Наверное, в другое время и при иных обстоятельствах собравшиеся в кабаке подонки лишь поржали бы лениво, но теперь, едва раздался вопль разъяренной шалавы, как с десяток хмырей тут же бросились отстаивать поруганную "честь" соотечественницы, на бегу опрокидывая скамейки и столы.
И пошло-поехало…
Мы с Акулой не стали ждать финала: едва топтуны были погребены под грудой тел нападавших, как мы бросились к двери, ведущей к туалетам.
Бросились – сильно сказано. Если быть совершенно точным, то я прыгал, словно горный козел, через вылетающие из кучи малой тела, уворачивался от разных летающих предметов, раз даже пролез под столом… – короче, отплясывал то ли шотландскую "джигу", то ли хохлацкий "ползунец", и скорость моего продвижения к заветной двери была чуть выше черепашьей.
Акуле пришлось полегче – его стол находился неподалеку от нашей цели; но и он продвигался к ней едва не на карачках.
Уже закрывая дверь, я еще раз взглянул на "Мамаево побоище", и от этого мне едва не стало дурно – черт меня дери, как же я сразу не догадался?!
На топтунов теперь навалились почти все завсегдатаи кабачка, но их могло быть и вдвое больше, а эффект остался бы прежним – эти двое работали кулаками, как хорошо отлаженная зубодробительная машина.
И мне ли не знать, где проходят такие "академии"?!
Это были "торпеды" ГРУ. Звери, а не люди. С отменной выучкой, хладнокровные и целеустремленные убийцы, сродни японским камикадзе.
Правда, чаще всего с мозгами древних ящеров, но в их профессии извилины и не особо нужны. Оснащенные самым современным оружием, с "броней", которую не брал даже крупный калибр, они рвали на куски все, что им попадалось под руку. Живые танки.
После спецопераций с их участием эффект был потрясающим. Люди без имени, биографии, национальной принадлежности и даже легенды. Миф, фантом, призрак, являющийся прямо из преисподней.
На первоначальной стадии мы обучались вместе. "Мы" – это ликвидаторы. Но затем наше мудрое начальство сеяло всех через мелкое сито, и дальше у каждой группы был свой спецкурс – "торпеды", "волкодавы" и "борзые".
Конечно, такое деление было достаточно условным, ведь нас всех учили одному – убивать. Убивать быстро, бесшумно, без следов и с наибольшей эффективностью, предусмотренной тщательно разработанным планом.
Но все курсанты мечтали попасть в разряд "борзых". Разве можно сравнить бездумную тупорылую "торпеду", рушащую все подряд, или стаю взбесившихся "волкодавов", преследующих потерявшую голову жертву, с элегантной, молниеносной "борзой", достающей противника в поединке умов и мышц?
Один на один, как говорится, без дураков. Просчитать, вычислить, угадать, найти подходы, войти в контакт и исчезнуть, словно бесплотный дух. И нас спускали с цепи только тогда, когда все иные варианты были исчерпаны.
Мое прозвище как бы намекало на принадлежность к "волкодавам", но я его получил еще в Афгане и совсем по иным мотивам. А потому не хотел, чтобы меня причисляли к этому разряду профессиональных разрушителей.
Мой замысел сработал, как и предполагалось. Выставив оконную раму, мы с Акулой вылезли на свет ясный и беспрепятственно дали деру. С этой стороны нас никто не ждал – "торпеды", они и есть "торпеды"…
Я проверял наличие хвоста часа два. Акула, с кем мне было недосуг поговорить более обстоятельно, смотрел на меня как на сумасшедшего. Он еще мало служил в нашей "фирме", а потому не знал, что один живой пес лучше, чем десять мертвых львов.
Потому "борзые" никогда не жалеют ног, чтобы не потерять глупую голову.
Местечко я нашел для доверительного разговора – закачаешься: мусороперерабатывающий завод. Я его присмотрел по давно устоявшейся привычке мостить соломку там, где можно упасть.
Естественно, вонь здесь стояла умопомрачительная, зато ни один уважающий себя человек, даже из своры "нюхачей", и не подумает искать нас в таком специфическом районе.
Мы устроились на заброшенной эстакаде, откуда хорошо просматривались подходы к заводу, и "наслаждались", кроме запахов, ревом почти беспрерывно подъезжающих к приемному бункеру мусоровозов. Зато я был на все сто процентов уверен, что подслушать нас здесь невозможно.
– …Ну, бля, и дела! – Акула сокрушенно качал головой.
– Ладно, кончай икру метать. За тобой шли настоящие профи. Лучше ответь, где ты прокололся?
– Гад буду, не знаю! Я выполнил весь комплекс, мотался по городу, будто обхезанный. Не было хвоста. Хоть режь меня – не было!
– Верю, – успокоил я Акулу, хотя его надрыв меня не избавил от сомнений. – С кем ты еще был на связи?
– Откуда знаешь? – удивился Акула.
– Пацан… – прокомментировал я с презрением его удивление. – Тебе нужно работать воспитателем в детском садике, а не "волкодавом" в ГРУ. Ты, наверное, не знаешь, что личины у нас ангельские, а законы – волчьи. Кто этот человек?
– Не положено, – огрызнулся обиженный Акула. – Тебе о нем знать не положено!
– Моб твою ять! Дурья твоя башка. Ты считаешь, что Кончак – последняя инстанция? Что инструкции – палочка-выручалочка на все случаи жизни? Тогда ты или тупой, и мне нужно прямо сейчас тебя шлепнуть и бросить в бункер, чтобы из-за тебя не сгореть, или ведешь двойную игру, что однохренственно. Усек? Колись, мать твою! Иначе нас двоих здесь зароют и забудут, как звали. Чай, не в бирюльки играем.
– Старлей, но ведь приказ…
– Все-таки, Кончак?..
– Да.
– Вот змей подколодный! Перестраховщик хренов. Мудак ушастый… – И я отвел душу на всю катушку. – Он что тебе, отец родной? Запомни – даже в нашей премерзкой профессии своя рубаха ближе к телу. Если, конечно, тебе жизнь дорога. Долг можно выполнять по-разному. И выполнять его нужно: назвался груздем – полезай в кузовок. Но вот как – это вопрос полемический. Я, например, не хочу потерять свою драгоценную и, к сожалению, единственную жизнь из-за того, что какой-то старый пердун в золотом шитых погонах чего-то недодумал или не учел. У меня есть и своя голова на плечах.
– Какого черта я полез в шпионы? Мало ли насмотрелся всякого дерьма после побега из афганского плена? – Акула сокрушенно вздохнул. – Уж лучше бы остался инструктором ликвидаторов в Южной Америке. Там хоть платили прилично и никто "долгом" в рожу не тыкал.
– Ты еще поплачься, что бабу живую год не видел.
– Месяц… – буркнул мой бывший сержант. – В спецлагере были пусть и проститутки, зато регулярно.
– Кто тебе мешает здесь совмещать полезное с нужным?
– С такими заморочками, как сегодня, меня хоть самого трахай. Скоро вообще импотентом стану. В башке, благодаря твоему Кончаку, сплошной бардак, и мне совсем не до плотских утех.
– Не скули. Отдохнем после операции по полной программе.
– Ага, спасибочки. Это если мне не оторвут кое-что…
– Ладно, кончай базар. Кто?
– Некий Сеитов, Амирхан Заретдинович. Президент компании "Интеравтоэкспорт". Что-то совместное с греками. Бывший сотрудник ГРУ. Сейчас на пенсии, судя по полученной мною информации. Но я так понимаю, что он до сих пор в седле. А компания – просто прикрытие. Мужик крутой, доложу я тебе.
– Ему известно об операции "Брут"?
– Не знаю. Мне он не докладывал. Сеитов лишь обеспечил меня крышей и деньгами.
– Он ни о чем не расспрашивал?
– С какой стати? Сеитов ведь профессионал.
– Отвратительно…
– Что именно?
– То, что он профи на пенсии. Я бы таких за "бугор" ни под каким соусом не выпускал. Много знают, многое умеют и без надлежащего контроля начинают свою игру. Что для нас всегда чревато.
– Может, насчет пенсии все туфта? Иначе мне бы не дали к нему связь.
– Сколько примерно ему лет?
– Выглядит молодо, но, я думаю, за пятьдесят.
– Значит, на папаху не потянул, а потому несомненно в отставке. И используется вслепую. По обязательствам, которые офицеру ГРУ нужно выполнять до самой смерти. Мелкие поручения, не более того. А это значит, что он не знает ни заказчика, ни об операции.
– Вот видишь, сам сомневаешься. Действительно – организовал бывшим коллегам квартирку, передал валюту…
– И послал своих псов следить за нами.
– Что-о?!
– А то. Я не думаю, что Сеитов засветился, встречаясь с тобой. Это зверь стреляный, его на мякине не проведешь. Тем более, что у Сеитова здесь фирма, а значит, и денежки варятся весьма солидные. Неужто изза какого-то связника, пусть и с прежней работы, он рисковал бы настоящим и будущим благополучием, как мелкая сошка, несмышленыш?
– Но зачем?
– А вот здесь позволь мне, дружище, заткнуться. Меньше знаешь – крепче спишь. Нюансы выясним у Кончака. Пусть наши аналитики покопаются в своих компьютерных кладовых на предмет исследования господина Сеитова под микроскопом. Думаю, на уважаемом Амирхане Заретдиновиче пятен больше, чем на солнце.
– Кстати, шеф срочно хочет с тобой побеседовать.
– Неужто лично?
– Да. Средства спецсвязи в моем тайнике.
