собрался устроить войну?
— Она неизбежна, только криминальная.
— Ты хочешь, чтобы я тебе поставил эти стволы?
— Нет. Оружие я наберу сам, поскребу по местным сусекам. От тебя лишь потребуется переправить все через границу, чего я сделать не смогу. На той стороне оружие будут забирать мои люди.
— Понятно. Но где гарантия, что ты не откажешься помогать мне, когда придешь к власти?
— Их нет. Не станем же мы заключать письменный договор. Да и бумажка с подписями это просто бумажка с которой можно сходить в сортир. Только мое слово… и твой киллер, что прихлопнет меня в случае неисполнения договоренностей. Мне просто выгодно будет тебе помогать в обмен на то, что ты закроешь границу, хотя бы на своем участке и не пропустишь поток героина на север. Как только я выясню, что героин пошел через тебя… оборву все связи… и тоже пошлю к тебе киллера. Вот и все.
Посидели в тишине и напряжении. Лишь снаружи продолжался концерт группы «Гиена» и раздавался смех.
— Хорошо, я согласен, — сказал Ахмад Шах Масуд и протянул руку.
Анатолий протянул руку в ответ и взял в свою кисть сухую, но крепкую ладонь теперь уже делового партнера.
— Да… остерегайся покушений со стороны псевдожурналистов. В видеокамере легко пронести мину или пистолет. Заведи собак, натасканных на поиск взрывчатки и оружия.
Киборгин помнил, что Масуда убил именно такой псевдожурналист из смертников, притащивших в видеокамере пистолет и успевший сделать несколько выстрелов.
— Или гиен.
— Или гиен, — кивнул майор.
— Я учту такую возможность, — серьезно сказал Ахмад Шах.
У него уже множество раз брали интервью в том числе с видеосъемкой и никто журналистов серьезно не проверял.
37
Громом среди ясного неба стала громкая отставка министра обороны Устинова с назначением на эту должность маршала Соколова. Привезли свежую прессу (ну подумаешь с недельной задержкой) и там почти весь номер «Красной Звезды» был посвящен обличительной статье о выявленной «вопиющей практике» жестокой дедовщины среди солдат на которые закрывало глаза командование. Ну и прочие промахи ему припомнили. Про землячества правда ничего не сказали, но тут понятно — дружба народов и все дела.
— Ужасы какие… — прокомментировала Вера, прочитав газету. — Неужели это все правда?
— Тут и половины не рассказали.
— У людей и от написанного волосы дыбом встанут…
— Генсек через такую правду себе дополнительную популярность в народе набирает. Рискованно конечно, но он комитетчик, ему не привыкать вести подобные партии идя по лезвию бритвы.
Анатолий при этом вспомнил слухи утверждавшие, что Перестройку на самом деле готовил именно Андропов. Собрал команду в числе которых был Рыжков с Горбачевым для выработки предложений по экономической реформе с изучением опыта членов СЭВ, даже вроде хотел создать предприятия с участием иностранного капитала, а значит и переход к рыночной экономике смешанного типа с акционированием предприятий и раскрепощения цен. Ну а где Перестройка, там и гласность.
«Вот видимо пробный шар пустил», — предположил он.
— Жестко бьет Андропов. Обычно в таких ситуациях про здоровье пишут…
— Видимо скандалЪ по всему миру подняли знатный и мягкий вариант никто бы не понял. Да и валить такого титана нужно наверняка. Почитать бы иностранную прессу…
— Так это… не просто так? Не случайность?
— Скорее всего спецоперация генсека. Устинов слишком неудобная фигура для него.
— А как… в твоих видениях было?
Несмотря на подтверждение истинности «видений», Вера все равно не хотела лишний раз касаться этой темы. Слишком потусторонне.
— Было не так. Устинов еще несколько лет сидел в своем кресле.
— Значит…
— Нет. Это я в свое время подсуетился, побеседовав с Соколовым и вот аукнулось.
— И что теперь будет?
— Проверками затр… залюбят до смерти.
— Нет, я про вообще…
— Хотел бы и я это знать… но хочется верить в лучшее, что без Устинова, у Андропова будет больше возможностей на установление мира.
Киборгин снова вспомнил мемуары генерала армии Майорова, где тот писал, что его заместитель Черемных постоянно говорил про Бабрака Кармаля: «Конька надо менять» и тот с ним соглашался.
«Как бы узнать, стал Майоров замом Соколова, ведь они тут в Афганистане хорошо сошлись, — подумал майор. — Впрочем маршал не дурак и сам понимает, что этого алкаша надо менять. Вопрос в том, сможет ли он донести эту мысль до Андропова?»
— Хотя, может уже донес…
— О чем ты? — спросила Вера.
— Да как раз мысль в ответ на твой вопрос пришла. Если верить Ахмад Шаху о том, что готовят «заброску» Наджибуллы в Афганистан, то готовят замену Бабраку. Сейчас доктора Наджиба «раскрутят», добавят политического веса, ну и дальше, как водится, как раз по «состоянию здоровья» уйдет один и его место займет другой.
— Хорошо бы…
Киборигин скрестил пальцы на удачу в надежде, что и это его «предсказание» сбудется, как в случае с Устиновым, когда он просто отбрехивался от взбешенного Громова.
Но все говорило в пользу именно такого сценария развития событий. Те же попытки Андропова в прошлой жизни именно в 83-м году установить мир и вывести войска.
«Теперь ситуация для этого гораздо более подходящая, особенно после того как возьмем под контроль хазарейцев», — подумал он.
Проверочные комиссии и правда налетели в Афганистан стаей воронья. Но за свой батальон Киборгин был спокоен, ни дедовщины, ни землячества у него не водилось. Нервы конечно помотали, но и только. А вот в других частях творился Содом и Гоморра, командиров всех уровней от взводных лейтенантов до командиров полков сношали во все места. ОКСВА трясло и лихорадило от многочисленных перестановок, разжалований, увольнений, так что было не до боевой работы. Но собственно в январе в Афганистане и раньше не особо активно воевали.
«Как бы мой батальон в полноценный полк не развернули, — с некоторой опаской подумал майор, после того как в батальон пошел поток приговоренных к дисбату солдат. — Хотя какая мне печаль? На полк все равно не поставят, так и останусь комбатом…»
А потом случилось то, чего он вообще никак не ожидал. Ну, почти… хотя сильно сомневался, что будет хоть какой-то результат. А оно вона че…
В общем после Нового Года тяжело заболел генеральный секретарь ЦК СЕПГ, то есть глава ГДР Эрих Хонникер. Его место занял некто Эгон Кренц. Это имя Анатолию ничего не говорило и потому он попытался вспомнить, какие взаимоотношения
