Ознакомительная версия.
Новоприбывший засмеялся и представился:
– Джерри Бирнбом, Би-би-си. Талибы оказались настоль любезны, что почти не препятствовали утолению моего любопытства. Позволите с вами пообщаться, господа?
На рукопожатие отозвались практически все, за исключением Сереги, который буркнул, что боится микробов, и отвернулся к стене.
– Видимо, вы из ЦРУ, – резонно заключил Карпатов, изучив журналистское удостоверение, предложенное его вниманию.
– Стыдно признаться, нет, – отозвался журналист. – Впрочем, не буду вас ни в чем разубеждать. Свободу мысли еще никто не отменял. Не собираюсь у вас выпытывать военные или государственные тайны, тем более что вы ни одной из них не знаете.
– Вот уж точно, – проворчал Серега. – Ни хрена мы не знаем. Даже того, что происходит в мире.
– Охотно проинформирую. В мире ничего хорошего. Талибы со дня на день возьмут Кабул. На этот раз, судя по концентрации их сил вокруг столицы, они реально дожмут Раббани, Ахмад Шаха и этого перекати-поле Дустума. Им удалось собрать под свои знамена немало мохаджеров…
– Моджахедов, – поправил Серега.
– Вы плохо знакомы с местной терминологией, уважаемый, – пожурил его журналист. – Мохаджеры – это люди, покинувшие территорию, управляемую сатаной, и перешедшие на ту, которая подчиняется Аллаху. С точки зрения правоверных, разумеется. – Бирнбом засмеялся.
– А у вас есть собственная точка зрения? – проворчал Глотов.
– Как у любого человека. – Журналист пожал плечами. – Но моя точка зрения никого в этой стране не волнует. Тем более она безразлична моим читателям.
– Вам не страшно, куда заведут страну талибы? Это же полная дичь, согласитесь – все их традиции, ритуалы, мировоззрение. Моджахеды, с которыми сражались советские войска, по сравнению с этой напастью – милые, воспитанные люди. Вдруг зараза шагнет за пределы Афганистана?
– Обязательно шагнет, – согласился Бирнбом. – Я, порядочный журналист, все это бесстрастно зафиксирую и донесу до своих читателей.
– То есть вы не принимаете ничью сторону? – спросил Карпатов.
– Стараюсь это делать. Что такое журналистская работа? Освещение событий, не правда ли? А анализ, пропаганда… – Бирнбом небрежно махнул рукой. – Для этого имеются тысячи подготовленных специалистов. В том числе у талибов, которые далеко не так просты, судя по тому, чего они добились. Значит, вас интересует положение в мире?.. Знаете, я недавно прибыл из Боснии. Там сущий ад. Сербы и мусульмане активно режут друг друга. Мировое сообщество, по странному стечению обстоятельств, выступает на стороне мусульман. По моему убеждению, мы когда-нибудь доиграемся с ними. Устраивает вас такое мнение? Караджич объявлен военным преступником, хотя на него молятся все сербы. Назовем такой подход двойным стандартом. Если так пойдет, то скоро от урезанной Югославии отвалится Черногория, за ней – Косово. В вашей милой сердцу Чечне пылает война. Она будет продолжаться, пока к власти в России не придет кто-нибудь поумнее. Причудливые диктаторы на постсоветском пространстве… Туркмения, Белоруссия. Ну, вы знаете, что после распада СССР многие республики попали в частные руки. – Бирнбом засмеялся удачной шутке, потом нацепил серьезную мину и осведомился: – Вы не против, если я о вас напишу? Объективно, как уж смогу.
– Нам без разницы. – Серега пожал плечами. – Первые полгода журналюги к нам так и шастали. Тоже обещали объективность, международный резонанс, гнев прогрессивной общественности и, как следствие, быстрое освобождение. Где это все? Про нас забыли.
– Не хочу отвечать за других и не собираюсь вам ничего обещать, поскольку это бессмысленно. Что будет, то и будет. От меня не зависит.
– Спасибо за честность. – Серега усмехнулся.
– Но не сказать, что я такой уж деревянный, – проговорил Бирнбом, извлекая из сумки две плоские бутылки армянского коньяка. – Смешно сказать, купил в Лондоне, в районе Челси. Хотел еще захватить сигареты, но прослышал, что курение в вашем круге не пользуется популярностью.
– Приходите еще, – заявил Серега, прибирая коньяк.
Похоже, талибы перешли в последнее и решительное наступление. В городок прибывали грузовики, набитые трупами. Каждый день проходили похороны. Тяжелый вой царил над площадью. «Отдайте нам шурави! Отдайте нам шурави!» – скандировала толпа. Создавалось впечатление, что охранники рано или поздно удовлетворят каприз народа. Сердца пленников сжимались, даже Серега затихал и бледнел.
В один из таких дней, едва отгремели похороны, снова нарисовался Бирнбом с шахматной доской под мышкой.
– А коньяк? – не понял Серега.
– Кончился, – виновато сообщил журналист. – А в местных магазинах ничего подобного не продают. Будем надеяться, что парни из СNN на днях подвезут.
– Вы не боитесь там ходить? – Карпатов кивнул на калитку. – Примут не за того и повесят на чинаре.
– Немножко потряхивает, не без этого, – признался журналист. – Но до кровавой расправы не дойдет. Несколько ребят меня, в принципе, сопровождают.
– Не люблю шахматы, – с вызовом бросил Витька. – Там думать надо. То ли дело в «Чапаева». Щелкай пальцем, и все дела.
Первый пилот и журналист ушли с шахматной доской в глубину двора, соорудили сиденья из дровяных обломков и с увлечением взялись за дело. Бирнбом не ожидал такого расклада. Он был неплохим шахматистом и немного растерялся, обнаружив, что русский летчик играет мощнее и увереннее.
– А вы смените тактику, – посоветовал Карпатов. – Не стоит безрассудно бросаться в наступление. Подтяните для начала тылы. Хотите фору?
Это тихое состязание, проходящее в глубине двора, почему-то напрягало летчиков. Карпатов с Бирнбомом выбрали дальний угол, но именно здесь все время что-то искал Серега. Глотов подошел витиеватыми зигзагами, уселся на саркофаг колодца. Витька с Вакуленко расположились на крыльце, настроив уши по ветру.
– Не боитесь играть в шахматы? – поинтересовался Карпатов. – Насколько я знаю, талибы отменили все спортивные игры, вплоть до шахмат.
– Глупости, – заявил Бирнбом. – Ведь я не мусульманин, и почему меня до сих пор не расстреляли? Талибы не такие уж прямолинейные, капитан. Да, сама идея приобщения населения к спорту не приветствуется, но отдельные проявления, например, футбол или примитивный аналог гольфа…
– Недавно наблюдал в ангарном сортире, как здоровенный талиб, ничуть не смущаясь, брил себе лобок, – поведал Карпатов. – Он наорал на меня, чуть ножом по горлу не полоснул. Доказывай такому, что общественный туалет не только для него.
– Таков порядок вещей. – Журналист пожал плечами. – У фанатичных правоверных есть закон: ты не допускаешься до намаза, если волосы на теле отросли больше чем на сантиметр. А вот бороду брить нельзя. Постригать можно, чтобы была определенной формы, а вот брить…
– Неужели все вот так? Сомнительно как-то.
– Фанатичные, – повторил журналист. – Нормально воспитанные мусульмане подобными глупостями не занимаются. Аллах простит. Традиционные мусульмане молятся три раза в день, а эти – пять. Суровый повседневный регламент. Жить по нему нормальным людям практически невозможно.
– Вроде военного устава, – заявил Глотов, не жалующийся на слух. – По нему тоже жить нельзя.
– Но за нарушение устава в Российской армии пока не расстреливают? – осведомился англичанин, повернувшись. – Не вешают, головы не отрубают, камнями до смерти не забивают?.. Наблюдал вчера картину. Жена пожаловалась на мужа за измену, которая действительно имела место. Законы шариата в этом плане вариантов не допускают. Изменника и любовницу вывели на площадь, привязали к столбам, и толпа принялась забрасывать их камнями. Причем почетное право сделать первый бросок принадлежало обманутой жене. Она с удовольствием им воспользовалась. Люди швыряли камни в этих несчастных, пока от них не осталось полное месиво. Я сделал несколько снимков.
– Ну и дура, – подал голос Серега. – Жена, в смысле. Кому она теперь нужна? Помрет в нищете. Лучше бы тихо, по-семейному разобрались, стрясла бы с него какие-нибудь льготы под страхом разоблачения.
Вскоре Серега потерял интерес к происходящему, зевнул и побрел в дом. Он запнулся о Вакуленко, сидящего на крыльце, шикнул на него и скрылся в здании. Слез с колодца Глотов, поднялся на крыльцо, запнулся о Вакуленко, всплеснул руками. Встал Витька. Хохол с любопытством на него уставился – запнется или нет?
– Чего расселся? – разозлился Витька, зацепив Вакуленко.
– Я кое-что знаю про вас, – тихо сказал Бирнбом. – Догадываюсь, почему вас здесь держат, откуда вы летели, знаю, что везли.
– Вы точно не из ЦРУ?
– Да, точно, – отмахнулся Бирнбом. – Какое ЦРУ? Я англичанин, проживаю в пригороде Лондона, на Келси-драйв. Жена, собака, кошка, лужайка перед домом, «ровер», купленный в кредит. Кстати, если быть предельно точным, на «МИ-6» я тоже не работаю, но стараюсь быть въедливым. Я наводил о вас справки, порылся в вашей биографии. Надеюсь, вы не в претензии?
Ознакомительная версия.
