– Товарищ капитан, а оборотни вообще-то бывают? Или это сказки? – спросил один из дозорных, вглядываясь вниз, в опушку леса.
Дозорные только недавно сменились. Эта пара солдат волков не видела, но, кажется, слух уже распространился по всему взводу и начал давить на психику солдат. В местах, где пули посвистывают чаще и где есть повышенная вероятность прощания с жизнью, психика не может быть предельно уравновешенной. Даже опытные офицеры, умеющие управлять собой, и те иногда бывают на грани срыва. О солдатской психике в районе боевых действий вообще говорить нечего. Она просто подорвана. А тут, мало того что в бою убить могут, нет ведь, еще и мистика какая-то. Такое положение вещей требовалось срочно прекратить, но как это сделать, Герасимов пока не знал. И даже, наоборот, он хорошо понимал другое: человеческая психика так устроена, что если приказом запретишь разговоры о волколаках, то тем самым только возбудишь солдат, и разговоры будут вестись шепотом и приглушенным голосом, что сделает ситуацию малоуправляемой.
– Я за свою молодую жизнь пока ни разу с ними не встречался… – ответил Андрей без всякой усмешки, потому что волчий вой сразу всплыл в памяти. – Спроси лучше у тех, кого оборотень кусал… Если, конечно, они смогут ответить.
– А те, кого кусали, тоже в оборотней превращаются?
– Не путай оборотней и вампиров. Это разные вещи в мифологии.
– Я читал как-то про оборотней, – сказал второй дозорный. – Какая-то фантастика, что ли… Оборотнем можно только по своему желанию стать. Нужно найти пень, воткнуть в него нож, прочитать заклинание и перекувыркнуться через нож. А чтобы снова человеком стать, нужно все сделать в обратном порядке[3]. Всего и делов-то…
Капитан снова припал к биноклю.
– Сколько смотрю, ни одного пня в этом лесу не вижу…
Этим разговор, кажется, был исчерпан.
* * *
Внезапно в темноте послышался шорох. Немедленно раздался окрик часового. Он был хорошо слышен в ночи и звучал строго по уставу. Но ответ, который прозвучал с обратной стороны, разобрать было сложно.
Капитан Герасимов встал и поднялся на седловину перевала, чтобы встретить пришедших. И уже через пять минут темнота расступилась, и к командиру роты быстро приблизился лейтенант Локтионов.
– Они пришли, товарищ капитан?
– Кто? – не понял Андрей.
– Снайперы.
– Куда пришли? – Герасимов уже понял, что произошла какая-то неприятность. – Здесь их не было. Докладывай подробно.
– Снайперы не захотели ночевать в ауле. Предполагаю, встретили их там не слишком приветливо. Но все же показали, в какую сторону пошла наша группа. Они пробыли там полчаса и двинулись сюда. Вдвоем могли бы уже утром догнать, двое – это не колонна, там скорость другая…
– Должны были, – согласился командир роты, морщась по своей привычке от неприятной вести. – Вдвоем быстрее идти… Но где они? Ты следы смотрел?
– Так наша группа шла этой же тропой. А подошвы у солдатских ботинок одни и те же. Выделить практически невозможно.
– Какого-то изменения обстановки на маршруте не заметил?
Лейтенант неуверенно пожал плечами и ответил так же неуверенно:
– В трех местах наши следы перекрывались волчьими…
– Волчьими или собачьими? Может, собаки из аула бегали?..
– Я с детства с собаками дело имею, товарищ капитан, могу отличить. У волков волосы между пальцев лап не растут, и след другой. Он более четкий, как вырисован. Нас с Анзором в ауле пугали. И наверняка снайперам тоже говорили. Говорят и радуются.
– И ты туда же… – недовольно сказал капитан. – Это про оборотней?
– Про оборотней, – подтвердил Локтионов.
– Веришь бредням?
– Я верю фактам. Нам предложили на две могилки сходить. Двух пастухов оборотни прикончили. В одну неделю. Говорят, мозг выгрызают, а тело не трогают.
– Страсти какие, – засмеялся капитан.
И в ответ тут же раздался волчий вой из недалекого леса. Снова такой же, как утром. Сначала завыл только один волк – тоскливо и протяжно, долго вытягивая одну и ту же вибрирующую ноту. Потом второй подхватил, и даже разницу в голосах можно было уловить. А потом целая стая включилась. И опять мурашки по коже пробежали и зашевелились корни волос. Герасимов заметил, как торопливо встали на ноги все солдаты и стали всматриваться в темноту.
– Оборотни, – проворчал капитан. – Посмотрим, как эти оборотни на пули реагируют, а потом говорить будем.
– Кто-то в ауле сказал, что простые пули оборотней не берут. Только заговоренные или серебряные. Другие ему не поверили. Стали говорить, что одного подстрелили, но шкуру содрать не успели: оборотень исчез, растворился…
– Они наговорят, – рассердился Герасимов. Он был зол не на лейтенанта, а на свою неспособность доказать, что оборотничества быть в природе не может.
– Они наговорят… – согласился лейтенант Локтионов. – Запугать нас хотели, это точно.
– Но где же снайперы? – Капитан раскрыл планшет и подсветил фонариком в карту, словно надеялся там найти ответ.
– Кроме волчьих следов, мы не увидели ничего, что могло бы заинтересовать, – сухо сказал лейтенант.
– Свернуть им было некуда. Только к нам могли выйти. Значит, не дошли…
В это время до ушей капитана донесся новый окрик часового. Значит, на подходе рота и следует ее встречать. Теплилась надежда, что снайперы каким-то образом встретились с ротой и прошли маршрут вместе с ней…
1. Младший сержант Петя Востриков, почти готовый снайпер«…ты прямо этому Амирхану скажи, что я скоро вернусь и оторву ему голову. Я не его одноклассник и вообще к шутникам себя не отношу. Просто заявлюсь к вам в школу, вытащу его из класса прямо с урока, и весь его авторитет сразу кончится. Не бойся на меня ссылаться. Скажи, он отстанет. Скажи, что я многих его соплеменников жизни научил. И он, если будет тебя доставать, так просто не отделается… Я сам скажу ему, когда приеду, что с ним будет. Это если отстанет. А если не отстанет, то и объяснять не буду. Станет посмешищем у всего Моздока…
Еще… Ты про Людку писала. А Людка твоя – дура-дурой, и голова у нее опилками и дискотеками набита, а мозгов там от рождения не было. У нее это в глазах написано. Самая подходящая пара Амирхану. Мой тебе совет: держись подаль-ше от таких подруг. Ты бы видела, как она без тебя круги вокруг меня наворачивала, тогда поняла бы, почему она не хочет нас с тобой рядом видеть. Ну, это нам с тобой решать, а не всяким людкам… И вообще будь готова, она тебе еще много чего наговорит. С ее головой умное что-то выдумать невозможно, вот и лепит всякую ерунду. Не верь! У нас не такая служба, чтобы наркоманов здесь держали. Знаешь, за что боевики нашего ротного к смерти приговорили? Он трех парней, которых мирными жителями называли, пристрелил. Наверное, помнишь эту историю. Шума тогда много было. Боевики через этих парней наркоту пытались в бригаду подсунуть. Капитан пристрелил их сам, без суда. Его даже посадить за это хотели. Но как-то там сделали все так, что следствие закрыли. Потом снова открывали, но снова закрыли. Для ротного, слава богу, обошлось все… А вообще у нас, если заметят такое, человека накажут сразу. Можешь не волноваться. Не употреблял это дерьмо и не буду… И не верь Людке. Она сама, наверное, обкурилась, если на меня показывает.
Вера, я скоро уже вернусь и сам тебе все скажу. Говорят, что перед экзаменами нас отправят на стажировку по своим частям. Два месяца стажировки, потом выпускные экзамены. Если все будет так – увидимся, может, через неделю. Я, может быть, даже письмо свое обгоню…
Я вот думаю, а стоит ли тогда его отправлять? Лучше сам приеду, покажу тебе – читай, Верунчик, если я словами сказать не смогу…»
* * *
– Давненько я таких маршей не вышагивал, – переведя дыхание, посетовал Валера Братишкин, с которым нас и отправили догонять мой взвод, что находился сейчас под командованием ротного капитана Герасимова. – Тебе мешаю, торможу…
– Ты считаешь, что мне в удовольствие скакать, как дикая лошадь? – спросил я в ответ, стараясь так успокоить Валеркину совесть. – Я сам с удовольствием медленнее иду…
Почему меня отправили, это понятно. Все-таки мой взвод, и мне в нем служить согласно контракту еще не один год. А взвод, из которого отправляли на учебу Валерку, в настоящее время в Ингушетии находился и в ближайшее время в бригаду не собирался. Вот туда бы его… Но в Ингушетию, видимо, попутного транспорта не было. А стажировку, да еще с новыми винтовками, которых и опытные снайперы-офицеры не имеют, необходимо было проходить в сложных боевых условиях, чтобы такую классную технику освоить. Вот Валерку ко мне, грубо говоря, и «прибавили» простым арифметическим действием. Не позволили ему отдыхать и своих дожидаться. И мне тоже не одному через горы добираться. По одному в здешних условиях никого не отпускают. Обычно солдат без офицера даже парами не пускают, только ввиду особых обстоятельств. Видимо, здесь был тот самый случай. А что произошло, нам не докладывали. Не нашего, как говорится, ума дело. Наше дело приказы выполнять, а отдают их другие.
