Ознакомительная версия.
— Да, я понял, Алексей Михайлович, — ответил Кравцов. Он хорошо изучил повадки босса и был уверен: сегодня Саша Попова снова станет гостьей банкира.
Первым делом Матиас зашел в туалет и смыл с рук «запах настоящего мужчины». Если бы он знал, чем недавно пахли руки кремлевского администратора... Груздев мог бы ответить фразой из молодежной комедии: «Моей задницей».
Адамский заметно осунулся. Борода казалась шерстью больного животного: жирная, сваленная, поблескивающая. Кожа потеряла эластичность, и банкир впервые увидел на его лице морщины, этот признак ума, старения, волнения. В общем, состарило его производное от этих компонентов — брожение ума.
Герман вынул из пачки сигарету, прикурил и глубоко затянулся.
— Все идет по плану? — спросил Матиас.
— Более того: твой Марковцев подкинул нам сюрприз.
— Вот как?
— Да. Он кричал в лаборатории, что у него бомба и он взорвет все к чертовой матери. Сделал то, на что мы даже не рассчитывали. Разумеется, мы это зафиксировали. Почти тут же рванул «Порш» Родионова. И еще один подарок: майор ФСБ Скворцова. В свое время я видел ее несколько раз в управлении. Она сейчас у Руслана. Он заснял ролик, на котором беседует с ней за чашкой чая.
— Не многовато сюрпризов? — обеспокоился Матиас. Он снова заставил Адамского отвести взгляд: снял очки и начал медленно протирать стекла носовым платком. — Я хорошо знаю Марковцева, он впустую подарками не разбрасывается.
И снова память, вороша прошлое, забросила Алексея на восемь лет назад. Марковцев оказался прав: время забывать для банкира еще не настало. Об этом ему сказал профессионал, который никогда не опускался до случайных жертв. Матиас тоже был профессионалом. И все же опустился. До многих, многих случайных жертв...
Герман дождался, когда босс водрузит окуляры на место: в краснеющие пазы на носу, в обескровленную ложбинку на переносице и хрящевые наросты за ушами. «Вот так...» — мысленно комментировал он, отсчитывая все пять точек крепления.
— Сюрпризов в самый раз, — буркнул Герман на вопрос шефа. — Если учесть, что твой протеже едва не раскусил фокус с заминированной машиной.
— Как он об этом узнал?
— Скоро выясним. Руслан уже начал выманивать его. Скворцова — любовница Марковцева, хорошая наживка, и он клюнет на нее.
— Как идут переговоры?
— В нашу пользу. Видно, что генерал Котельников тянет время. Включить телевизор или видеозапись первого репортажа с Курчатова?
— Не надо, — отмахнулся банкир. — Продолжай.
— Группы спецназа в полной боевой готовности, но близко к объекту их не допускают. Стоят на одной линии с оцеплением.
— Все идет под нашу диктовку.
Банкир встал с дивана и устроился за рабочим столом. Снял телефонную трубку и набрал номер Груздева.
— Николай Андреевич, это Матиас, — представился он с неприкрытой издевкой и дальше акцентировал каждое слово. — Вы обещали приехать ко мне в офис решить пару неотложных вопросов. Извините, что напоминаю. Хорошо, жду. — Алексей положил трубку. Глядя на дверь, кивнул: — Он сейчас приедет. Действительно, пора открывать шампанское. Принеси, если не трудно, — попросил он Адамского. — Пока кремлевский гаденыш в пути, выпьем, поговорим несколько минут, вспомним старых друзей. Боже, сколько их отошло в мир иной!.. — Матиас недоверчиво покачал головой, подсчитывая. — Ты помнишь старого министра финансов? А замглавы Центробанка, ставшего потом депутатом Госдумы? Чудак, ему всегда нравились черные ботинки и тесные кабинеты...
Марковцева как магнитом тянуло в егоровскую лабораторию. Посмотреть на то место, где был он, а потом Катя. Вдохнуть ту атмосферу и зарядиться от нее. То была отправная точка сразу нескольких мероприятий. Там зарождались поступки, которые вправе называться начинаниями. Там был эпицентр не только взрыва.
Развилка: направо, налево, прямо. Кто-то нашел смерть, кто-то спасся. Марковцеву была уготована другая надпись: «Назад не вернешься». Но он возвращался.
Теперь он мог передвигаться по зданию едва ли не беспрепятственно. Террористы оставили это крыло, заминировав выходы с третьего этажа, где собрались уцелевшие сотрудники предприятия. Может, еще кто-то бродил по коридорам, шарахаясь от собственной тени. Тем не менее Сергей не встретил ни одного человека.
Возле технической комнаты он склонился над убитым охранником. Повернул его, но не нашел пистолета. Он и раньше заметил, что дежурные не носили табельного оружия. Если бы Сергей поинтересовался у Родионова заранее, то получил бы ответ: вооружен лишь один дежурный, отвечающий за безопасность директора предприятия.
Интересно, где Алексей? Марковцев почти не сомневался, что найдет его в лаборатории 12-Г. Скорее всего, из КПП он уходил не один, а вместе с Катей. И неважно, встал ли он в стойку, когда боевики ворвались в лабораторию, остался ли пассивным. Зачем им нужен живой охранник? Обуза.
Больше всего Марковцева угнетало бездействие. Он нанес им два острых укола, пробив в диверсионной группе брешь из четырех единиц. А вот дальше ничего не происходило. Кульминация впереди — от этого никуда не уйти. Но в том-то и дело, что Сергей сам не приближался к финалу. Вокруг гнетущее напряжение, а он где-то в середине этой вольтовой дуги и не может найти выхода. Тогда как противник искал его и даже нашел.
Лаборатория. Труп женщины, угощавшей его чаем. Участок стены между окнами, где Марковцев нашел единственную защиту от взрывной волны, отголоски собственного крика: «На пол!»
Где-то здесь Катя нашла цифровую микрокамеру. «Слетела, зараза, когда я падал». А Сергей нашел ее сотовую трубку. «Выбросила, когда меня брали». Казалось, он расслышал ее голос и мгновенно представил, как Катя, заслышав шаги за дверью, бросает трубку в сторону.
Он поднял телефон и увидел на экране значок, похожий на крохотного паука. Нажал на кнопку. События. Новые сообщения. «...Мне не звони. У меня гости». Брошенная трубка говорила голосом Кати: «У меня тоже».
И больше никаких событий. Никто, исходя из разных интересов и дабы не навредить майору Скворцовой, не выходил с ней на связь. Очень разумно. С другой стороны, казалось, что о ней забыли, бросили; заварила кашу, теперь выпутывайся как хочешь. Родионова нет. Увели с собой? Похоже. Нет никаких видимых следов борьбы. Любое сопротивление было бы пресечено выстрелами.
За опрокинутым столом, заваленный бумагами и припорошенный известковой пылью, лежал «дипломат». Марковцев поднял его и открыл на колене. Сверток, обмотанный скотчем и обложенный толстыми кусками поролона, был на месте. Судя по всему, не пострадал и таймер. Сергей вынул его, обрезал красный провод и повернул ребристый обод на пару минут. Таймер заработал, бойко отсчитывая секунды. Едва отведенное время вышло, он щелкнул, остановив бег двух стрелок — большой минутной и крохотной секундной, расположенной на маленьком дополнительном циферблате.
Марковцев снял с обрезков провода изоляцию, зачистил провода и соединил их. Усмехнулся джентльменскому набору: тесак и мина с часовым механизмом. Порой диверсанты получают именно эти две вещи и словесное указание проникнуть туда-то и заложить мину там-то.
В связи с этим снова вспомнил, сосредоточенно наморщив лоб, про незаряженные пульты дистанционного управления. И почти уверился: остальные передатчики в руках террористов, контролирующих заложников, абсолютно безопасны. В пультах и сейчас нет элементов питания. Террористы боятся случайного или самопроизвольного взрыва, дабы не напороться на ответный шаг спецназа. Может быть, подумал Сергей, в этом есть и его заслуга.
Все, здесь больше делать нечего, пора возвращаться в родной подвал.
...Сергей проделал длинный путь по душному подвалу. В середине, между левым и правым крылом корпуса, как раз над лестничным маршем, дорогу ему преградила очередная решетка. Подсвечивая зажигалкой, он нашел место, где можно было отогнуть пруток. Опершись ногой в одну арматуру, он потянул на себя другую. Металл подался довольно легко, и Марковцев, протиснувшись между прутьев, оказался по другую сторону преграды. Он намеревался выбраться из главного корпуса напротив кирпичной коробки пожарного расчета.
Николай Груздев отказался от опеки офицеров физической защиты, охранные функции исполнял водитель. Чиновник назвал ему адрес «Капитала», расположенного на пересечении Глазовского и Денежного переулков, заняв свое место на заднем сиденье. Переднее кресло пассажира, обычно занятое телохранителем, сейчас пустовало, что для Груздева было непривычно. Он испытал странное чувство: охранник сидит на месте, но у него нет головы. Он смотрел поверх кресла и видел непривычную, как будто в другом ракурсе, панораму. Ощущение таково, что он вдруг обрел второе зрение; и то, и другое, объединившись, открывали лишь паршивую перспективу. Как ни смотри, ничего светлого не увидишь.
Ознакомительная версия.
