Сейчас полковник Ладейщиков находился не в своем кабинете, но собирался туда вернуться под конец рабочего дня, потому и не переоделся в цивильную одежду, отправляясь в здание областного управления ФСБ, хотя она висела в шкафу его кабинета, и возможность переодеться у него была.
Следственная бригада в первой половине дня выезжала на место преступления. Туда они добрались почти благополучно, почти без происшествий, если не считать происшествиями несколько кратковременных остановок, во время которых приходилось толкать машины. Хороших и мощных внедорожников Следственный комитет в своем гараже не имел. Да если бы и имел, то даже в самый большой внедорожник следственную бригаду не поместишь. Ехали на двух «уазиках» и микроавтобусе вместе с операми из ФСБ, на которых и была возложена оперативная работа по этому делу. «Уазики», как обычно, с трудностями дороги справлялись, а вот микроавтобус «Фольксваген» делался явно для немецких автобанов, а не для российского бездорожья. На занесенной метелью дороге он часто пробуксовывал и несколько раз застревал.
Впрочем, выталкивание общими усилиями транспорта, в сравнении с затратой времени на весь путь, не много лишних минут отняло. Враскачку, да на малых оборотах микроавтобус выбирался из сугробов, образующихся на самой трассе «зимника», и наконец-то доехали до нужного места. Помогли парни из районной полиции, которых вызвали в первую очередь. Ребята опытные в общении с погодой, поэтому сразу вызвали вторую машину, которая привезла им две большие палатки, которыми они, как чехлом, накрыли сгоревшие микроавтобус «Газель» и бульдозер «Т-180». Там же подобрали из сугроба пострадавшего, но все же оставшегося в живых бульдозериста. Бульдозерист чуть-чуть поджарился в своей горящей машине, но сумел выбраться, несмотря на то что получил три пули прямо сквозь обшивку кабины. Две пули угодили в ягодицы, одна в бедро. Восседать за рулем бульдозера этот человек еще долго не сможет, впрочем, как и вообще сидеть, а вот показания дать может, даже лежа на животе. И потому начальник районного отдела полиции сразу выставил у больничной палаты, куда его поместили, двух полицейских в качестве охраны. Свидетель важный, может быть, единственный. О том, что свидетель жив, решено было никого не оповещать.
Обязанности по приезду распределили сразу. На месте расстрела машины, перевозящей золото, осталась работать следственная группа Следственного комитета вместе со следственной группой ФСБ, под общим руководством старшего следователя по особо важным делам Ладейщикова, а прибывшие вместе с ними оперативные работники ФСБ отправились в больницу допрашивать бульдозериста и к хозяину прииска. Вопросы были и к тому, и к другому, причем вопросы серьезные. Существовала надежда, что их показания могут навести на след. Опера ФСБ поехали на «уазике», пообещав вскоре вернуться. Но работа следственных бригад закончилась раньше, чем они вернулись. Задержка была вызвана тем, что бульдозериста оперировали, и пришлось дожидаться, когда он более-менее отойдет от наркоза. Впрочем, врач-анестезиолог сказал, что это недолго, поскольку бульдозерист в момент операции был мертвецки пьян, и потому наркоз его почти не брал. Операцию делали, можно сказать, без наркоза. Но бульдозерист перенес ее молча, чем вызвал уважение медицинских работников. Опера остались ждать, а Валерий Львович созвонился со старшим из них, майором Лохматым, и договорился, что опера приедут в Магадан самостоятельно, благо их машина позволяет не бояться тяжелых условий, и сразу позвонят Ладейщикову, чтобы передать сведения. Они позвонили, и Ладейщиков приехал. А еще предстояло своему начальству докладывать результаты. Новое начальство дотошное, много вопросов задает…
– Ну так что мы имеем от этого простреленного погорельца, Василий Иванович?
В кабинете пока находился только один старший лейтенант Супротивников, опер областного управления ФСБ, готовый доложить Ладейщикову результаты допросов.
– Я только в общих чертах знаю. Сам я ездил начальника прииска допрашивать, а бульдозериста допрашивал майор Лохматый, но, в общем, рассказать могу.
– А сам Николай Петрович когда вернется?
– Вот-вот. К ментам поехал, справки кое-какие навести после допроса бульдозериста. Он по возвращении сразу сюда зайдет и все подробно расскажет.
– Тогда давай по порядку. Директор прииска или начальник прииска, кто он там… Раньше, при советской власти, все было понятно, теперь все по-разному называются, кто во что горазд. Некоторые вообще предпочитают быть генеральными менеджерами. Слов попонятнее придумать не могут, – ворчал Ладейщиков, в очередной раз протирая пальцем воротник своей форменной сорочки. Шея уже болела.
– Вот-вот… Именно так, товарищ полковник. Бекхан Дошлукаевич Музарбеков, генеральный менеджер и, одновременно, почти единоличный хозяин прииска «Зерновой». Ему больше восьмидесяти процентов акций там принадлежит.
– Ингуш?
– А разве у нас бывают другие владельцы приисков?
Вопрос старшего лейтенанта остался без ответа, потому что ответа и не требовал, поскольку вопрос относился к известным всем фактам. А Супротивников тем временем продолжил:
– Согласно акту, на пункт приема было отправлено семьдесят девять килограммов, восемьсот сорок семь граммов золота в песке и мелких самородках. Инкассаторы получили контейнеры уже закрытыми и запечатанными. Инкассаторы у прииска свои. Машина тоже своя, бронированная, как и полагается, полностью отвечающая всем требованиям и техническим условиях, но у нее буквально в ночь перед перевозкой вытекло все трансмиссионное масло из коробки передач. Вывинтилась пробка, и масло стекло. Без масла коробка передач не переключается. Бекхан Дошлукаевич считает, что это совпадение. Пробка, видимо, давно начала вывинчиваться, а вылетела именно в тот вечер. Хозяин прииска как лицо пострадавшее, не хочет верить, что кто-то из его людей мог подстроить такую неприятность. Сам он, конечно, проявил халатность, отправил контейнеры с охраной на простом небронированном микроавтобусе «Газель». Обвинение в халатности Музарбекову мы предъявить с натяжкой сможем, даже предъявим, хотя я заранее могу сказать, как отнесутся к этому суд и прокуратура. Давление на них будет мощное. Но предъявить мы можем. Даже при том, что он – пострадавший. Иду дальше… При транспортировке на такие незначительные расстояния золото обычно не страхуется. Не было, естественно, застраховано и в этот раз. Убыток громадный. Прииск на грани банкротства, хотя мне не слишком понравилось, как спокойно ведет себя в данной ситуации Бекхан Дошлукаевич. Может быть, это просто мужество горца, может быть, восточный фатализм, а может, и что-то другое, не знаю. Будем искать. Хотя вариантов поиска у нас почти нет. Главный вариант – найти того, кто пробку вывинтил из коробки передач. Оперативная группа выехала на прииск. Сейчас, наверное, уже добрались, если метель их не остановила, и опрашивают людей.
– Причастность самого Музарбекова к ограблению…
– Не создалось у меня такого впечатления, что он причастен, хотя гарантий дать не могу. Среди инкассаторов погиб его родственник, двоюродный брат, который приехал в Магадан всего две недели назад и сразу устроился на прииск к Бекхану Дошлукаевичу. Обычно среди представителей кавказских народов родственные отношения ставятся весьма высоко. Думаю, не послал бы брат брата на гибель.
– По владельцу прииска все?
– Пока все. Теперь надо ждать, что скажет оперативная группа. Если будет что интересное, я позвоню.
– Ладно. Майор Лохматый когда вернется?
– Как только добудет сведения.
– Что за сведения?
– По результатам допроса пострадавшего бульдозериста. Я вкратце перескажу, что мне известно, чтобы время не тянуть, и вас, товарищ полковник, не задерживать. Бульдозерист, Афанасий Васильевич Афонин, которого все в округе знают просто как Василича, и мало кто вообще слышал его имя и фамилию, кроме кассирши в кассе, где он зарплату получает. Выехал, как выезжал каждый день на чистку «зимника». Специалист он, говорят, великолепный, лучший чуть ли не во всей области, дорогу, как утюгом, гладит. Хотя и любит во время работы злоупотребить кое-чем из крепких жидкостей. И не только во время работы. Трезвым его, говорят, давно никто не видел, как, впрочем, и пьяным. Всегда навеселе, но не пьян. На качестве работы его пристрастие обычно не сказывается, и потому начальство на такие мелочи глаза закрывало. Считало, север, здесь положено греться изнутри, а не снаружи. – Старший лейтенант говорил, как обычно, и действовал, вдумчиво и неторопливо, одновременно и сообщая информацию, и размышляя при этом. – Сам Василич, как наркоз отошел, рассказал майору Лохматому, как дело было. Поехал он, как обычно, работать перед метелью. Перед метелью технология особая, дорогу укатывать отвалом следует так, чтобы она плотной стала, тогда свежий снег с плотно укатанного наста легче сниматься будет. Видит, стоит машина. В марках Афанасий Василич не разбирается, знает только, что иномарка, внедорожник. Машина колесо проколола, и рядом с ней двое стоят. Одного Афанасий Василич узнал. Он несколько месяцев назад тоже на прииске работал. Зовут его Гортан. Это кличка, но мы уже выяснили – Гортанов Вячеслав Алексеевич, уголовник с тремя ходками еще в советское время, но все три по двести шестой [8] . Вроде бы ограбление инкассаторов, перевозящих золото, не его профиль. После распада СССР на зону не наведывался, хотя около года назад в Санкт-Петербурге уголовное дело было открыто по статье за рейдерство и попытку захвата чужой собственности, но ему удалось уйти в сторону как свидетелю. В последний год был замешан в каких-то делах с китайцами во Владивостоке. Есть на нем еще что-то, связанное с рыболовным флотом, но все без доказательств. Контакты с Японией, продажа рыбы в открытом море, минуя всякие таможенные процедуры и квоты на экспорт. Но там тоже все бездоказательно, одни расчеты и предположения. Вот майор Лохматый и поехал собирать на него сведения. В нашем областном МВД ничего на этого Гортана не было, и они запросили федеральное досье.
