Впадая в забытье, он тогда успел подумать, что взорвалась авиабомба калибра не меньше пяти тонн. Когда сознание уже меркло, мозг выдал версию «включенный Назаровым радиомаяк оказался вызовом огня на себя. Так генералы скрывают свою некомпетентность».
Уже лежа в кабульском госпитале, он узнал, что никакой бомбы не было. Просто сеансы радиосвязи с начальником разведки 40-й армии вылились в определенный казус. Летчик одного из патрульных истребителей получил приказ прикрыть в указанном районе группу спецназа, пилот, вышедший к месту действия, никакой активности не обнаружил. А так как он был парень отчаянный, то, игнорируя возможный огонь переносных зенитных комплексов, ДШК и стрелкового оружия, кинул свой «МиГ-23» в глубокое пике и в пятидесяти метрах от поверхности включил форсаж, преодолевая звуковой барьер.
Хлопок от сверхзвука и показался тогда Кириллу взрывом сверхмощной фугасной авиабомбы. Впрочем, воздействие звука оказалось не менее сильным, чем от кинетики взрывных веществ.
Когда еще через полчаса в то место высадились спецназовцы, они наблюдали шокирующую картину: большинство басмачей были просто размазаны о скалы, тем, кому «повезло» уцелеть, выдавило глаза, разорвало кровеносные артерии. Впрочем, к высадке спецназовцев они все поголовно были мертвы.
Оборонявшимся повезло намного больше. Вставший на колено Кирилл получил тяжелую контузию, лежащий за пулеметом Назаров получил контузию средней степени тяжести. А генерала Дрямова, находившегося в «глубоком тылу», и вовсе лишь слегка оглушило.
Радости от спасения представителя САМОГО у армейского начальства было немерено. За проведенную операцию награды и звания посыпались, как из рога изобилия. Генерал-лейтенант Илья Валентинович Дрямов и подполковник Назаров секретным указом Президиума Верховного Совета были награждены золотыми звездами Героев Советского Союза. Погибших капитана Макуева и прапорщика Прохорова посмертно наградили орденами Боевого Красного Знамени. Не забыли военные и своих коллег из милиции — погибший Сергей Емельянов получил Красную Звезду (посмертно), Звездой наградили и Кирилла. А уже в госпитале он узнал, что еще один орден пришел на его имя за бой в мертвом кишлаке.
Три месяца он провел на госпитальной койке, потом получил назначение в охрану главного штаба «Кобальта» в Кабуле. После этого никого из своей оперативной группы он не видел. Лишь однажды случайно встретился с Артюховым, но майор сделал вид, что его не знает. Он так и не смог Маркову простить Огородника.
Единственной отдушиной за прошедшие месяцы стала встреча со знакомыми ребятами из «Каскада», да и та оказалась омраченной…
Борт, отправляющийся в Союз, встал, к нему подкатили оранжевый трап. Среди возвращающихся возникло брожение, все засуетились, заторопились домой, к семьям.
Кирилл снова вспомнил застолье с парнями из «Каскада», потом почти неделю болела голова. После контузии врачи не советовали ни пить, ни курить какое-то время. Пил он крайне редко, а вот курить никак бросить не мог. Мысль о куреве заставила Кирилла потянуться за очередной сигаретой.
— Марков. Марков Кирилл Николаевич, — над толпой возвращающихся прозвучал знакомый голос.
— Я, — поднимаясь со своего «дипломата», недоуменно произнес Кирилл.
К нему, сильно прихрамывая, в выгоревшей на солнце хэбэшке шел Григорий Кочетов. С одной стороны на его груди были нашивки за ранения, а с другой кубари орденских планок. Марков слышал еще в госпитале, что офицеры, служащие в тыловых частях, так отделяют себя от штабных крыс, не нюхавших пороха.
— Григорий, — не веря своим глазам, тихо проговорил оперативник.
— Кирюха! — Офицер ураганом налетел на него и заключил в крепкие объятия, бормоча: — Я сейчас в наряде по аэропорту, от безделья просматривал списки возвращающихся в Союз. Читаю, Марков Кирилл Николаевич, думаю, ну не может же быть стопроцентное совпадение. Как ты, братишка?
— Давай лучше, Гриша, как ты? — улыбнулся Кирилл.
— А я полгода провалялся по госпиталям. За это время дали капитана, — Кочетов двумя пальцами указал на погон, где темно-зеленым цветом отливали четыре звезды. — За бой в мертвом кишлаке наградили «Красным Знаменем», после выписки предлагали должность коменданта военной станции «Орехово-Зуево». Отказался. Говорю, направьте лучше в Афган. Направили сюда в батальон охраны, опять же на должность командира роты. — Григорий подмигнул. — Ничего, как у нас говорят, за одного битого двух небитых дают. А у тебя как сложилась судьба?
— Выжил, — пожал плечами Кирилл. — В последнем бою попали в засаду, погибли Башибузук и Прохор.
— Я знаю, — тяжело вздохнул Кочетов. — О той вашей операции много говорили, называли авантюрой. Комбата выперли в Союз, да еще и с понижением в должности. А Евтушенко полгода назад сгорел в вертолете, проклятые «Стингеры».
— Я знаю. Рассказывали парни из «Каскада», — тяжело вздохнул Марков и тут же с виноватым видом добавил: — Ну а мне удалось выжить, вот, возвращаюсь.
— Э-эх, — спохватившись, махнул рукой Григорий, — нужно же за встречу хоть по пятьдесят граммов тяпнуть, а времени нет. — Капитан кивнул в направлении «Ан-12», к которому тянулась вереница отлетающих офицеров. — Борт никто не даст задерживать. Расписание как у электричек.
Кирилл молча открыл свой «дипломат», достал блокнот и шариковую ручку, что-то быстро черкнул и протянул вырванный лист Кочетову.
— Вот, Гриша, мой адрес, телефон домашний и рабочий, — проговорил Марков. — Даже если не буду уже там работать, ребята скажут, где меня искать. Городок у нас маленький, всего в двух часах езды на автобусе от Москвы. Вернешься в Союз, обязательно заскочи, посидим по-людски.
— Я-то заеду, — неловко усмехнулся Кочетов, — а жена против не будет?
— Жена? — переспросил Кирилл, под ложечкой неприятно засосало. Он вспомнил Лидию, а свою бывшую официальную жену Настю выбросил из памяти, из души, из сердца. — Не женат я, Гриша.
— Ну, тогда бывай, братишка.
— Бывай.
Мужчины обменялись крепким рукопожатием. Подхватив свой кейс, Марков пристроился за офицерами, возвращающимися домой.
Он шел усталым шагом, как человек с войны. Шел человек войны. Выкованный ею, закаленный и отмеченный ее клеймом. Клеймом, которое не сотрет ни время, ни водка, ни слезы, ни кровь…
