Ознакомительная версия.
– А за два? За два миллиона?
– Да хоть за пять… Короче, закончим разговор… Хотя нет, теперь у меня к тебе вопрос. Насчет банды Кадета с тобой говорили?
– Да так, мимоходом. Сказали, что тут от тебя уже ничего не зависит.
– И Вильям насчет него договорился?
– Договорился.
– С кем?
– А этого я не знаю. Он сказал… Вернее, мне сказали, что с Кадетом уже все решено…
– Еще что тебе сказали?
– Врать не буду. Просили передать, что и насчет тебя могут решить. Если, конечно, ты будешь и дальше Вильяма в угол загонять… Ну так что ему сказать?
– Кому, Вильяму? Или человеку, который все передаст?.. Заговорился ты, Сафрон. Я уверен, что с Вильямом ты разговаривал лично. Будешь отрицать?
– А зачем? Ты же меня не арестуешь за то, что я с Вильямом базарил?
– Не арестую. Но на трое суток задержать могу. Для профилактики…
– Напрасно иронизируешь. На самом деле все очень серьезно…
– Для тебя уже и трое суток – серьезно?
– Да при чем здесь трое суток?.. Я про Вильяма говорю. Он настроен очень решительно. Если ты и дальше будешь на него жать, он пойдет на крайняк. А ты, может, не знаешь, что у него еще есть такая же команда, какая была у Кадета…
– Это он мне угрожает?
– Нет, он не угрожал. Это я тебя предупреждаю. Я видел глаза этого Вильяма. Ничего хорошего, я тебе говорю…
– Козлов бояться – в козлятник не ходить.
– Вот-вот, и не ходи в этот козлятник.
– Так не боюсь я этого козла. А вот рога ему обломать руки чешутся…
– Ну ладно, хочешь ты Вильяму рога ломать. С чего начнешь? У тебя же нет на него выхода. Да и статью на него как повесишь?
– А я, может, его Глюка без пристрастия допрашивал. А если я в режиме «экстрим» с ним поговорю, как думаешь, сдаст он своего босса?
– Ну, я-то знаю твои штучки… Только ты же не следователь. А перед следователем Глюк отречется от своих показаний. Да еще тебя помоями обольет…
– Вот и я ваши бандитские штучки знаю… Но все равно спуску твоему Вильяму я не дам. Охоту на него устраивать не буду – не моя, скажем так, компетенция. Но если он еще хоть раз мелькнет на моем горизонте, я за себя не ручаюсь.
– Короче, о том, чтобы Глюка отмазать, и разговора нет.
– Ты правильно все понял, братан. И передай своему Вильяму, что волк козлу не товарищ. Мне с этим козлом не по пути, однозначно…
– Как скажешь, – пожал плечами Сафрон. – Вильям не кум мне и не сват, чтобы я тут перед тобой выстилался. Я тебя спросил, ты ответил. Теперь мое дело сторона…
– А точно? – тяжело посмотрел на него Степан.
– Что – точно?
– Точно твое дело сторона?.. А то ведь я могу пробить ситуацию. И если узнаю, что ты подпрягся под Вильяма не только словом…
– Степаныч, ну ты гонишь, в натуре, – обиженно поджал губы Сафрон. – Ну ты вот прикинь: я за него всерьез подписался. Так разве бы я семафорил тут, что Вильям готов разыграть с тобой мокрую карту?
– Ну, завалит он меня, дальше что? Жизни у него уже не будет, это однозначно. На что он надеется? За границу свалить?
– А хотя бы так. Бабок у него навалом – всю жизнь на Гавайях может жить да телок каждый день менять…
– Ну так пусть сваливает, кто его держит?
– Так его пока отсюда никто не гонит. А если ты погонишь, он слиняет. Но сначала с тебя спросит… Степаныч, ты ж его не знаешь. С виду он нормальный мужик. Это, разговоры продуманные клеит. Но это если все путем. А если его из себя вывести, его шиза пробивать начинает. Да он чокнутый, Степаныч! Не связывался бы ты с ним, мой тебе совет…
– Вот слушаю тебя, а у самого руки чешутся да к твоему Вильяму тянутся. Но ты прав, чисто по закону я до него не дотянусь. Поэтому и лезть в его козлятник не буду – своего дерьма хватает. Но и он пусть в мой монастырь со своим уставом не ломится… Мы за Глюком и его отморозками полмесяца охотились, жизнью рисковали – они же при «стволах» были, когда их брали. А твой Вильям хочет, чтобы я ему Глюка отдал. Не будет этого. Не отдам я ему это убожество. А если Вильям попытается выдернуть его в обход меня, пусть пеняет на себя. Я его с женщиной одной познакомлю. Про Кузькину мать слыхал что-нибудь?
– Да у тебя таких баб полно, уж я-то знаю, – усмехнулся Сафрон.
– Вот так Вильяму своему и передай. Не будет ему жизни, если он еще раз дорогу мне перейдет… Еще вопросы есть?
– Да какие уж тут вопросы, когда у тебя на все один ответ… Ладно, поехал я. Ленусик ждет…
– Куда ты поехал? А шашлыки?
– Степаныч, ну ты же знаешь Ленусика…
– Знаю, знаю…
Ленусик – жена Сафрона. С виду обыкновенная девчонка фотомодельной внешности. А на деле бой-баба. Держит бандитского пахана в ежовых рукавицах. Степан бы не удивился, если бы в спальне этой крутой парочки обнаружил садомазохистские прибамбасы…
Степан торопился домой. Сегодня у них с Жанной романтический вечер. Они пойдут в ресторан, посидят там немного, чуть-чуть выпьют. А потом вернутся домой, накроют стол. Ничего тяжелого, только мартини, фрукты и конфеты. Но главное, будет интимная обстановка, которая в конце концов заведет их с Жанной на все обороты. Романтический вечер перерастет в бурную ночь любви. Будет сумасшедшая страсть, о которой многие могут только мечтать. В предвкушении столь волнующего события внутри у Степана поднималась волна пьянящего восторга.
Он спешил домой, поэтому в супермаркете задерживаться не собирался. Мартини «Бьянко» – наверное, от русского «пьянка», апельсины, ананас, самый сочный плод манго, коробка конфет «Бачи». Еще глянцевый журнальчик можно купить. «Вог», например. Или что-нибудь в этом роде. Жанна обожает такую дребедень…
Степан не смотрел на название журнала. Протянул руку к первому попавшемуся. Глянцевая обложка, потрясающе красивая девушка на ней… Рука застыла в воздухе на полпути. Только сейчас он понял, что с обложки на него смотрит Тома. Та самая Тома…
Да, она говорила, что не прочь стать фотомоделью. Получается, она ею стала. И ей сразу улыбнулась удача. Далеко не каждая модель даже с многолетним стажем может попасть на обложку дорогого журнала. А Тома смогла. И неудивительно. Ведь она не просто красивая. От ее красоты шалеют. Интересно, сколько сейчас мужчин вот так, как он, стоят и ошеломленно пялятся на нее? У нее уже тысячи заочных поклонников. И все они могут быть с нею рядом только в мечтах. Степан же мог быть с ней наяву. Не она ли добивалась его, чуть ли не в любви ему объяснялась? А он даже в ресторан ее не пригласил. А ведь обещал…
– Нравится? – спросила Тома.
В первый момент он решил, что она заговорила с ним с обложки. Но потом до него дошло, что она стоит позади него. Собственной персоной.
Прежде чем обернуться к ней, он постарался очистить лицо от смятения. Не хотелось предстать перед ней бараном, только что глазевшим на новые ворота.
Тома была неотразима. Будто только что сошла с обложки журнала. Одно к одному, что там, что здесь. Только там красота какая-то холодная. Зато здесь лед и пламень. На лице прохлада, а в глазах жаркий огонь.
Она была взволнована не меньше, чем он. Хотя также пыталась скрыть нахлынувшие чувства.
– Нравится, – не стал отрицать Степан. – Потрясно! Так сейчас, кажется, говорит молодежь?
– А вы, можно подумать, старый.
– Да? Считаешь, меня тоже можно на обложку журнала?
– А почему нет? Вы бы очень смотрелись.
Огонь в ее глазах становился все жарче.
– А что, запросто. Есть же такой журнал, «Их разыскивает милиция» называется.
– Вы все шутите…
– Вообще-то мне не до шуток.
Степан чувствовал, что сгорает в ее огне. Он уже забыл про Жанну, про романтический вечер. Для него сейчас существовала только Тома.
– Мне тоже, – сказала она и потупила взгляд.
Будто чего-то застеснялась. Может, своих мыслей?..
– Вы на машине? – тихо спросила она.
– На машине, – кивнул он.
– А я пешком. Может, подвезете?
– Подвезу…
А что тут такого? Само большее, пятнадцать минут на это уйдет.
Из супермаркета они выходили вместе. Степан видел, как мужики засматриваются на Тому. Мимо них проходил какой-то очкарик. Так тот чуть шею не свернул, оборачиваясь ей вслед. Как знал Степан, что сейчас что-то произойдет. Обернулся, посмотрел на очкарика. Тот как раз на полном ходу налетал на стену супермаркета. На полметра ушел в сторону от дверей. Бах! И разбитые очки летят недотепе под ноги! Хрясь! И под его башмаком они превращаются в бесполезный мусор. Нет больше очкарика, есть бедолага с растущей шишкой на лбу. Но это его проблемы. Нечего на чужих женщин засматриваться…
Степан с ужасом поймал себя на мысли, что считает Тому своей женщиной… Нельзя так, нельзя. Он женатый мужчина. Ему принадлежит Жанна, но никак не Тома. Но разумные доводы не помогали.
Он открыл Томе дверцу. Не удержался и облапал ее сзади – всего лишь взглядом. А смотреть было на что – облегающая кофточка подчеркивала ее тонкую талию, узкие брюки из тончайшей материи выставляли напоказ совершенство ее ног от пяток до самой спины. Степан мысленно призывал себя к благоразумию. Но это был глас вопиющего в пустыне.
Ознакомительная версия.
