Заварзин мрачно усмехнулся. Боевики из «Локуса» провернули, по заданию своих хозяев, акцию на Курском и теперь, очевидно, решили отпраздновать это обтяпанное, как им сдается, успешно, дельце. А чтобы снять напряжение, по привычке вызвали девочек, благо в заведениях Зямы и Горелого этого добра завались.
— Из-за присутствия здесь бандитских шмар акцию я переносить не намерен, — сказал он твердо. — Значит, так, Валера... Ты и еще двое бойцов будете караулить Зямин «дворец». Всех впускать и никого не выпускать! А я пока здесь потолкую с братвой...
Зяма пробыл в их компании недолго, минут двадцать. Он хорошо звал всех, кто собрался после удачной акции в доме у его соседа Сагалаева, поскольку именно эти люди выполняли самые щепетильные его поручения, а иногда и задания самого Караева. По давно заведенному порядку подобные мероприятия следовало отметить — чтобы и впредь удача сопутствовала их начинаниям. Землянкин не имел ничего против подобных застолий, если они не вредят делу, но сам в силу крутого карьерного роста принимал участие в таких затеях уже не так охотно, как прежде.
Поэтому он, как только уважил Сагалаева и ребят из его бригады, хлопнув с ними пару рюмок, тут же откланялся и ушел с двумя телохранами в свой особняк — это случилось еще до того, как Григорий заказал для братвы девушек.
Спустя часа полтора после ухода Зямы распалась и остальная компания. Теперь каждый мог расслабиться в свое удовольствие. Кто-то остался в гостиной, где был накрыт банкетный стол, кто-то, кому хмель уже крепко ударил в голову, поволок одну из «наташек» в гостевую спальню, а хозяин дома и его кореш Федор Червоненко по прозвищу Червонец, прихватив двух телок, отправились в полуподвальный этаж, где у Сагалаева была оборудована бильярдная.
В просторном помещении стоял игровой стол. Свет мощных ламп ровным потоком ложился на изумрудное сукно, под потолком плавали сизые клочья табачного дыма.
В бильярдной, как и во всем доме, было тепло. Воздух прогрет двумя мощными калориферами, работающими от сети. Слева от входной двери, вплотную к стене, стоял заморский музыкальный агрегат, изготовленный в Бостоне аж в сороковом году, о чем свидетельствовала надпись на медной пластинке. Как он попал в Россию, хрен его знает. Но агрегат вполне исправен. Какой-то умелец некогда переделал приемник монет под пятаки советского образца. На полированном боку нашлепнута бумажка с надписью, что обменный курс медного пятака равен десяти баксам. Но это, конечно, чистый прикол...
Сагалаев нацедил себе и своей шатенке из бочки густого темного портера. Слизнув тугую сладковатую пену, сделал несколько глотков, после чего поставил бокал на край бильярдного стола.
— Ну что, красотка, берись за кий, погоняем малость шары...
Шатенка, одетая в кожаную мини-юбку, едва прикрывающую ее аппетитную круглую попку, превратно истолковав его слова, одной рукой обняла Григория за шею, а другой стала расстегивать ширинку на его брюках.
— Не гони лошадей, — усмехнулся Сагалаев. — Успеется еще...
Взяв в руки кий, он медленно прошелся по периметру, оценивая расстановку. Заколотив пару-тройку несложных шаров в лузу, внезапно потерял интерес к этому занятию, предоставив шатенке, которая послушно присела подле него на корточки, заниматься хорошо знакомым ей делом.
Его приятель Червонец расположился в глубоком кожаном кресле. Он бросал нетерпеливые взгляды на рыжеволосую девицу, которая, по его мнению, слишком медленно освобождалась от одежды. Но вот она наконец осталась в одном нижнем белье сексуального красного цвета. Забросила руку за спину, отстегнула крючки, скинула «топ», обнажив небольшую, но крепкую грудь с широко расположенными сосками. Вращая бедрами в такт легкой музычке, доносящейся из динамиков музыкального центра, потянула, нагибаясь, вниз свои красные трусики...
Червонец, большой любитель подобных утех, оценил развитые бедра этой девятнадцатилетней девушки. Рыжеватая поросль на лобке была по-модному выбрита. Бледная кожа без всяких следов загара тут же покрылась гусиными лапками. Поймав требовательный взгляд Червонца, девица присела меж его широко расставленных коленок и принялась рассупонивать брючный ремень.
Агрегат Червонца уже был на товсь. Он отвалился на спинку кресла и от наслаждения даже прикрыл зенки. Голова девицы ритмично задергалась вверх-вниз. Сагалаев, который получал точно такое же удовольствие от умелых действий шатенки, наблюдал за этими двумя с легкой ухмылкой. Ему нравилось смотреть, как тугие ягодицы рыжухи, нависающие над розовыми пятками, подрагивают в такт ее движениям.
Это аппетитное зрелище плюс старания его девушки завели Сагалаева как нельзя лучше. Он хотел было уже оприходовать свою шатенку, но в его голове неожиданно зародилась другая идея.
— Надень «чехольчик», — распорядился он. — Вот так... Выкури пока сигаретку, тобой я займусь чуть позже.
Он осушил до конца кружку с портером, вытер тыльной стороной ладони мокрые губы и направился к кайфующей парочке. Примериваясь под свой рост, взял девицу за бока, принуждая ее поднять повыше таз. Она на секунду замерла, но потом ухватила своими наманикюренными пальчиками корень Червонца еще крепче и взялась обихаживать его дальше. Сам же Федор лениво приоткрыл один глаз, подмигнул товарищу, после чего снова погрузился в нирвану.
Сагалаев похлопал ладонью по спине рыжеволосой девушки: классная, породистая лошадка. Опять облапил ее за бедра, развел в стороны тугие половинки и плотно вошел в горячую трепетную плоть своим резиновым жезлом...
* * *
Войдя вслед за двумя своими бойцами в бильярдную, Заварзин на какое-то мгновение застыл на пороге. Компания была настолько увлечена своим делом, что на появление людей в черном даже не среагировала. И это неудивительно: в отличие от милицейского спецназа, практикующего шумные эффектные сцены захвата, боевики Заварзина приучены действовать тихо, но эффективно.
Боец, по-кошачьи ловко подкравшись к глупой мышке, которая своими хмельными глазками-бусинками следила лишь за слипшимися телами любовников, закрыл ей рот своей широкой ладонью... Сагалаев, потея от усердия и натужно пыхтя, теперь уже что есть сил колотился о тугой зад рыжухи. Червонец, благодаря трудолюбивым пальчикам, губкам и языку партнерши, к этому времени уже вполне созрел. Он выгнул спину и весь задрожал от испытываемого кайфа...
Один из боевиков поднял ствол. Раздалась серия приглушенных выстрелов. В горло девицы ударила тугая жаркая струя. Одновременно с этим на спину ей всем своим весом навалился здоровенный Сагалаев. Похоже, он подошел к финишу одновременно с товарищем.
Рыжая, едва выдерживая эту тяжесть, досуха прокачала поршень Червонца и только тогда обратила внимание на капавшие сверху густые бурые капли. Повернув голову, она уставилась на пробитый затылок Сагалаева — тот все же свалился на пол, избавив ее наконец от своего стокилограммового веса, — после чего с ужасом посмотрела на входную дверь...
Эта картинка лишь на мгновение представилась Заварзину, но на деле, конечно, все произошло иначе.
— Разлепите этот гребаный «бутерброд», — скомандовал он своим боевикам. — Верхнюю и нижнюю половинку волоките в гостиную, а двух этих девиц...
В этот момент рыжая пронзительно завизжала. Технарь, который управлялся с Червонцем, убрал на время ствол от его башки, затем в долю секунды хладнокровно нашлепнул ей на губы кусок лейкопластыря.
— Девушки, молчите обе! — поморщившись, сказал Заварзин. — Вас не обидим... Эй, рыжая! Что застыла?! Бери свои шмотки и марш по лестнице наверх! Там вас встретят...
* * *
Подомацкий и его новый напарник скрутили одного «быка» в гостиной, где тот обжимался под музычку с полуголой девицей. Связанного парнишу «уронили» на ковер, девице защелкнули сзади на руках браслеты и залепили крашеный ротик лейкопластырем... Дождавшись бойца, которому командиром было приказано взять временное шефство над бандитским гаремом, передали ему из рук в руки эту заблудшую овцу, а сами поднялись по лестнице на второй этаж, где расположены две спальни.
Леший тихонько нажал на дверную ручку, затем отворил дверь одной из спален. В комнате было темно, но полоска света, проникшая через дверной проем из освещенного коридора, позволила сориентироваться в обстановке.
Парочка занималась любовью прямо на покрытом паласом полу. Эти двое завелись не на шутку и не обращали внимания на то, что за ними наблюдают. Возможно, они решили, что это Сагалаев или кто-то из его гостей; во всяком случае, они ни на секунду не прекратили своего занятия... Девица так подпрыгивала и раскачивалась из стороны в сторону, будто она разудалый ковбой, решивший испытать себя на родео, а под ней неистовствует свирепый необъезженный бычок...
— Хватит, крошка, а то тебя может укачать, — сказал Леший, выдернув ее на ходу за волосы из ковбойского стремени. — Оставь своего «быка» нам, мы его быстренько укротим...
