Вирус «Мона Лиза» - Роде Тибор

Тот, кто отправляется в последнее путешествие в столь броской жилетке, должен любить риск так же сильно, как смерть.

Но все это не его заботы, а заботы заказчиков. Главное, чтобы они хорошо платили, а в данном случае все именно так и обстояло.

За размышлениями обо всем этом удалось скоротать время, а его руки тем временем с сомнамбулической точностью шнуровали один карман за другим, соединяли один кабель с другим, создавая таким образом жилеты – один за другим.

Он осторожно перенес восьмой экземпляр в соседнюю комнату, где его принял брат с сигаретой во рту и сложил в подготовленный заранее ящик. В восьмой раз он напомнил брату о необходимости быть осторожным.

– Внимательнее, осел! Этого достаточно, чтобы превратить в пепел весь округ! – ругался он. – Через час товар заберут.

Брат снова усмехнулся в ответ и выругался.

– Чертов Париж! – При этом он перекатывал окурок из одного уголка рта в другой и тот мог в любой момент упасть в коробку.

– И принеси мне гвозди и винты! – потребовал он, прежде чем вернуться обратно на свое рабочее место, чтобы подготовить следующий жилет.

Так или иначе, очень скоро где-то в этом городе вспыхнет ослепительный фейерверк, но они с братом тогда будут уже далеко.

66. Над Францией

Значит, Париж. Институт, в котором работала миссис Морган, сообщил сотруднику ФБР в Бостоне о том, что она отправилась в командировку в Париж. Поразительно, но никто не смог назвать ему цель командировки. Строго засекреченный исследовательский проект. Хотя коллеги из ФБР пытались разузнать больше, но до сих пор им ничего не удалось. Ясно было одно: проект был не военный, это выяснилось после запроса в Пентагон. Изучение реквизированного компьютера миссис Морган, к огромному разочарованию Миллнера, еще не было завершено.

– А вы как хотели? – раздраженно отозвался на его жалобу Келлер. – Все сотрудники ФБР, которые знают, с какой стороны подходить к компьютеру, сейчас гоняются за вирусом.

Просмотр списков пассажиров тоже поначалу ничего не дал, пока ее имя не всплыло на бланке личного реактивного самолета. Она летела из Бостона в Варшаву. После этого международным сообщением она не пользовалась. Если по Европе миссис Морган путешествовала на частном реактивном самолете, соблюдая осторожность, вполне возможно, что ее имя не вносилось в списки пассажиров.

Сразу после получения сообщения Миллнер бросился в аэропорт и успел сесть на последний рейс в Париж. Пока что он не представлял себе, каким образом будет искать в этом городе миссис Морган, а также отца и сына Вейш. И вообще, он до сих пор гонялся всего лишь за смутным предположением.

Во время перелета он в очередной раз перечитал пересланный из центрального офиса файл с информацией о Хелен Морган, снова и снова останавливаясь на ее фотографии, предоставленной им паспортной службой.

Исходя из указанной даты рождения, ей было тридцать восемь лет, но на фотографии, сделанной лишь год назад, она выглядела намного моложе. Темно-каштановые волосы заплетены в строгую косу, лицо отличается идеальной симметрией. Высокий лоб, словно нарисованные брови. Под скулами на изможденном лице – узкие тени, позволявшие предположить, что она изнуряет себя тренировками. Полные губы, но полнота эта естественная. Однако ее взгляд приводил его в восторг. Веки чуть прикрыты, а темные глаза смотрят в камеру мягко и в то же время упрямо. Оглядывая пассажиров, сидевших в одном ряду с ним, он пытался подобрать подходящее слово. «С вызовом» – пожалуй, самое то. Раньше она была фотомоделью, а затем сделала головокружительную карьеру ученого. Весьма необычная жизнь, как ни крути.

Об отце ее дочери в файле ничего не было сказано. Миллнер пролистал в смартфоне страницы электронного документа, в котором имелась и фотография девочки. Впрочем, очень старая, поскольку на ней Мэйделин была ребенком лет восьми. Если верить данным, на сегодняшний день ей исполнилось шестнадцать. Медицинские данные, к которым в ФБР имелся доступ, позволяли предположить, что она больна. Как бы там ни было, в последнее время она находилась на лечении в клинике в Сан-Антонио.

Ничто во всем файле не указывало на то, что Хелен Морган могла стать похитителем произведения искусства. Кроме того, ничто не указывало на ее связь с семейством Вейш. Ничто не вызывало подозрений. Кроме одного: ее специальность. Сначала он не имел никакого представления о нейроэстетике, но уже одно только слово «эстетика» включило в его мозге все сирены. Поиск в интернете помог ему окончательно утвердиться в подозрениях. Миссис Морган занималась проблемами эстетики, то есть красоты. Ему не пришлось долго искать, чтобы найти одну из ее статей о золотом сечении, напечатанную в специализированном журнале. «Значение золотого сечения для восприятия красоты в истории искусства» – так она называлась. Пробежав ее глазами, он понял очень мало, однако это хватило, чтобы осознать: здесь и кроется ключ.

Закрыв документ, он вернулся к старинной книге, которую нашел на прикроватном столике в мадридском отеле. Она была написана на итальянском языке, и это его обрадовало. Его мать была итальянкой. И хотя отец, потомок ирландских переселенцев, все время потешался над языком матери, теперь-то наконец выяснилось, что ее старания научить сына языку предков не пропали даром. Перевести каждое слово он не мог, но понимал, о чем идет речь.

Название «Diario di Luca Pacioli» сразу же дало указание на автора. «Дневник Луки Пачоли». Это имя он тоже поискал в Гугле и чуть не завопил, увидев результат поиска. Лука Пачоли был монахом-францисканцем, жившим в конце XV – начале XVI века в Италии. Он считался создателем знаменитого трактата, называвшегося «De Divina Proportione» – «О Божественной пропорции». Известные на сегодня экземпляры оригинала находились, если верить статье в Википедии, в Амброзианской библиотеке в Милане и в Женевской библиотеке.

Из той же статьи он почерпнул, что Пачоли вместе со своим другом Леонардо да Винчи считается одним из первооткрывателей золотого сечения как самой целесообразной пропорции в искусстве и эстетике. Именно подобными моментами и жил такой криминалист, как он: когда смыкались круги, соединялись свободные концы.

Он еще раз перечитал первые фразы дневника:

На этом слове Миллнер запнулся. Если он не ошибается, lince означает «рысь». Он стал читать дальше:

Он пролистал несколько страниц и только после этого осознал, что кое-где рядом с текстом оригинала что-то было приписано от руки. В отличие от текста книги, эти заметки были сделаны не готическим шрифтом, а современными печатными буквами и выглядели недавними. Ему даже удалось стереть их большим пальцем. Может быть, их автором была миссис Морган? Приписки состояли лишь из отдельных слов: судя по всему, просто мысли, приходившие в голову человеку, читавшему древний текст. Поскольку книгу он обнаружил на ночном столике в номере отеля, где жила миссис Морган, Миллнер предположил, что записи сделала она.

В своем смартфоне он создал список из обнаруженных на полях слов, после чего подскочил как ужаленный. Многие вещи, занимавшие его на протяжении минувших нескольких дней, каким-то образом были упомянуты здесь. Хотя определенной взаимосвязи между ними он так и не обнаружил. В очередной раз он пробежал глазами список: