Тонька ничего не рассказала новой подруге о своем прошлом. Поделилась лишь, что замужем за Игорем она недавно, до него не встретила путевого мужика. Связывать свою жизнь с алкашом не хотелось. Все выбирала. Так и засиделась в одиночках. О детях не думала. Вырастить ребенка в городе куда сложнее, чем в деревне. Здесь все на виду. А в городе детвору растят дворы, подворотни и улицы, потому неизвестно, каким он будет и что из ребенка получится. Плодить безотцовщину тоже не хотелось, оттого жила скучно, как большинство женщин города.
Лена о себе поведала без утайки, понимая, что Тоня скоро уедет и забудет их. Ни хвалить, ни судить фермершу ей не с кем, да и некогда.
Неожиданностью для Антонины стал Лелькин звонок. Она протирала от пыли банки с вареньем в подвале дома. От телефонных звонков отвыкла за месяц. Ей за все время никто не звонил, хотя аппарат постоянно висел меж сисек, на всякий случай. Когда он запищал, Тонька тут же вырвала его из грудей, обрадовалась голосу Лельки. Она чуть на уши не встала от радости, услышав о Сыче: хлопала себя по ляжкам, трясла грудями, крутила задницей и готова была пуститься в пляс. Баба бросила в таз с водой тряпку и, забыв обо всем, побежала искать Игоря. Тот, как всегда, сидел в беседке возле дома и курил неспешно.
— Слышь, Игореха! Кончай тянуть резинку! Подхватывай яйцы в охапку, и линяем в город! Да поскорее! Там такие дела творятся, как в сказке на заказ! — Вырвала у мужика сигарету из пальцев, плюхнулась рядом и, сделав крутую затяжку, закатила глаза то ли от табака, а может, от новостей.
— Какая муха тебя достала? — оглядел Игорь бабу. Та, глянув на него лукаво, подморгнула:
— Знаешь, что задолжал за новость?
— Какую?
— Лелька только сейчас звонила мне!
— Ну и что с того?
— Сыча убили! Вот что! Прямо у нее на глазах, а значит, в ларьке. Всю банду замели менты. Не только Сыча размазали, еще кого-то. Зовут нас в город и ждут с нетерпением! — звонко чмокнула мужика в щеку. Тот сидел обалдело.
— Вовку урыли?
— Да! Нет его больше! — подтвердила баба.
— Не может быть!
— А ты проверь! — предложила Тонька.
Игорь набрал номер, но телефон молчал. Он набрал другой, и тоже бесполезно.
— Ну, что я говорила?
— Погоди! Я позвоню в морг. Там знакомый есть.
— Последний покойник? — ухмылялась баба.
— Алло! Семен! Это ты? Да, Игорь! Чего? Во мудак! Ты меня недосчитался? Где? У тебя в морге? А кто ж к тебе загремел? Сыч и Фитиль? Ни хрена! И давно? В морозильнике? Меня ждут? Я отвалил от них давно! Ну да! Это мое счастье, видимо, ты прав…
Слушай, Тоня, а ведь Лелька не стемнила! Мы уехали из города, а его новости даже тут нас достали! Понимаешь, теперь мы можем дышать спокойно, никого не боясь, не вздрагивая и не оглядываясь. Если захотим, родим ребенка! А, Тонь? Смогем?
Баба впервые покраснела:
— Ты хоть подумай, мне через год тридцать исполнится. Кто в такие годы рожает? Лишь ненормальные!
— Самое время! Материнский возраст, зрелый! А и мату-ха из тебя состоится классная. И родишь нормального сына.
— А если дочь?
— Кто будет, тот наш! Лишь бы светлая доля у ребенка была. Раньше даже думать не посмел бы. Теперь Сыча нет. Ничья клешня не зависнет над дитем. У Володьки сердца не было! О жалости никогда не слышал. Был случай, после которого я стал его бояться и человеком уже не считал. Обложил налогом сапожника. Тот три года безропотно платил. А тут его мастерская сгорела. Ни фига не осталось — ни заготовок, ни материала. Мужик едва живой. А Сычу плевать. И потребовал: «Гони из сбережений».
Они, может, и были, но мало, только на жизнь. Семья у человека имелась большая. Володька дал ему срок две недели — включил счетчик. Но сапожник не нашел деньги. И тогда Сыч схватил младшего внука его и сбросил в колодец во дворе. Пацану и двух лет не было. Мигом утонул не крикнув. А Сыч сказал: «В другой раз самого следом сброшу. Смотри, если через неделю денег не будет, урою так же».
— Ну и что? Отдал налог сапожник?
— Повесился в тот день. Ночью. А семья вскоре уехала куда-то насовсем.
— Зверюга! — выдохнула Антонина побелев.
— Да что там горожане, Сыча свои, крутые, боялись — и неспроста. Знаешь, даже не верится, что его нет. Конечно, в городе крутых полно, но с ними меня ничто не связывает. А и от своих отвязался. Отпустили. И все ж сидел у них я под колпаком, ни они, ни я им не доверял. И следили крутые за всяким моим шагом. Я это не только чувствовал, а и видел.
— Зато нынче все! Дышим спокойно! — раскинула руки Тонька, обняла мужа.
— Надолго ли тот покой нам отпущен? — мрачно заметил Игорь.
— Ладно! Теперь ты не один. Отобьемся. От чужих и тем более. Так вломим, что мало не покажется. Нынче даже менты зашевелились. Вишь, Лелька сказала, что всю банду сгребли.
— Откуда она знает? С Сычом была знакома? И все на том!
— Они засветились у нее не раз. Конечно, видела. А потом, чего мы здесь гадаем? Считай, месяц в деревне прожили. Домой хочу! — заявила резко, настырно.
— Не знаю, как у тебя дома, здесь у меня никого не было! — оглядел Игорь дверь и открыл ее.
В квартире тихо и сумрачно. Ничто не потревожено. Все осталось по-прежнему. Будто никому и в голову не пришло поинтересоваться хозяевами. Но, едва они успели разгрузить сумки и умыться, в дверь позвонили.
— Привет! Приехали! — буркнул Игорь и пошел открыть двери, заранее сцепив кулаки.
На пороге стоял участковый, все тот же рыжий молодой парень, который представлялся просто как Александр.
— Чего надо? — нахмурился Игорь, загородив собой вход в квартиру.
— Побеседовать хочу. С приездом вас!
Хозяин невольно оглянулся. Окинул участкового тяжелым взглядом и догадался: «Следил гад! Бывал здесь не раз. Ждал. И для чего я ему понадобился, этому лягашонку?»
Хозяин провел гостя в комнату. Тонька поставила перед обоими кофе, хотела выйти, но участковый попросил остаться.
— Как отдыхалось? Смотрю, загорели. Уж не на море ль ездили? — спросил Александр.
— В Сосновке гостили, у моего друга.
— А что за друг?
— Теперь он фермер, а познакомились в Чечне.
— Братаны, выходит?
— Да, так! — кивнул головой Игорь.
— Долгонько у него гостили. Тут, в городе, после вашего отъезда много всякого случилось! Кто-нибудь звонил вам?
— Звонили… По правде говоря, меня те новости не интересуют, — отвернулся Игорь.
— Почему? Когда-то, вернее, совсем недавно, очень плотно кентовался именно с этой кодлой. Я даже от наших слышу, что на допросах у следователя крутые часто называют твое имя…
— Прием не новый! Топи, кого нет рядом! — отмахнулся Игорь и закурил.
— Но, что бы ни было, у следователя пока вопросов нет. Иначе давно нашел бы. И все же когда вы уехали и вернулись? Припомните числа и представьте доказательства.
— Остались билеты! Автобусные они. Пойдут?
— Само собой! — согласился участковый.
— А кому они нужны, следователю?
— Ему! И еще спросить хочу — чем займешься теперь? Пора определяться. На работу устраиваться нужно. Я не вправе лезть в вашу жизнь, указывать, кому чем заняться. Но в нынешней ситуации приходится о том говорить, — оглядел хозяина строго.
— Я искал работу. Но ничего подходящего не нашел. Вернулись только что. С дороги дух не перевели еще.
— Думаю, двух недель хватит?
— Да он в нашем ларьке останется. Никуда его не пущу. Какой смысл нанимать мне водителя, грузчика-экспедитора со стороны, когда свой муж имеется, он позаботится обо всем. Разве это не работа? — встряла в разговор Антонина.
— Совместный бизнес хотите начать? Что ж, только удачи пожелаю! — стал застегивать папку участковый.
— Скажите, а крутых Сыча всех взяли? — спросил Игорь Александра, тот плечами пожал:
— Нет, конечно. Вот ты из той компании…
— Я ушел от них. Завязал насовсем. И меня отпустили. Жена появилась. Теперь вот семьей живем.
— Надолго ли? В городе крутых, как у барбоса блох. Не уговорят ли к ним уйти?
— Я свое с лихвой на войнах получил. Новых приключений уже не будет. Это верняк!
— Дай вам Бог удачи! Если понадобится наша помощь, куда звонить знаете! — встал участковый.
— Саш, расскажи, как взяли Сыча? Кого еще с ним сгребли в отдел? — спросил Игорь.
— Я сам там не был. Со слов знаю, что Сыч с тремя кентами бухал у Лельки. Ну, за ним уже ходил наш «хвост». Сыч по сотовому заговорил. Опять грозил разборкой уважаемому человеку. Ну и попался на этом трепе. Наши опера их накрыли. Сыч слинять хотел. Сунулся в карман за «наганом», да не успел. Опер со спины достал. Одним выстрелом уложил насмерть. А те трое в следственном изоляторе. Правда, слышал я, что один накрылся в жмуры. Двое остались. Правда иль нет, не знаю. А в тот же день еще троих накрыли. Они сказали, что на воле никого, кроме тебя, не осталось.
— Отморозки! Я ж слинял от них! — вскипел Игорь.
