Ознакомительная версия.
«Что это такое со мной было? – думала я. – Я много рассуждала о резервах человеческой психики, но ни разу не испытывала на себе ничего, что можно было бы назвать психофизиологической мобилизацией организма в экстремальной ситуации, о чем написала целую диссертацию. Ну, что? Довольна? Твои теоретические выводы полностью подтверждены на практике тобой самой. Об этом, правда, не напишешь научную статью, но признайся, это тебе теперь и не интересно. Практика, которую ты только что пережила, гораздо интереснее и важнее любой оторванной от жизни науки. Ты правильный сделала выбор, когда тебе предлагали остаться в научно-исследовательском институте, который писал внешний отзыв на твою диссертацию. Отказалась и теперь, по-моему, нисколько не жалеешь. Давай-ка скорее приходи в норму, цель-то еще не достигнута, это только так, промежуточный финиш…»
Мне принесли завтрак, который меня очень удивил и сильно порадовал. Фрукты, восточные сладости и стакан очень вкусного молока. Завтрак принесла очень симпатичная девушка, лицо которой наполовину было завязано платком, а то, наверное, я назвала бы ее просто красавицей.
Мои попытки с ней заговорить никакого результата не дали, но через полчаса после завтрака ко мне заявился какой-то тип в очках и потертом пиджаке, очень похожий на бухгалтера. Он уселся рядом с моей постелью и начал задавать мне совершенно идиотские вопросы – хорошо ли я себя чувствую, могу ли я ходить, не болит ли у меня голова и прочую чушь.
На первый вопрос я ответила, что вполне сносно, на последний – что с головой у меня все в порядке, а вот второй из его вопросов меня просто разозлил. Я лежу совершенно, как я обнаружила вскоре после пробуждения, голая под простыней, а он меня спрашивает, могу ли я ходить! Ну, просто наглец какой-то!
– Ходить? – переспросила я его. – Не знаю. Сейчас попробую.
Он и глазом не успел моргнуть, как я сбросила с себя простыню и встала с кровати. Он тоже вскочил, но тут я пошатнулась, так как разбитые ноги еще не привыкли твердо меня на себе держать, и я упала прямо ему на грудь. Он подхватил меня, покраснев, как стручок горького перца, осторожно высвободил свой нос из-под моих грудей и помог мне лечь в постель, затем аккуратно прикрыл меня простыней и мгновенно исчез.
Но вместо него появился мужчина в белом халате с закатанными до локтей рукавами и небрежно надетой набекрень белой беретке. Именно таким я себе и представляла опытных, знающих свое дело хирургов. Он откинул простыню с моих ног, взял в руки одну ступню, потом вторую, что-то помурлыкал в свои пышные усы и сказал мне:
– Это – ерунда! Через три часа будешь сама ходить!
Я, честно говоря, ему не поверила, но, когда следом за ним появилась все та же симпатичная девушка с платком на лице и, улыбаясь мне глазами, начала мазать мои ступни и пальцы на ногах какой-то мазью, я сразу же почувствовала, что он не соврал.
На ноги я встала через полтора часа, хотя все еще и морщилась от неприятного ощущения, но боли уже совсем не было.
«Что за чудеса? – не могла я понять. – За кого они меня принимают? За иранскую принцессу, сбежавшую от своего папаши? Впрочем, не знаю, бывают ли в Иране принцессы? А если не за нее, то за кого? Не за Ольгу же Николаеву, капитана МЧС! Той такого внимания вовек бы не дождаться…»
Все разъяснилось очень скоро, и это разъяснение поначалу меня очень удивило, а затем заставило исполниться благодарности к одному известному мне человеку.
Едва я попыталась подойти к окну моей то ли комнаты, то ли палаты и выглянуть на улицу, как в окне тут же показалась фигура солдата с автоматом.
«Вот тебе и гостеприимство с завтраком из фруктов! – удивилась я. – Значит, я все же арестантка? Неужели и отсюда бежать придется?»
На допрос меня повели на открытую веранду с роскошным видом на море и горы одновременно. В кресле-качалке сидел седой пышноусый майор и просматривал какую-то папочку с документами. Увидев, что меня привели, он встал, предложил мне сесть напротив него и вежливо сказал:
– Просто не верю своей удаче! Вы – и вдруг у нас! Об этом можно было только мечтать!
Я посмотрела на него с удивлением.
– Простите, я вас не понимаю, за кого вы меня принимаете?
Майор улыбнулся мне мудро, понимающе. Он прищурил глаза и покачал головой.
– Ах, молодость, молодость! – сказал он. – Никогда она не верит в мудрость старости, пытается везде идти своей дорогой. Что ж? И мы когда-то были такими же! Конечно, вы именно та, за кого я вас принял. Вы капитан МЧС России психолог Ольга Николаева, никакой ошибки быть не может.
Он продолжал слащаво улыбаться мне и смотрел на меня, как кот на рыбу в аквариуме: соблазнительно, очень соблазнительно, но недоступно! А он не дурак, чтобы просто совать в аквариум лапу и пытаться подцепить юркую рыбу когтями. Это чужая рыба! Он это признал и пытался рыбе понравиться. Мне то есть. Только вот чья я рыба – ума не приложу!
– Вы правы, я капитан МЧС Ольга Николаева, – сказала я удивленно. – Но не понимаю, право, чем обязана вашему гостеприимству.
Я вспомнила охранника у моего окна и добавила:
– Хотя и оно, как видно, имеет свои границы.
Он внимательно склонил голову, прислушиваясь к моим словам, и, мгновенно сообразив, о чем я говорю, тут же воскликнул:
– Ну, что вы! Эти люди приставлены к вам исключительно в целях вашей личной безопасности. Мы знаем, что ваша жизнь постоянно подвергается опасности. Простите, если мои люди охраняют вас слишком уж навязчиво, я тут же отдам соответствующие распоряжения, чтобы подобная нетактичность не повторилась впредь…
– Да бог с ними, с вашими охранниками! – Его чрезмерная вежливость меня даже смутила. – Я только не пойму, я арестована вами или в гостях у вас?
– Ах, как молодость настойчива! Ах, как старость терпелива! – ответила мне эта хитрая лиса, вернее сказать, увильнула от ответа.
– Ну, ладно, – вздохнула я. – Скажите тогда хотя бы, что вы от меня вообще хотите?
– Что может хотеть седой мужчина от молодой женщины! – усмехнулся он в свои усы. – Только уважения к своим сединам!
– Ну уж – только! – возразила я, чувствуя, что наконец-то мы начинаем подбираться к сути беседы.
– Конечно, конечно! Не только уважения желает получить мужчина от женщины, но еще хотя бы чуточку искренности… Скажу вам прямо, уважаемая, я не буду задавать вам никаких вопросов. Но вам их зададут другие люди. Со всем уважением, какое только возможно проявить к женщине в Азербайджане. О, поверьте мне! К вам же всего лишь одна нижайшая и совсем небольшая просьба…
Он замолчал.
– Ну! – вынуждена была я его подтолкнуть.
– Ответить на вопросы, которые вам зададут, со всей искренностью, на какую вы способны. Потому что задавать вам их будет сам господин Президент…
Конец фразы он произнес шепотом и даже по сторонам посмотрел – нет ли лишних ушей. Но ушей вообще никаких не было. Ближайший к нам охранник находился метров за тридцать от нас и никак не мог ничего услышать.
«Вот черти! – подумала я озадаченно. – С Президентами мне еще не приходилось беседовать. А что? Пусть спрашивает! Соображу, надеюсь, что ответить!»
– И все же я не понимаю! – сказала я ему. – Где же в таком случае сам господин Президент и почему вместо его вопросов я слышу лишь ваши увертки от моих ответов.
– Готов тысячу раз извиниться перед вами и две тысячи раз целовать вашу прекрасную руку, если вы, конечно, позволите!
Он явно заболтался от волнения и понес уже откровенную чушь. Я решила его не прощать:
– Конечно, не позволю! Две тысячи раз! Вы с ума сошли. У меня руки отвалятся!
Он вконец смутился и, понизив голос до еле слышного шепота, произнес:
– Надеюсь, вы засвидетельствуете мое глубочайшее почтение своему высокочтимому жениху и расскажете о том уважении, с которым я к вам отнесся.
– Не-пре-менно… – сказала я с некоторой опаской, подумав, что совсем, похоже, сбрендил старикашка, какого-то жениха мне присочинил!
– А теперь, когда вы обо всем предупреждены, – сказал он, вновь почувствовав прилив энергии, – к господину Президенту.
Я настроилась на довольно длительную дорогу, но, к моему изумлению, мы даже машиной не воспользовались. Майор вывел меня из комнаты, в которой мы беседовали, и, проведя несколькими лестницами и крытыми коридорами, впустил в роскошно обставленный зал, в глубине которого лицом к окну стояло кресло с высокой спинкой. Было достаточно далеко, но я все же рассмотрела, что на одном из подлокотников лежит рука, держащая яблоко.
У самого входа меня встретил серьезный человек средних лет, с умными, глубоко посаженными глазами.
– Алескеров, директор Службы безопасности Азербайджана, – сказал он и кивнул головой.
Я ответила ему столь же светским кивком.
– Прошу сюда, госпожа Николаева! – пригласил он меня на широкий диван, перед которым стояли ваза с фруктами и изящная бутылка белого вина с двумя фужерами.
Ознакомительная версия.
