Проект жрал деньги, как орбитальный ракетоноситель — топливо. Но дело шло вперед. Научный руководитель проекта Инженер Витя ваял «объект-один», как Пигмалион ваял Галатею, но в отличие от греческого скульптора он заранее знал, что его творение оживет и закрутится в странной виртуальной действительности высших властных эшелонов и телепередач.
Появление новых технологий, новых материалов, эластиков, заменяющих мышцы, и суперпрограмм, способных управлять настолько тонкими и чудовищно сложными процессами, как движение лицевых мышц, сотворило чудо. Четыре месяца назад «чучело» впервые ожило.
По виду это был человек. По движениям это был человек. Даже температура и потовыделение были предусмотрены.
— Знаете, от него все равно веяло холодом, — признался мне Инженер, опустошая поллитровую чашку кофе, который я по его просьбе заварил. — Ох, как же он похож на человека. Внешне — все то самое, все вроде на месте. Но ощущение могильного холода… Это нежить. И вместе с тем это было совершенство. Кто сказал, что на вершине власти нужен человек? Человек болеет, он смертей. А если выкинуть ржавое, изношенное тело и заменить его на куклу, то власть сможет остаться, — поменяв лишь символ. Останется нечто под номером один. Чучело — это доведение до абсолюта самой идеи власти. Это мистика власти.
Инженер помолчал, зло уставившись на, расплывающееся по столу пятно разлитого им кофе. А потом продолжил свой рассказ.
«Чучело» было напичкано суперсовременной компьютерной начинкой — квантовыми процессорами, о создании которых только ходят слухи. Но большие деньги делают все — и процессор доставили из США. Поговаривают, американцы использовали в них данные, полученные при изучении разбившегося НЛО. Очень может быть, поскольку возможности у квантового процессора колоссальные. Так что «чучело» получилось с заданной свободой воли, реагирующее на окружающую среду, различающее речь и способное поддерживать элементарный разговор. Хотя в основном работало оно на телеуправлении.
— Сильнее антенну крепи! — кричал Инженер на технарей, монтирующих «чучело». — А то выйдет из повиновения и устроит нам хорошую жизнь.
— А сможет? — улыбался техник.
— А что. Он даже расписаться сам может, голова чугунная. Самопрограммируемый.
Путанин сильно нервничал. Он везде видел проис-жи конкурентов. Информация о козыре в его рукаве начала распространяться. Однажды возникли американцы, которые посочувствовали его замыслам в установлении контроля над азиатской страной и начали выторговывать условия, предлагая финансирование. Потом вылезли ичкеры.
— Им-то что надо было? — спросил я.
— Насколько я понимаю, они мечтали заполучить «чучело». Планы какие-то были.
— В аренду? — спросил я.
— Сначала хотели в аренду. Потом что-то у них с Путаниным не пошло. И они решили в своих традициях «чучело» просто забрать.
— Может, и забрали ?
— Может, и забрали. А, может, и нет.
Делали объект вручную. Программировала его группа лучших спецов, которых только могли найти в России, а наша школа программистов считается лучшей в мире. И наконец произошло долгожданное событие, Два месяца назад была готова «маска один» и соответствующее программное обеспечение. И «кукла» могла идти на полевые испытания.
Когда опытный образец запустили в мир, Путанин весь извелся. Стоимость «чучела» равнялась стоимости запуска среднего орбитального спутника. Были предприняты соответствующие меры безопасности, поскольку утрата «чучела» была бы катастрофой. На его восстановление ушло бы не менее года, а при нынешних перепадах политического климата за год из тебя самого набьют чучело,
Олигарх всея Руси будто предчувствовал, что что-то произойдет. Слишком много стояло на кону с этим проектом.
Чем успешнее шли испытания, тем больше он дергался.
— Знаете, — сказал Инженер. — По-моему, Паук даже с облегчением узнал, что «чучело» пропало.
— А не он ли сам его украл? — спросил я.
— Зачем? — пожал плечами Инженер.
— Чтобы скинуть с хвоста партнеров.
— Может быть, и так… Как говорил Анри Бек: «Большие состояния нажиты подлостью, маленькие — свинством». Так вот — по части и свинства, и подлости с ним мало кто может потягаться.
— Вы его не любите? — поинтересовался я.
— Кто? Я? — Инженер посмотрел на меня с некоторым недоумением.
— Вы.
— Я его ненавижу!
Обаятельно и открыто улыбаясь ведущей Светлане Синициной и всему человечеству, с экрана вещал замминистра экономики;
— При либерализации жестких структурных отношений рост продукта обеспечивается…
— И его ненавижу, — буднично произнес Инженер.
— Кого? — спросил я, играя с компьютером.
— Многих. Почти всех.
— Не круто забираешь?
— То, что творится вокруг нас, — это прикладная демонология.
— Чего?
— Посмотри на него, — мой гость лежал, закинув ноги на спинку дивана, посасывал пиво и наслаждался жизнью, чего не скажешь обо мне, — Это же обычный упырь среднерусской полосы России. Думаешь, его интересует рост продукта? Ничуть не бывало. Я помню, как они встречались с Путаниным и что-то делили, о чем-то переругивались.
— А по виду не скажешь, — улыбнулся я.
— Да. Эдакая обаятельная нежить. Нетопыри. Они страшно размножились и почуяли волю, Нежить должна обитать в погребах и омутах. А они вылезли наружу. Поэтому мы и имеем то, что имеем. Не согласен?
— Можно и согласиться. Разруха вокруг нешуточная, — кивнул я.
— А ты чего ждал ? У легендарного царя Мидаса все, к чему он прикасался, превращалось в золото. У нетопырей все обращается в дерьмо. Все живое при их приближении замирает и омертвело осыпается оземь, Все, чего они касаются, превращается в труху.
Нельзя сказать, что эти мысли не были созвучны с моими. Мне тоже все окружающее напоминает затянувшуюся на несколько лет Вальпургиеву ночь.
Надо отметить, что с Инженером мы чем-то близки по взглядам. Только он циник и мизантроп, а я осенен верой в разумное, доброе, вечное. Он нытик, а я хорошо замаскировавшийся оптимист. Он человек разговоров и на словах способен сбросить ядерную бомбу на Америку и стереть с лица Земли Европу, зато ему жалко придавить таракана. Я же человек действия и у меня не дрожат руки, в которых дымится перегретый автомат. Цитат, кстати, инженер знает не меньше моего и не прочь щегольнуть ими.
— Как тебя терпел Путанин с такими взглядами? — спросил я. — Ты что, умело притворялся лояльным?
— Когда я притворялся? — обиделся он. — Я ему всегда говорил все прямо в лицо. Он, кстати, тоже любитель изречений древних.
— Еще один?
— Во-во. На определенном уровне образования человек понимает, что многое, до чего он тяжело бредет своим умом, уже сказано и придумано, достаточно лишь раскрыть книжку на нужной странице. Путанин мне отвечал; «Я вас понимаю, Виктор Федорович. Но вы несколько драматизируете ситуацию. Жизнь нужно воспринимать такой, как она есть, потому что другой никто не видел». С особым удовольствием он цитировал Августа Бебеля: «Буржуазное общество не вызывает ни одного отрадного явления, у которого не было бы теневой стороны». То есть теневые стороны — это неизбежная реальность. Только законченный идиот может переть против неизбежной реальности… Нежить — она боится света, поэтому любит поговорить о теневых сторонах.
— И он терпел тебя?
— А куда он денется? Ему нужен был проект. И он знал, что я единственный, кто сможет дотащить этот тяжело груженный воз до конца.
— А ты? — поинтересовался я,
— А мне куда деваться, а? Моралист ты эдакий, куда я денусь? «ЧС» — это моя жизнь. Столько сил, ума вложено. Какие ноу-хау, какие достижения, — он вздохнул, — И где все это? Где «чучело» ?
— Где? — который раз спросил я.
— Если бы знать…
Мне тоже очень хотелось знать, где «чучело», но тут мой пленник ничем не мог помочь.
После вызволения Инженера я отправил подробное сообщение обо всем заказчику и получил ответ:
«Сообщение принято. Работа выполнена на отлично. Не предпринимайте никаких действий. Обеспечьте сохранность товара».
Последнее значило, что я должен сидеть с Инженером и заботиться о том, чтобы он не дал деру, а такие порывы у него возникали постоянно,
И вот уже два дня мы сидим с ним в этой квартире, Я вынужден не спускать с него глаз. Ничего, это не самое страшное — у меня есть некоторые способы, включая электронные штучки и всякие «примочки», вроде сильного снотворного, чтобы без особого напряжения выполнить эту миссию. Труднее слышать, как «товар», посасывая пиво, через каждые десять минут бросает в пространство восклицания:
— Сволочи…
— Негодяи…
— Ну ты смотри, какие уроды!
Часто эти слова не относятся ни к кому конкретно, а выражают мизантропическое мироощущение моего нового товарища.
