— У нас впервые такое, — сказал Данил. — Если все так и обстоит, как вы говорите, решительно теряюсь…
— Граждане, если вы потеряли друг друга, встречайтесь на первом этаже универмага, у фонтана… — очень похоже передразнил Клебанов бархатный голосок диктора «Центрального». — Теряетесь? Все так и обстоит, как я рассказал. И еще интереснее… Зачем вашему безобидному заведующему арифмометрами боевое оружие?
— Что? — Данил невольно покосился на труп, словно ждал ответа от него самого. — У него-то как раз оружия не было. Даже газового.
Клебанов с усмешечкой выдернул из папки лист машинописи и скучным голосом прочитал:
— Пункт первый. Пистолет германского производства «Эрма», модель Е. Р. 652, калибр 22 ЛР, серийный номер 00138. Шесть патронов находятся в магазине, седьмой в стволе, курок поставлен на боевой взвод, оружие на предохранителе. Отпечатки пальцев потерпевшего обнаружены как снаружи, так и внутри — на обойме и деталях затвора…
— Чушь какая-то, — сказал Данил. — Чушь…
— Выражения выбирайте.
— Ну не могу я его представить с пистолетом! Если по-честному, мужик был умный, дело знал прекрасно, за что и платили приличные деньги, но по характеру — чуть ли не размазня. Понимаете, что я имею в виду?
— Возможно. Только как нам это увязать с германским стволом? Пушечка, конечно, дамская, но с близкого расстояния может наделать приличных дырок… Вы за ним в последнее время что-нибудь такое замечали? В поведении? Что вам объяснять…
— Да ничего такого… — он поколебался. — Можно посмотреть? Или — тайна следствия?
К его удивлению, Клебанов охотно протянул опись:
— Ну, посмотрите… Может, чего-то недостает?
— Откуда мне знать, что он таскал в карманах? — пожал Данил плечами, не отрываясь от бумажки.
Сигареты… разовая зажигалка «Токай»… деньги… перочинный ножик… часы… бумажник… кольцо-печатка желтого металла… одежда-обувь… авторучка…
— Нет записной книжки, — сказал он честно. — Черная, почти новая, в левом верхнем углу — тисненый золотой лев. В «Сувенире» такие лежат по сорок. Вадик ее носил постоянно.
— И что там могло быть?
— Ну, адреса… У него еще была привычка черкать на последних страницах разные мелкие заметки по ходу дела. Конечно, ничего такого, что называется…
— Коммерческой тайной, — понятливо кивнул Клебанов. — Так оно у вас называется. Может, еще чего-то не хватает?
— Я же сказал — откуда мне знать, что он еще таскал в карманах? Настолько уж далеко мой профессионализм не простирается…
Не хватало ключей. Два ключа на кольце, вместо брелока желтая египетская медаль с профилем Насера и еще какого-то хмыря в большой фуражке — вполне возможно, маршала Амера. Интересно, догадался ли мент насчет ключей?
— Где вы были во время убийства? — как ни в чем не бывало спросил мент.
— Го-осподи ты боже мой, — сказал Данил, чуть ли не растерявшись. — Вид у вас весьма даже серьезный, а ловите на такие дурики… Неужели всерьез решили, что я так и бухну: «Дома сидел»? Нет уж, я у вас, как полагается, поинтересуюсь: а когда убийство-то произошло?
— Сами по виду трупа определить не можете? А еще майор КГБ.
— Как будто мы тем и занимались, что клали трупы с утра до вечера да еще тренировали на них наблюдательность… Так когда?
— Примерно между половиной одиннадцатого ночи и одиннадцатью.
— Дома был, — сказал Данил. — Вы ее видели, она подтвердит… Где его?
— В Северо-Восточном, знаете тот лесочек типа скверика?
Данил сделал вид, будто припоминает:
— Это где памятник летчикам? Туда-то его как занесло? Да еще близко к полуночи?
— Машина у него была?
— Восьмерка. Два дня как в мастерской. Крыло выправляют.
— А жил он где?
— У какой-то ляльки в Киржаче, только я ее не знаю, новая какая-то…
— В Киржаче? — Клебанов цепко глянул ему в глаза.
«Неужели просек? — охнул про себя Данил. — Промашка, черт… Инстинктивно ведь выбрал район подальше, прямо-таки в противоположном конце от Северо-Восточного… Неужели ментенок понял, что ему заправляют арапа?»
— В Киржаче? — повторил Клебанов, не отводя взгляда. — Это же выходит — на другом конце города…
— Сам теряюсь, — Данил пожал плечами, чувствуя, что вышло вполне натурально. — Нет, в самом деле теряюсь… Ну откуда у него ствол, да еще германский?
— А зарплата позволяла?
— Ну, если чисто теоретически, — позволяла. Только ведь нужно еще знать, где купить, да постараться, чтобы тебе за твои денежки честно отдали товар, а не кинули…
— Понятно. Только почему обязательно — купить?
— А кто бы ему подарил?
— Я не о том, — сказал Клебанов. — Пистолет, скажем, служебный, и был данный покойник, когда еще не стал покойником, к вам внедрен — может, от нас, может, от ФСБ, а может, и от налоговой. И узнал он что-то такое, чего ему узнавать ну никак не полагалось. И решили тогда сделать так, чтобы примолк он насовсем…
— Издеваетесь?
— Как знать? — невозмутимо пожал плечами старлей. — Для версии годится? Ведь годится?
— Ну, годится…
— Вот видите.
— Ну, и что дальше? — спросил Данил. — Между прочим, инопланетяне тоже годятся для версии. Прилетели и зарезали ножиком. Или вы не верите в инопланетян? А то у нас в Шантарске эти самые контактеры скоро вторую академию откроют, честное слово, вот вы у них и поинтересуйтесь, они ж уверяют, что держат прямую связь с Сатурном… Нет, с точки зрения логики? Версия «убийцы-инопланетяне» имеет в данный момент такие же права на существование, как и ваша насчет «внедренного агента». Вы это, надеюсь, понимаете?
— Понимаю, — сказал Клебанов. — И вас я понимаю, хотя, быть может, и не насквозь. Вы не простачок и не крутой хам, вы где-то посередине, подальше от простачка, поближе к хаму…
— Вам, может быть, мои слова решительно не понравятся, — сказал Данил. — Но давайте уж попросту. Я не нахожу удовольствия в хамстве. Но и сам его не терплю в любых формах. Только я знаю, что в одиночку этот мир не перевернуть, а вы, такое впечатление, порой заедаетесь совершенно по-детски — а там уж я, в свою очередь, ощетиниваю иголки. На ваши вопросы я отвечал честно, старательно игнорируя все шпильки, именно потому, что мы не «Коза ностра», а вполне приличная фирма со всеми достоинствами и недостатками. Конечно, я немного бутафорю, но такова уж жизнь, вы мне не сват, не брат и не гомосексуальный партнер… Будем разговаривать как взрослые люди или продолжим цапаться?
— А о чем нам еще говорить? — пожал плечами Клебанов. — Вы теперь все знаете, а мне от вас больше ничего не добиться. Хотя чувствую, что вы определенно что-то недоговариваете. Если бывали у покойного на старой квартире, почему за полгода так и не выбрались к нему в… Киржач?
— Это вопрос?
— Нет. Разговор неофициальный, вы можете выдумать что угодно, к чему добиваться ответа… — он отвернулся, уставясь в стену. — Возможно, на этом дело и кончится. Если только ничего не произойдет…
— Мне что, ждать от вас повесточку?
— Бросьте. Теперь вы подкалываете…
— И не думаю, — сказал Данил. — Серьезно спрашиваю.
— Какие там повестки… К таким, как вы, полагается ездить самолично.
— Вас это коробит?
— Не в том дело. Просто, знаете ли, «Коза ностра» не состояла поголовно в КПСС до того, как начала носиться с пулеметами.
Данил участливо спросил:
— Вас что, при застое КГБ таскал за диссидентщину? Солженицына размножали по ночам? В защиту Сахарова петиции строчили? Что вы на меня так запали? Я ведь диссиду не гонял, я ж — боевой пес… Да сколько вам было-то при застое?
«Что-то тут есть, — подумал он, глядя, как у пацана стискиваются губы, а ноздри довольно явственно раздуваются от злости. — Есть скелетик в шкафу, есть… Папа диссидентствовал? Или служил в „синих погонах“ и получил от дедов по почкам выше положенного? Ну не может это оказаться Афган, молод…»
Старший лейтенант промолчал с видом гордым и неприступным — и в этот миг крайне напоминал юного пионера в почетном карауле у знамени дружины. Настоящего пионера, убежденного. Были такие. Вот пионерию он по возрасту еще как застал, тут и гадать нечего…
— Вы в комитете комсомола за что отвечали? — наугад спросил Данил.
— За всякую фигню, которую теперь и вспоминать стыдно, — ответил мент неожиданно быстро. — До встречи.
Кивнул едва заметно и размашистым шагом направился к «рафику». Неприметный, совершенно штатский на вид синий фургончик, дисциплинированно мигнув левым поворотом, завернул за угол длиннющей унылой девятиэтажки и исчез из виду, чему Данил отнюдь не огорчился.
Глава третья
Барс на тропе
Он забрался в свой «Фольксваген», положил руки на руль, а подбородок — на руки, задумчиво уставился вперед. Впереди был пыльный двор с поломанными качелями, двумя бабками на скамейке и энергичным крупным эрделем, таскавшим за собой девчонку лет десяти в ярком спортивном костюмчике. Небогато.
