Ознакомительная версия.
Сергей спустился к себе в квартиру. Оценив оперативность и мастерство строителей, устроился на кухне, единственном месте, пока еще не тронутом ремонтными работами. Бригада появилась в 18.20. С ней пришел и прораб. Увидев в квартире хозяина, спросил:
— Решили посмотреть, как работают мои люди?
— И это тоже.
— А что еще? Изменения в планах?
— Нет. У меня к вам просьба, Евгений Петрович!
— Слушаю вас!
— Понимаете, я должен встретиться здесь с одним человеком, поэтому хотел, чтобы ваши люди привели в порядок гостиную, и на этом сегодняшние работы прекратили бы.
Прораб улыбнулся:
— Женщина?
— Ну какая вам разница, Евгений Петрович?
— А как же соседка наверху? Она ничего! Но вы правы, до вашей личной жизни мне нет никакого дела. А просьбу… Просьбу выполним.
Он подозвал к себе одного из строителей:
— Женя! Быстренько привести гостиную в жилой вид, расставить мебель — и по домам. Сегодня короткий день.
Парень ответил:
— Сделаем, раз надо.
— Надо, Женя, надо.
Отпустив строителя, прораб повернулся к Солоухову:
— Вы, Сергей Викторович, скажите ребятам, какую мебель выставить, а они все вытащат и расчехлят. И через пару часов гостиная к приему гостя будет готова.
— Хорошо. Я проинструктирую ваших рабочих.
— Замечаний по ремонту нет?
— Нет, все нормально. Даже лучше, чем ожидал.
— А что я говорил? Заметьте, идем с опережением графика!
— Я учту это при окончательном расчете.
Прораб вновь улыбнулся:
— Это ваше право.
Сергей прошел в гостиную, сказал строителям, чтобы они, помыв полы и закрыв окна газетами, поставили в комнате лишь стол да стулья. После чего, попрощавшись с бригадой и прорабом, вышел в коридор, где столкнулся с Данилычем. Старик выглядел мрачнее тучи.
— Что-нибудь случилось, Данилыч?
Старик сплюнул на плиточный пол подъезда:
— Случилось.
— И что же? Я могу чем помочь?
Данилыч вздохнул:
— Мне теперь уже никто не поможет.
— Заболел, что ли?
— Хуже! Марфа, мать ее, закодировала, ведьма!
Солоухов едва сдержался, чтобы не рассмеяться:
— Закодировала? Сама?
— Да какой сама? У меня, понимаешь, грыжа иногда покоя не дает, вот и давеча разболелась. Ну, жена говорит: пошли к врачу. А ты знаешь, какая она настырная. Я согласился. Пошли. Только оказался я у нарколога. Тот и начал меня обхаживать. Не поверишь, колдовал где-то час, а потом говорит: все, дед, таперича любой спиртной напиток тебе в горло не полезет. Я говорю: ага! Щас! Злой был и на врача, и на Марфу. Вышли из диспансера, я сразу в рюмочную, на сотку в заначке деньжата были. Взял стакан. И что ты думаешь? Как только запах водки почувствовал, так тут же чуть не срыгнул. Как ни пытался пересилить себя, не смог выпить!
Сергей все же рассмеялся:
— Да, дед, взяли тебя в оборот серьезно. Только ты не злиться на жену, а благодарить ее должен. Она же о твоем здоровье печется!
На лестнице показалась Катя:
— Добрый вечер, мужчины. О чем беседа, если не секрет?
Данилыч кивнул на Сергея:
— Вон у него спроси, Серега тебе все распишет, а я пошел в магазин, молока купить надо, глаза б мои его не видели.
Старик начал спускаться вниз.
Катя спросила:
— Что случилось, Сережа?
— Идем домой, там расскажу.
Они поднялись в квартиру, где Солоухов поведал Екатерине и историю соседа, и то, что этой ночью, а возможно, не только этой, будет отсутствовать. Катя, естественно, поинтересовалась, где и почему. Сергей объяснил ситуацию. Выслушав человека, ставшего ей самым близким, Катя спросила:
— Сережа? Почему не говоришь мне всей правды? Я же чувствую, ты очень многого не договариваешь.
Солоухов обнял женщину:
— Катенька! То, чем мне придется заниматься, связано с помощью Марку. Как будут развиваться события, я не знаю и знать не могу, поэтому и объясниться до конца не имею права. Но, как только закончится эта эпопея, ты все узнаешь. Все, до самой последней мелочи. Обещаю тебе.
— И как долго продлится эта эпопея?
— Думаю, недолго.
— А это не опасно?
— Ну что ты? На войне было опасно, а здесь мирная жизнь. Так что не волнуйся. И пойми меня правильно — отказать в поддержке Марку я не могу. Он мой друг.
Катя вздохнула:
— Понимаю! Так ты говоришь, сегодня ночью будешь принимать гостей у себя. Но там же ремонт? Почему вам не поговорить здесь?
— Потому что те люди, которые приедут ко мне на ночную встречу, люди тактичные и не желают причинять неудобства женщине, которой после тяжелой работы требуется полноценный отдых.
— Сам-то отдохнул?
— Отдохнул.
— Ел чего-нибудь?
— Да! Но если хочешь, составлю тебе компанию.
— Конечно, хочу! Я вообще хочу, чтобы ты всегда был рядом, но это, наверное, невозможно.
— Возможно, Катя. И ты в этом убедишься. Вот пройдут эти чертовы выборы, и убедишься.
— Ладно! Я буду ждать.
Катя пошла в спальню переодеваться. Затем зашла в ванную. После чего они устроились на кухне.
Свернув с Мордовского шоссе в сторону леса, Штерн приказал Курко:
— Веди машину быстро, но смотри назад. По-моему, нас кто-то пас в городе! Если это так, то «хвост» здесь проявится обязательно.
Подчиненный генерала удивился:
— Да кому нас пасти, Юрий Иванович? Уж не людям Брединского? По-моему, ему сейчас не до этого.
Физиономия Шорина расплылась в кривой ухмылке. Он добавил:
— После встречи-то с вами.
Но отставной генерал не принял шутливого тона бывшего майора:
— Ты чего лыбишься, Саша? Тебе весело? Успел расслабиться на гражданке? Так я быстро в строй поставлю. Надо будет, и раком. Забыл, как это делается?
Шорин перестал ухмыляться:
— Извините, Юрий Иванович!
Курко отрапортовал:
— Приказ следить за обстановкой принял. Докладываю: от шоссе пройдено семь километров. Сзади никого нет.
Штерн откинулся на спинку сиденья:
— Вот так-то лучше.
Он достал пачку сигарет и, опустив стекло двери, закурил.
Проскочив село Ильичево, «Мерседес» вскоре свернул на шоссе, отходящее от Переславля, параллельно мордовской трассе, но затем уходящее северо-западнее на Ярославль. На шоссе иномарка долго не задержалась и, пройдя километров пять, вновь свернула и вновь направо, на этот раз сойдя с дорожного полотна через крутой кювет на еле заметную грунтовую дорогу, которая сразу же уходила в густой смешанный лес. Миновав множество поворотов, лесных балок, канав и колдобин, «Мерседес» остановился на небольшой лужайке, на самом краю леса. Дальше Штерн с Шориным пошли пешком и спустя пять минут вышли к забору обширной усадьбы, к открытой калитке, возле которой их встретил Шаламеев:
— Здравия желаю, генерал!
— Здравствуй, Виктор, собрал гостей?
— Сидят в комнате первого этажа, как вы и приказывали.
— Хорошо. Иди к ним. Как будешь нужен, я вызову тебя. Да, вокруг местность смотрели?
— Так точно! Все спокойно! Никто не то что подозрительный, а просто посторонний в деревне и округе за последние сутки не появлялся.
— Добро! Иди!
Шаламеев вошел в дом, а Штерн с Шориным поднялись по внешней лестнице на второй этаж. Возле одной из опор Штерн остановился. Отсюда он хорошо видел сидящих на диване и в креслах латышей-наемников, которым Шаламеев читал лекцию. Наемники слушали бывшего капитана. Но так, для проформы, потому что тот ничего определенного не говорил. Лишь общие фразы. Латыши Штерну понравились. Роботы смерти! Эти выполнят все, что им прикажут. И умрут, если что, так же спокойно, как и слушают пустую болтовню инструктора.
Генерал отошел от опоры, подал знак Шорину, и они вернулись на улицу. За калиткой Штерн достал портативную радиостанцию, нажал сигнал вызова и тут же отключил рацию. Шаламеев, почувствовав легкий удар тока от своей станции, разрешил латышам покурить, не выходя наружу. Покинул комнату через главный вход. Обошел дом, вышел через калитку к начальству.
Генерал проговорил:
— Бойцы хорошие! Такие нам и нужны. В восемнадцать часов, Виктор, берешь троих из них и везешь к деревне Росиновка. Проводишь к дому, где обосновалась родня жены господина Брединского. Пока светло, пусть понаблюдают за хатой, а ночью берут мать и дочь под полный и жесткий контроль. Надеюсь, понятно, что это означает?
Шаламеев усмехнулся:
— Понятно! Баб в подвал или кладовку, на цепь, жратву два раза в день, парашу в угол. И постоянное устрашение. Так?
— Так. Но, Витя, предупреждаю: ни мать, ни девчонку не трогать. Ты понимаешь, о чем я? Не дай бог, кто из латышей решит трахнуть их. Ответят все по полной программе, ты не исключение.
Бывший капитан вздохнул:
— Эх, Юрий Иванович! Лишаете единственного удовольствия, я и так бабу уже почти месяц не видел, а тут такие курочки! Особенно девочка! Конфетка нетронутая! Ведь им же все равно не жить? Чего жалеть?
Штерн прошипел:
— Ты не понял приказ?
— Да понял я все. И сделаю, как приказано.
Ознакомительная версия.
