Владимир Колычев - Страсть по понятиям

Ознакомительная версия.

— Страдаешь? — спросил я.

Он втянул в себя немного пива, прополоскал рот и выплюнул все на землю.

— Тьфу!

— Да ты не бойся, никто ничего не узнает…

— Все равно обидно!

— Ничего, в следующий раз будешь требовать справку из клиники пластической хирургии. Так, мол, и так, изменению пола не подвергалась… Это как медкомиссия на права справку из психдиспансера требует. И ты требуй.

— Шутишь?

— Да нет, просто совет даю… Можно и без справки. Прислушайся к себе, и ты почувствуешь, баба с тобой или мужик… Хотя…

— Что хотя? — напрягся он.

— Вдруг ты к мужчинам уже привык!

— Да пошел ты!

— Вместе пойдем! — кивком головы я показал на стоящий в отдалении автобус.

Я хотел хлопнуть его по плечу, но руки у меня были заняты пакетами.

Все, остался последний отрезок пути, и, если машина не сломается, к вечеру мы будем в Москве. Я приму ванну и без всякого сожаления уединюсь с женой в опочивальне… Хотя, возможно, я буду сожалеть. Но не о том, что закончилась моя свобода. Я изменял Зине с Настей, да и с другими женщинами грешил. Как-то раньше такие мысли меня не печалили, а сейчас вдруг стало накатывать…

Некрасов остался далеко позади. И Киров тоже. И объяснения с родителями Альберта Караваева уже позади…

Не стану описывать немую сцену, которая возникла, когда я привел к ним Алину и объявил, что это и есть их Альберт. Я лучше в Москве нарисую картину маслом. Художник из меня никакой, но я почему-то был уверен, что по степени эмоционального воздействия она как минимум на порядок превзойдет знаменитую картину «Не ждали».

Я привел доказательства, да и Алина внесла свою лепту, вкратце рассказав, как было дело. Со временем шок у них прошел, они стали узнавать в дочери сына — извините за белиберду, но как сказать иначе?.. А там и понимание пришло, хотя, если честно, мне было жалко смотреть на отца, мне казалось, что бедняга начал седеть на глазах… В общем, разобрались родители со своим чадом, даже простили его, а со мной сполна рассчитались. Но уходил я от них, не пожелав Алине счастья на прощание. После того как я понял, по чьей вине погиб Шептулин, мне она стала по-настоящему противна. И мне все равно, будет она счастлива с Эдиком или решит вернуться в прежнее свое состояние, благо что современная хирургия творит чудеса. Все равно мне, как сложится ее жизнь. И Настя до лампочки. Пусть они живут своей жизнью, и чем дальше от меня, тем лучше…

— Эй, куда он несется? — удивленно протянул Иван, глядя на мчащийся по дороге многотонный грузовик.

В черте города скорость не должна быть больше шестидесяти, а тут все сто, если не больше. Песок в кузове, и поток встречного воздуха сдувал его, превращая в пыльный шлейф.

Мне вдруг показалось, что грузовик несется на наш автобус, чтобы смять его и уничтожить вместе с нами. Вдруг Жмыхов решил избавиться от нас? Но нет, машина промчалась мимо Но поднятая при этом воздушная волна сильно тряхнула кемпер. Казалось бы, мелочь. Но автобус вдруг взорвался, приподнявшись на задних колесах. Из выбитых окон вырвались плотные огненные клубы, густо смешанные с черным дымом. Мы находились метрах в тридцати от автобуса, но взрывная волна прокатилась по нам, заставив сесть в пыль. А мимо меня с грохотом проползла сорванная дверь…

Оказывается, непонятно откуда взявшийся лихач спас нас Если бы не он, взрывной механизм сработал бы после того, как мы зашли в наш кемпер. Это было покушение на нашу с Иваном жизнь. Нетрудно было догадаться, кто за всем этим стоял, были только расхождения в вариантах. Наев равной степени мог заказать и Жмыхов, и Ремезов, и его жена, и Настя…

Глядя, как пылает наш взорванный автобус, я понял, что мне снова придется вернуться в Некрасов. Не скажу, что месть моя будет ужасна, но осиное гнездо я все-таки разворошу. И, пожалуй, сделаю это с радостью…

Ознакомительная версия.