– В какой стороне?
– Готовятся встретить группу «Конкистадора». Контролирую положение. Сообщите «Конкистадору», когда сближение станет опасным.
– Понял, контролирую. Заодно просмотри нашу позицию.
– Только что смотрел. У вас чисто. Еще две группы выступают в сторону реки. Эти точно занимают оборону. Рядом с лодочным причалом. А часть переправляется на лодках на середину реки. Там три острова правильной формы.
– Я – «Конкистадор». Острова правильной формы – это огороды местных индейцев. Они собирают острова из речного ила и сажают там что-то. В этих местах так принято, хорошая урожайность круглый год. Сейчас хотят там, видимо, устроить засаду на случай, если мы поплывем на лодках.
– Я понял, – сказал Кирпичников. – Продолжаем марш. Осталось немного.
* * *
За счет того, что идти по ручью было проще, чем напрямую через сельву, группа Кирпичникова развила скорость значительно более высокую, чем коммандос капитана Альвареса. Будь в составе группы только спецназовцы ГРУ, он вообще заставил бы их весь путь преодолеть бегом на максимально возможной скорости. Но Старогоров со Ставровой передвижение сдерживали, хотя вида не подавали. Владимир Алексеевич, однако, умел по частоте дыхания определять, на что еще годен боец, и никогда еще не ошибался. Задним числом подумал, что следовало Тамару Васильевну вообще оставить на базе да и Старогорова в паре с ней, за ноутбуком, – и пусть бы наблюдали за их действиями с помощью «ведра». Могли бы и подсказать что-то дельное. Но подсказка пришла со стороны, с которой подполковник ее не ждал. Идущий в этот момент первым Радимов вдруг остановился и поднял руку. Тишина длилась секунд тридцать. Все в это время вслушивались в окружающее пространство.
– Что? – спросил наконец Кирпичников шепотом, направленным только в микрофон «подснежника». Радимов повернулся.
– На берегу двое с пулеметами. Готовы нас встретить. У третьего М-16 с «подствольником».
– «Батыр»! – требовательно позвал Владимир Алексеевич.
– «Первый», я просмотрел весь ручей до родника, откуда он вытекает. Никого рядом не нашел. Видел, правда, двух коз, они воду из ручья пили. Людей не было.
Командир посмотрел на Костю.
– Далеко это?
Радимов плечами пожал, но уточнил:
– У них за спиной утоптанная тропа. Видимо, в деревню.
– До поворота у нас осталось…
– Метров тридцать, – подсказал Валеев, которому сверху было видно лучше.
– «Грибник», сходи с Костей, – показал подполковник подбородком.
Лукошкин и Радимов легко выбрались на берег и, не топая, стряхнули воду с обуви. Группа осталась ждать. Прошло чуть больше десяти минут. После этого «подснежник» донес голос Лукошкина:
– «Первый», я – «Грибник». Можете идти. Здесь был бетонный бункер, место хранения оружия. Прямо под скотогонной тропой. Здесь скот на водопой гоняют.
– И что?
– Было три человека. Два американца и один местный.
– И что?
– Остался один местный. Сидит, смотрит на нас, закурить просит и считает, что мы обманываем, когда говорим, что не курим. Спрашивает, разве мы беременные женщины? В его понятии мужчины должны курить.
– У них женщины не курят только тогда, когда беременны, – объяснил Альварес. – С дымом в ребенка легко войти злому духу.
Последний участок пути преодолели быстро, хотя тоже без шума, несмотря на то, что впереди уже ждали двое своих бойцов. Нечаянно проскочить мимо поворота было невозможно. Скотогонная тропа полого выходила прямо к реке и уходила к возвышенности. Там, наверное, был путь на горное пастбище. Сбоку от тропы, в трех шагах от ручья, был поднят и прислонен к дереву сплетенный из лиан настил. На него сверху были уложены густо заросшие травой водоросли, пропустившей свои корни даже сквозь сам настил, и потому крепко вцепившиеся в эту навесную почву.
Рядом с тропой сидел низкорослый круглолицый индеец, возле стояли Радимов и Лукошкин.
– А американцы где? – спросил Кирпичников.
– Вниз сбросили, в бункер. Там склад со «Стингерами», ручными минометами, патронами и всякой всячиной. Стены и пол бетонные. Глубина два метра. Потому «Батыр» их и не видел.
– Американцев допросили?
– Не успели. Они стрелять хотели. Пришлось бить на поражение, – Радимов показал на свою лопатку. Лопатка майора уже висела в чехле на ремне.
– А этот? – подполковник глянул на низкорослого индейца.
– А этот все улыбался.
– Это хорошо. Плохой человек не улыбается, – сказал подполковник и сел на пень, покрытый ярко-зеленым мхом.
Индеец продолжал улыбаться.
– Дуку-Доку где? – спросил подполковник по-испански.
– Там, на площади, – ответил пленник.
– Вместе с Коном?
– И Кон там.
– А можешь ты сходить и тихонько, чтобы Кон не заметил, попросить Дуку-Доку прийти ко мне? У меня есть что ему сказать.
– Я могу, – согласился индеец, не прекращая улыбаться. – Сначала Дуку-Доку убьет меня, потом сюда придет и убьет тебя. Ты этого хочешь?
– Чтобы он не стал тебя убивать, ты скажешь ему, что Кон предал его, и ты привел людей, которые хотят спасти деревню. Деревне осталось жить около часа. Потом она должна быть уничтожена вместе с жителями.
Индеец улыбаться не перестал.
– Дай сигарету.
– Я не курю.
– Так ты не будешь меня убивать?
– Я посылаю тебя к Дуку-Доку. Ты видишь, что нас здесь мало. Пусть он приходит сюда со своими людьми. Я пришел говорить с ним, а не убивать. Пусть он берет в два раза больше людей, чем нас, в три раза…
– Я пошел, – согласился индеец. – Я бегом побегу. Ты в спину мне не стреляй. В спину стрелять нехорошо.
– Приведи ко мне Дуку-Доку и не надоедай.
Индеец вдруг резко вскочил и нырнул в кусты. Он не побежал по тропе, где его было бы видно. Было слышно, как он проламывается через сельву и торопится быстрее добраться до деревни. Похоже, он не слишком доверял людям, которые его отпустили. Но вот стоило ли доверять индейцу – этот вопрос оставался открытым.
– «Батыр», я – «Первый». Посматривай за обстановкой.
– Отслеживаю. Я слышал разговор. «Первый», ты слишком рисковый.
– Это «Конкистадор», – вклинился Альварес. – Все нормально. Индейцы народ честный. Белым они не верят, но сами не обманывают. Он приведет Дуку-Доку.
– Будем ждать. «Батыр», страхуй нас.
– Понял. Работаю. Индеец прибежал в деревню. Мимо высокого американца пробежал – того, которого я посчитал Томасом Коном. Ищет второго высокого. Да, нашел его около причала. Объясняет. Дуку-Доку взял индейца за горло. Что-то спрашивает. Швырнул в кусты. Отдал команду, пошел в вашу сторону. Через площадь. Американец что-то кричит ему, Дуку-Доку отмахивается. Американца с собой не берет. С ним только три человека. Отважный парень! Ждите…
* * *
Дуку-Доку появился на повороте тропы. Высокий, ростом немногим меньше двух метров, что вообще редкость для местных индейцев, широкоплечий, мосластый, физически, видимо, очень сильный, он шел стремительным широким шагом и не замедлил движения, когда увидел на тропе впереди вооруженных людей. Дуку-Доку не ведал, что такое сомнения, и не понимал в принципе, что такое страх.
Кирпичников вышел навстречу вождю повстанцев. Рядом встал Лукошкин, сразу заняв удобную позицию для нанесения удара. Со стороны это могло показаться не позицией бойца, а просто позой человека свиты командира. В действительности Сергей уже рассмотрел и фигуру вождя, и определил его манеру передвигаться, и знал, как с таким противником себя вести.
– Это ты не побоялся назначить мне встречу? – не доходя трех шагов, на ходу спросил Дуку-Доку, глядя одновременно и насмешливо, и грозно. – Или храбрый, или безумный…
– Это ты не побоялся прийти на встречу со мной? – с улыбкой спросил Кирпичников. – Впрочем, когда жить захочешь, на любую встречу бегом побежишь.
Дуку-Доку остановился, подошел к нему вплотную и посмотрел сверху вниз.
– Ты считаешь себя таким грозным?
– Вопрос не в том, каким я себя считаю, а в том, каким я считаю тебя.
– Вот как… И каким же ты меня считаешь?
Дуку-Доку говорил по-испански с легким акцентом, присущим всем аборигенам, но, судя по лицу и фигуре, он не был чистокровным индейцем. Впрочем, акцент был присущ и метисам. Владимиру Алексеевичу, изучавшему классический испанский, было бы трудно понимать вождя повстанцев, если бы не достаточно долгое общение с никарагуанцами, которые говорили примерно с таким же акцентом. И потому речь Дуку-Доку он понимал.
– Я считаю тебя глупым.
Вождь напрягся, готовый взорваться, но сдержался. И ответил с насмешкой:
– Вообще-то я университет почти закончил. И никто не считал меня глупым.
– Разве умный человек будет так подставляться под американцев?
– Чем тебе американцы не угодили? Они – мои друзья и гости.
– Они не твои друзья. Они друзья колумбийского правительства, с которым ты воюешь.
– Это еще нужно доказать.
