Он замолчал, услышав деликатный стук в дверь.
– Войдите! – пригласил Мазур, по-английски, естественно.
Вошла Мэй Лань, уже успевшая расстаться и с вызывающим нарядом шлюхи, и со слоем косметики в палец толщиной. Сейчас она вновь приняла чопорный вид примерной студентки: волосы распущены по плечам, подмазана самую малость, черные брючки, темная строгая блузочка, не хватает только очков и указки, чтобы сойти за учительницу младших классов…
– Вы, я вижу, расслабляетесь без зазрения совести? – осведомилась она тоном строгой супруги, кинув зоркий взгляд на бутылку.
– Да так, по мелочи… – заторопился Пьер.
– Ладно, ладно… Собирайтесь, мальчики. Уезжаем.
– Куда это? – непринужденно спросил Мазур.
– На шхуну. Ты уж прости, Джимми, что посягнула на твои права владельца и капитана, но ситуация поджимала… В общем, я велела своим перегнать корабль в другое место, более надежное. – Она смотрела на Мазура невероятно открыто и безмятежно. – На пирсе стали отираться какие-то крайне подозрительные типы, задавали вопросы, липли, как медуза к купальщику… Вот я и решила не рисковать.
– И правильно, – сказал Мазур, глядя на нее столь же открыто. – Кто бы они там ни были, ты правильно сделала, прелесть моя… Что, есть новости по нашему делу?
– Ага, – сказала Мэй Лань. – Могу тебя поздравить: мы все, как оказалось, гораздо ближе к нашим денежкам, чем казалось еще час назад.
– Здорово, – сказал Мазур. – Рассказывай, не тяни!
– Потом, по дороге. – Она нетерпеливо глянула на часы. – У нас совершенно нет времени, нужно спешить… Собирайтесь!
– Да мне, собственно, и собирать нечего, – сказал Мазур чистую правду. – Все мое ношу с собой…
– Я тоже, – сообщил Пьер, машинально похлопав себя по внутренним карманам мятого белого пиджака. – Нечего собирать…
Спохватившись, он все же прихватил единственное свое движимое имущество – наполовину полную бутылку, заботливо завинтил пробку и сунул сосуд с живительной влагой в карман брюк.
– Вот и прекрасно, – сказала Мэй Лань, притопывая от нетерпения. – Пойдемте в машину…
Она так и рухнула лицом вниз – не изменив выражения лица, растянувшись ничком, успев только охнуть от неожиданной боли…
И не успела еще грянуться об пол, как из полумрака коридора за ее спиной бесшумно, словно местный дух, выдвинулся Слай – быстрый, резкий, собранный, не делавший ни единого лишнего движения. Вмиг перебросил из левой руки в правую пистолет с глушителем – ага, это он ей ребром ладони приложил, классически, отметил Мазур отстраненно, фиксируя окружающее. Словно бесстрастный киноаппарат – сделал скупой шажок в их сторону и произнес скучным, будничным голосом:
– Руки поднимите, парни.
Пьер торопливо воздел конечности. Мазур сделал то же самое, чуточку медленнее, лихорадочно взвешивая шансы.
– Вы мальчики взрослые, жизнь повидали, – продолжал Слай, держа их под прицелом. – Обойдемся без глупых выходок, ладно? Я не промахнусь. Если вынудите, пристукну обоих.
«Плохо, – подумал Мазур. – Плохо, что он так будничен и скучен даже, словно мелкий клерк за письменным столом. Таким тоном лысый, пузатый и абсолютно неромантичный бухгалтер миллионный раз в своей жизни наставляет: „Распишитесь там, где птичка стоит, рубли прописью, копейки цифрами…“ Профессионал. Плохо. Такого не выведешь из себя оскорбительными репликами и не подловишь на неосторожности, профессионал – это такая машина… Стреляющий арифмометр. Тогда, в такси, он был другим, иначе держался. Твердый парень. Почему он решил…»
Потому что – перпендикуляр… Янкесы, несомненно, взялись за дело со всей энергией и быстренько установили, что с Гавайцем что-то не в порядке. Надо полагать, у них, по ту сторону океана, сидит свой Юрий Владимирович, отдающий не подлежащие обсуждению приказы, голову можно прозакладывать, идентичные по смыслу: любой ценой, хоть наизнанку вывернись, и без промедления…
Проверяя свою догадку, он спросил безмятежным тоном:
– Слай, старина, ты что, с ума сошел? Девушку обидел, пушкой стращаешь старого друга… Между прочим, местные законы такое вот вооруженное нападение на мирных граждан в их собственном доме расценивают довольно…
– Заткнись, ладно? – бесцветным голосом перебил Слай. – Успеешь еще наговориться. – И улыбнулся уголком рта. – Знаешь, Гаваец номер один был изрядной скотиной, и теперь, когда он неожиданно раздвоился, отношение к второму экземпляру лучше не станет… Так что ты не звони языком попусту, думай лучше, как шкуру сохранить…
– Господи, да я бы с радостью! – широко улыбнулся Мазур. – Подскажи только, как?
– Скоро узнаешь, – сказал Слай. – Ты, должно быть, парень неглупый, примерно представляешь, как надо себя вести в таких вот жизненных перипетиях. Сейчас мы с тобой аккуратненько и без возни выйдем из дома…
Он взвыл непроизвольно и отчаянно – возникший из полумрака за его спиной темный продолговатый предмет обрушился на его правый локоть метко и наотмашь. Пистолет еще падал на пол, когда Мазур рванулся вперед, изогнувшись в броске, успел подхватить «Вальтер», рухнул на пятую точку, носком подбил Слая, как раз успевшего инстинктивно схватиться за ушибленное место, отпрыгнул, попутно бросив взгляд на оружие в руке и убедившись, что пушка стоит на боевом взводе, предохранитель поднят.
Старуха-кухарка беглым взором оценила ситуацию и, видя, что ее вмешательство далее не требуется, склонилась над Мэй Лань, все еще держа в руке старинный медный пестик, длинный, массивный, фигурный, неподдельный антиквариат. Морщинистая бабулькина физиономия оставалась столь же бесстрастной, словно она не вооруженного налетчика отоварила, а подбросила сольцы в супчик. «Нашла коса на камень, – мельком подумал Мазур, бдительно стоя с пистолетом наготове. – Хоть и хорош янки как профессионал, Восток – дело тонкое. Нет сомнений, при нужде бабушка его и добила бы тем же пестиком, бесстрастно и обстоятельно, как крестьянка курицу режет…»
Мэй Лань наконец зашевелилась, встала на колени, охая и потирая ушибленное место.
Слай рванулся, взметываясь с пола. Разбитый локоть, должно быть, при каждом движении отзывался адской болью, американец заорал инстинктивно, как раненый зверь, но все же с похвальной быстротой пытался сделать все, что возможно, напасть…
Мазур, не колеблясь, нажал на спуск, и пистолет в его руке легонько дернулся тем самым, знакомым каждому опытному человеку, но неописуемым словами движением. Короткий сухой треск. А далее сделали свое баллистика и физиология – пуля угодила прямехонько туда, куда и следовало, произведя несовместимое с жизнью действие…
– Как ты? – спросил Мазур.
Его последняя подруга была замешана опять-таки из крутого теста – еще шипя и фыркая от боли, кособочась, вмиг оценила ситуацию, распорядилась:
– Уходим! Он наверняка не один, там на улице могут быть…
– Учтем, – криво усмехнулся Мазур. – А с этим…
– Не волнуйся, не твое дело… – огрызнулась Мэй Лань и бросила старушке несколько фраз по-китайски.
Та преспокойно склонилась, сложив руки на животе: коня на скаку остановит, в горящую фанзу войдет…
В руке у Мэй Лань уже поблескивал знакомый Мазуру револьвер. Движения стали скупыми, выверенными, по-кошачьи мягкими…
– Пошли! – распорядилась она. – Машина за углом, направо. Я первой, ты прикрывай, если что… а ты, обормот, не отставай и не путайся под ногами… Понял?
– Да понял, понял… – оторопело пробормотал Пьер.
Она первой выскользнула в полумрак коридора, по-прежнему пропитанный экзотическими китайскими ароматами, – даже дощатые стены и занавески пахли иначе, диковинно, непривычно…
Мазур спускался следом, пару раз оглянувшись на Пьера и убедившись, что с тем все в порядке, – ничуть не горит желанием остаться в доме, поспешает, как миленький…
Мэй Лань отодвинула заслонку на высоте глаз, держа ладонь на литой ручке двери, всмотрелась, кивком подозвала Мазура. Тот тихонько подкрался, посмотрел на улицу.
Вроде бы пусто и тихо на наших захламленных задворках, насколько удается разглядеть при лунном свете. Глухая стена соседского заднего двора напротив… ага! В самом конце забора, слева, у ведущего на параллельную улочку прохода, – длинная машина с потушенными фарами, отсюда невозможно разглядеть, сколько человек внутри и есть ли там они вообще… Наверняка есть. Не зря же она тут торчит.
– Через главный вход? – шепотом предложил Мазур.
– Там наверняка то же самое, – таким же шепотом ответила Мэй Лань. – Так что… какая разница? Броском!
– Давай!
– Пошли!
Она распахнула дверь, выскочила наружу, метнулась вбок с поднятым на уровень глаз револьвером – Мазур давно уже убедился, что с оружием обращаться девочка умеет… И кинулся следом, подтолкнув Пьера.
Мэй Лань в темной одежде могли и не заметить в первые секунды на фоне темной стены, но с ними двумя, как идиоты щеголявшими в белых костюмах, обстояло чуточку иначе… Обе левых дверцы распахнулись разом, из машины рванулись темные силуэты, и кто-то, уже не скрываясь, громко приказал:
