Ознакомительная версия.
Тем временем, тяжело дыша, Дитковский с трудом выбрался из воды на ледяную кромку. Он лег на краю льда и лежал, не двигаясь, в трех метрах от майора. Перезарядив линемет, он с напряжением вслушивался в тишину, пытаясь в шуме ветра уловить дыхание Дроздова.
Майор медленно приподнял голову. Сколько еще ему придется так лежать? Голые руки начали мерзнуть. Он не видел ничего, кроме ледяных глыб, внимательно всматриваясь в их причудливые формы, пытаясь найти выроненное им при падении полотно от ножовки, и, наконец, обнаружил его на расстоянии вытянутой руки справа от себя.
Приподняв голову, Дроздов неожиданно увидел и доктора. Маска на его гидрошлеме блеснула в едва заметном блике солнечного света. Между ними было не более трех метров.
Дитковский тоже обнаружил майора. Пар от дыхания выдавал его местонахождение. Доктор замер, пытаясь разглядеть очертания фигуры противника. Перед собой он держал линемет, по лицу струился пот. Он старался уловить хотя бы малейшее движение.
Дроздов скорее почувствовал, чем увидел, направленное на него оружие. «Ему не известно, жив я или нет, – подумал он. – Если я пошевелюсь, он наверняка выстрелит».
Кусок полотна лежал в полуметре от него. Чтобы достать его, надо было протянуть руку. Но любое движение могло выдать его. Он осторожно стал перемещать кисть по направлению к полотну. Наконец его пальцы охватили лезвие и, перебирая, дотянулись до другого конца. Сантиметр за сантиметром он стал подтягивать полотно к себе.
Дитковский лежал на спине, всматриваясь в лежащего на расстоянии трех метров противника. Он не знал, что делать. Он был неплохим стрелком, но сейчас цель была слишком сложной для него, к тому же водолазный костюм сильно сковывал движения. Сознание предостерегало его, что, если он снова промахнется, это будет для него роковой ошибкой.
Он лежал, пытаясь принять какое-то решение и справиться с охватывающей его паникой. Дроздов следил за ним, сжимая в руке ножовочное полотно.
Прошло пять минут, показавшихся вечностью. Дроздов мертв, сказал Дитковский себе. Ни один раненый не может так долго неподвижно лежать на лютом морозе. Он должен убедиться в этом. Побуждаемый страхом, он привстал на колени, выпрямился и осторожно стал выглядывать из-за глыбы льда.
Дроздов немного отставил руку и, когда голова Дитковского показалась надо льдом, выбросил ее вперед. Стальное полотно скользнуло по жилету. Дитковский, увидев движение майора, прыгнул в сторону. Из открытого рта со свистом вырывалось тяжелое дыхание. Огромное тело в маске поднялось со льда и метнулось к нему. Дитковский выстрелил не целясь.
Стальная стрела ударила в маску майора, покрыв сеткой трещин ее стекло, но не помешала ему закончить прыжок. Дитковский не успел выстрелить еще раз. Дроздов обеими руками обхватил его ноги и резко дернул их на себя. Не удержавшись, доктор завалился на спину и с шумом плюхнулся в воду. Линемет выскочил из его рук.
Жуткий холод сковал его тело. Стиснув зубы, он сопротивлялся холоду, царапал руками лед, с ужасом осознавая, что сейчас уйдет под воду. У него не было даже сил крикнуть о помощи. Глаза его выпучились, как у пойманной на гарпун рыбы. Собрав последние силы, он нащупал в кармане портативную рацию и два раза нажал на кнопку опасности.
– Сигнал SOS на частоте 1283, – доложил радист.
Армстронг побледнел. Выпустив телефон из рук, он упал в кресло.
– Черт, не могу поверить!
Кроме него в радиорубке находились Стивенсон и старпом Хиггинс.
– Сигнал? – британец протянул руку к телефону. – Все ясно – готовьтесь к атаке.
– Но ведь в таком случае погибнет и тот человек, который находится на русской лодке, – попытался возразить Армстронг.
– Он сознательно идет на гибель, – ответил майор. – Это же русские. С ними нельзя договориться.
Услышав это, старпом только присвистнул.
– Да-а-а! Дела…
– Сколько до цели? – спросил Армстронг, подавляя в себе желание бежать отсюда сломя голову, и невольно ужаснулся сказанному – он назвал «Гепард» целью.
Треугольник, обозначающий русскую лодку, ярко засветился, показывая, что расстояние до нее вычислено. Оператор ударил по клавише, вызывая информационное окошко.
– Расстояние полторы мили.
– Я командую! – видя нерешительность Армстронга, выкрикнул Стивенсон. – Привести боевые системы в готовность.
Молодой безусый командир БЧ-2 лейтенант-командор Рипси недоуменно посмотрел на командира.
– Выполняйте, – хмуро бросил тот.
– Есть. – Рипси выглядел не совсем уверенно, но изо всех сил старался скрыть свое волнение под маской внешнего спокойствия.
– Надо стрелять, – прошептал Стивенсон, – пускайте их в воду.
Капли пота катились по лицу Армстронга. Он думал о торпедах. О том, как поймает «Гепард» в перекрестье боевого радара. О глухом хлопке, когда торпеда, выскочив из шахты, пойдет к цели. О «Гепарде», который вздрогнет от взрыва, и океан ворвется в его нутро, захлестывая замерших в ужасе людей. Как сусликов… Нет, невозможно представить.
Он повернулся к Хиггинсу.
– Что думаешь, помощник?
– Надо пускать, сэр, – сказал старпом. – У нас еще будет возможность перепрограммировать их, если придет отбой.
Армстронг замер у пульта. Огневой оператор ловил треугольник, обозначающий «Гепарда», на экране точного наведения, подгоняя его к центру. Световая волна экрана высвечивала его бледное лицо.
Армстронг повернулся к пульту. Повисла долгая пауза. Единственный звук, который отдавался в его ушах, был учащенный стук его сердца.
– Открыть люк торпедной шахты номер два, – приказал он.
Грубозабойщиков ничего не мог поделать, и сознание собственного бессилия мучило его. Сидя в кресле возле экрана видеокамеры, он видел, как две темные фигуры в скафандрах поднялись на поверхность промоины и затем выбрались на лед. То, что происходило на льду, не попадало в видеозахват камеры.
– Товарищ командир! – тревожный голос акустика внезапно поставил его на ноги. – Открыты люки торпедных шахт.
– Что? – не понял Грубозабойщиков.
– На «Тайгере» открыты торпедные люки…
Наступило молчание, прерываемое лишь шумом океана из гидрофонов.
– Ты уверен? – Лицо командира побледнело.
– Абсолютно, – подтвердил акустик.
Как мог он спутать этот звук с другим, если на занятиях в учебке они изучали его по нескольку раз в день?
– Они что, хотят атаковать нас? – неуверенно спросил Тяжкороб.
Грубозабойщиков повернулся к вахтенному.
– Подключите систему автоматического слежения и не упускайте их из виду.
Волна страха захлестнула его. Надо как можно быстрее переговорить с американцами. Но для устойчивой работы подводного телефона требовалась полумильная дистанция, а между ними были все две.
– Похоже, мы им чем-то не угодили, – сказал Тяжкороб. – Что будем делать?
– Подойдем ближе и выясним, – решил Грубозабойщиков. – Малый вперед, курс 407, готовить подводный телефон.
Инженер связи покрутил ручку телефона.
– До объекта полторы мили.
– Полторы! – в отчаянии выкрикнул Грубозабойщиков – это было слишком много для телефона. – Ты уверен?
– Вы же сами видите, – оператор указал на яркий треугольник, рядом с которым зажглась сопроводительная таблица.
– Курс 377, – приказал Грубозабойщиков. Надо было сменить курс, чтобы носовая антенна могла нацелиться прямо на «Тайгер». – Мы должны переговорить с ним. Через пять минут будем рядом.
– Поздно! – закричал акустик из акустической. – Они на пусковой…
Грубозабойщиков повернулся к нему. Из-под прижимной планки наушников струились две тонкие струйки пота.
– Они что там, с ума посходили?!
В центральном повисла напряженная тишина.
В течение нескольких секунд они со старпомом молча смотрели друг на друга. Грубозабойщиков никогда не думал, что тишина может быть такой угнетающей. Инженер связи не мигая уставился на мерцающий экран радара. Штурман все пытался направить курсор на цель и никак не мог – то мышка заедала, то курсор сбивался.
– Что делать-то? – нарушил молчание Тяжкороб. – Что делать-то, а?
Командир понял, что теперь все зависит от него.
– Черт с ними! – закричал он. – Подойдем поближе.
Армстронг нагнулся к микрофону.
– Второй! Доложить готовность!
Взвыли внутриотсечные динамики, ежесекундно донося отрывистые слова рапортов.
– Бортовые приборы готовы!
– Вводзадание закончено!
– Подготовка шахт закончена!
– Лодка на пусковой!
– Прости меня, боже, – Армстронг перекрестился. – Огонь!
Нос «Тайгера» задрался, будто его приподняли чьи-то могучие руки, когда десятитонная торпеда скользнула в воду, оставляя за собой пузырьки выходящего воздуха. Дичайшая сила, с необычной легкостью швырнувшая несколько тонн металла в пасть океана, с той же силой толкнула лодку назад.
Ознакомительная версия.
