— Ты тоже меня прорабатывать будешь за Бурмистрова? Тоже скажешь, что я облажался?
— Если бы ты тогда занялся Бурмистровым, — медленно произнес Монгол, — некому было бы вытаскивать меня из «Славянки». Меня там едва по стенке не размазали. Я не забыл.
— Хорошо, — кивнул Дровосек. — Хорошо...
— Я спрашиваю про Бурмистрова, — пояснил Монгол. — Потому что мне кажется, тут есть какой-то ход, какая-то скрытая информацию для нас. Я пока еще не врубился, но я постараюсь.
— А-а-а... — протянул Дровосек. — Сам хочешь? Понятно, — он испытующе посмотрел на Монгола, и Монгол не стал отводить глаза. Он кивнул:
— Да, сам хочу. Получится или не получится — не знаю. Но я попробую.
— Боярыня одобрила?
— Она пока не знает.
— Хм, — Дровосек почувствовал, что его симпатии к Монголу увеличиваются.
— Мне кажется, что она делает немного не то...
— Вот-вот, — энергично закивал Дровосек, еще не дослушав фразу до конца.
— Мы и так времени много упустили, только во вторник взялись... А она надеется, что все решится этой ее закладкой в романовской квартире. А если не решится? Надо что-то еще делать, какие-то варианты искать... Вот я и пытаюсь.
— Правильно, — сказал Дровосек. — Правильно... А если выгорит у тебя, а у нее не выгорит...
— Это уже неважно, — скромно сказал Монгол.
— Это важно, — не согласился Дровосек. — Это будет важно, когда вернется Лавровский. Смотри. Шеф наверняка пойдет на повышение. А кто на его место пойдет? Ну не Морозова же... А тебе тут будет чем похвастаться.
Монгол посмотрел на часы и сказал, что ему пора, а Дровосек понимающе покачал головой, думая, что задел Монгола за живое — оттого он и заторопился.
Когда Дровосек снова остался в одиночестве, сон уже не шел, шли горькие мысли о том, что вот люди — Монгол, например, чего-то там делают, чего-то там добиваются... А на него, на Дровосека, только шишки валятся. Не сработался он с этой дурой. Только ведь и Морозова права: в другие команды его не возьмут, потому что такая уж у него репутация...
Выходит, нужно менять репутацию. Нужно что-то делать. Вот Монгол чего-то там задумал... Стоп. А у него же у самого есть наработка. У него же есть Бурмистров. Который сам по себе очень ценный объект. Морозова сказала, что после той заварухи до Бурмистрова ему не достать... А кто это так решил? Кто это может знать? Кто-нибудь это проверял?
— Ха! — обрадованно сказал Дровосек.
Четыре с половиной часа спустя, немногим не доехав до места, где томился от безделья в служебной машине Карабас, Дровосек остановил свою «девятку» и подошел к телефону-автомату.
— Алло, — сказал он в трубку. — Это кто? Это Бурмистров?
— Да, — как-то неуверенно ответили ему.
— Помнишь меня? Я от Бори Романова, мы с тобой встречались во вторник...
— Помню...
— Ну, — сказал приободрившийся Дровосек. — В тот раз у меня не получилось к Борьке в квартиру попасть, там какой-то переполох у вас был... Я просто взял и смотался.
— Да, да, — ответила трубка, непонятно что имея в виду.
— Нам нужно бы еще разок встретиться... Борис тут мне еще кое-что поручил сделать. Ты не против?
— Нет... В принципе — нет...
— Вот и хорошо, — Дровосек едва не рассмеялся в трубку. — Вот и отлично.
В конце концов, почему только Монгол может работать сам? И чем он хуже Монгола?
Да ничем. Дровосек повесил трубку, вытащил телефонную карту и довольно рассмеялся, глядя на освещенные окна домов на территории «Славянки». Морозова очень удивится. Очень удивится, когда он ей притащит в мешке этого Бурмистрова вместе со всеми его знаниями. Морозова удивится, Монгол удивится, Шеф удивится...
Пожалуй, при таком раскладе Дровосек мог рассчитывать не только на премию.
Борис Романов: разговоры о друзьях
Парамоныч, коренастый широкоплечий мужик, густая борода которого делала его еще больше похожим на кондового деревенского обитателя, поставил на стол перед Борисом пару пива и сказал, мечтательно почесывая затылок:
— Ты знаешь, Боб, я хочу, чтобы было, как в той рекламе. Ну, типа — на хер мобилу, на хер бизнес, все на хер, только песочек, пиво и свои пацаны, с которыми уже лет десять не сидели хорошо...
— М-да, — поддержал мечту Борис.
— Но не получается, — вздохнул Парамоныч.
— Моя дочь говорит, что ты не похож на торговца недвижимостью, — усмехнулся Борис. — Говорит, что ты недостаточно крутой.
— Ну надо же, — снова вздохнул Парамоныч. — Я вообще эту современную молодежь слабо понимаю... Мне двенадцать лет было, так я этикетки от жвачек собирал, и счастье немереное было какой-нибудь новый фантик заполучить... А у этих сейчас — жвачек навалом, пепси-кола на каждом углу, и даже кока... Не жизнь, а малина. А они все чего-то на жизнь жалуются, все им не так... Я на твою дочь посмотрел и — только ты не обижайся, Боб, — понял, что правильно сделал, что не женился. Это же твой, так сказать, бывший сперматозоид, а ты смотри — отцу перечит, какие-то замечания делает и думает про себя невесть что... Давай. — Он слегка двинул бутылкой бутылку Бориса. — С нашим обычным тостом: пусть хорошим людям будет хорошо, а хреновым — хреново...
— Одобряю, — сказал Борис. Некоторое время они занимались исключительно пивом и воблой, а потом Парамоныч задал вопрос, который любой нормальный человек задал бы уже давно, однако старый романовский приятель четко держался принципа: не лезь в чужие дела, пока тебя об этом не попросят. Когда Борис вечером в воскресенье пришел к Парамонычу домой, можно было считать, что он попросил слазить в его дела.
— Круто в Москве-то? — спросил Парамоныч, ехидно щурясь. — Столица нашей, трам-тарарам, родины...
— Нормально, — сказал Борис. — Но лучше, чтобы там теперь без меня все это вертелось. Плохие предчувствия у меня стали появляться, Парамоныч, очень плохие. Я уж от греха подальше... — Он решительно махнул рукой, имея в виду направление на Парагвай.
— Но они тебя будут искать? — уточнил Парамоныч. — Это чтобы я знал, на что мне настраиваться... Я ружье племяннику одолжил для охоты — так что, забирать?
— Тут вот какой расклад...
И Борис пустился в долгие объяснения. Раз в субботу никто к Парамонычу не явился, это означает две вещи: Марина находится у Службы безопасности, но Служба безопасности ничего не знает про Парамоныча. Еще нужно было узнать, знает ли сама Марина, что ей нужно будет после освобождения ехать к Парамонычу. Звонить на квартиру опасно, потому что там наверняка поставили прослушку...
— Давай я съезжу, — деловито предложил Парамоныч.
— Спасибо за предложение, — сказал Борис. — Но ведь я не знаю, когда ее выпустят — завтра или через неделю. А ты там будешь болтаться вокруг «Славянки», тебя обязательно засекут.
— Твои предложения?
— У меня есть двое хороших знакомых... Они оба работают в моей фирме и живут рядом. Они сразу узнают про Марину.
— Хочешь им позвонить?
— Их тоже наверняка прослушивают. Я хочу послать им письма.
— Ты им настолько доверяешь?
— Другого выхода просто нет.
— И что ты им напишешь?
— Попрошу их помочь Марине сбежать из Москвы к тебе.
— А если кто-то из них окажется стукачом? Марина будет на него рассчитывать, он ей поможет добраться сюда — а на хвосте у Марины будет висеть армия твоих «друзей»...
— Есть такой вариант, — согласился Борис.
— Надо устроить проверку на вшивость, — предложил Парамоныч.
— Это как?
— Ты пишешь в письме: помоги Марине добраться до Парамоныча. И пишешь там адрес. Одному знакомому один адрес, другому другой. И если скоро на какой-то из адресов нагрянут...
— Мы будем знать, что этот человек стукач. А тот, чей адрес остался нетронутым, — нормальный мужик. Так?
— Примерно. Я дам адреса двух квартир, которые стоят у меня на продаже. Там соседи приглядывают за квартирами, так что они мне сразу же отзвонят, если какая-нибудь банда начнет ломать там двери.
— А если заявятся по обоим адресам?
— Ох... — вздохнул Парамоныч. — Что я могу тебе сказать, Боб? Хреновые у тебя друзья остались в Москве.
Монгол: информированный молодой человек
Рассекая грязные лужи, «Вольво» влетел на площадку перед входом на кладбище и остановился. Из машины вышел статный мужчина лет сорока, в длинном черном пальто, с непокрытыми седыми волосами. Он торопливо направился к административному зданию, взошел на крыльцо, дернул за ручку и очень удивился, когда дверь не открылась. Мужчина несколько раз повторил свою попытку, потом отступил назад, подумал и снова подступил к двери, забарабанив по ней кулаком...
— Они уже закрылись, — сказал Монгол, сочувственно глядя на бесплодные усилия седовласого мужчины.
— Как это они могли закрыться? — недоверчиво пробормотал мужчина, покосившись на Монгола. — Они мне час назад звонили, просили срочно приехать...
— И срочно оплатить задолженность за обслуживание могилы гражданина Задорожного, — бесстрастно произнес Монгол, и на мужчину это произвело шоковое впечатление. Он прислонился спиной к запертой железной двери и уставился на Монгола, как будто это был всезнающий божий ангел, спустившийся только что с неба и несущий в руке огненный меч...
