и заметил строение.
Прокоп в своих предположениях не ошибся: то, что они увидели, подойдя ближе, больше всего походило на полевой стан. Вагончик на прицепе, рядом с ним стол под навесом, несколько пустых бочек, железная печь с высокой трубой да умывальник из пластиковой бутылки, приколоченной к стволу дерева пробкой вниз.
