Она ему нравилась, даже очень. Сколько лет прошло с тех пор, как Уж не испытывал подобных чувств по отношению к женщине.
– Все в порядке, Надя, – сказал он. – Ты мне ничего не должна. Но когда все закончится, я был бы рад встретиться с тобой снова, если ты не против?
– Да… Я… Откуда ты… Откуда вы знаете мое имя?
Уж улыбнулся и ничего не ответил.
Надежда тоже улыбнулась. Робко. Она сама себя не узнавала. Вот уж чего не было в ее характере, так это робости. Но этот человек… Этот мужчина… Он был так не похож на других.
– А когда все кончится? – спросила она.
– Скоро, – он вдруг оказался рядом, обнял ее, коснулся губами щеки (Надежда только и успела, что вдохнуть его запах, грудью ощутить исходящую от него силу) и тут же, отпустив, шагнул к дверям.
– До свиданья…
Надя заперла дверь, опустилась на кровать и посмотрела на свои ладони. Руки ее больше не дрожали.
Не выключая света, она нырнула под одеяло и, к собственному удивлению, моментально уснула.
Разбудили ее выстрелы.
Дяде о ночном приключении Надежда не рассказала. Сурьин ведь мог не поверить, что его новый друг, Николай Григорьевич Хлебалов, вознамерился похитить его наследницу. Было у Льва Никитича такое характерное для российского бизнесмена качество: верить только в то, что ему выгодно. Кроме того, как можно рассказать о ночном инциденте – и умолчать о своем спасителе?
На сей раз полковник позвонил Шелехову сам.
– Я слыхал, кто-то намерен завтра сорвать женитьбу Сурьина и Булкиной? – нейтрально спросил он.
– Завтра? – Леша был неприятно удивлен. Он полагал, что у них есть еще пара дней.
– Именно. Я думаю, Алексей, нам имеет смысл встретиться…
Встретились.
Шелехов приехал на пару с Бессоновым.
Полковник прибыл один. Правда, с двумя машинами прикрытия.
– Вот, – полковник протянул Шелехову прозрачную папочку с распечатками. – План оперативных мероприятий по обеспечению безопасности интересующего нас события. А это пропуск на э-э… мероприятие, подписанный представителем Президента – лично для вас, Алеша. Пока это все, что я могу для вас сделать. И у меня есть одно условие…
– Да?
– Сурьин должен остаться живым.
– Зачем? – спросил Бессонов.
Но Шелехов уже понял:
– Равновесие? – спросил он.
– Именно, – кивнул его собеседник. – Причем не только здесь, но и в столице. Фигуру такого уровня нельзя изъять безвредно. Это главное условие.
– Ничего себе! – возмутился Бессонов. – И как вы себе это представляете осуществить?
Полковник реплику проигнорировал. Подчеркнуто. Он разговаривал только с Алексеем, словно Бессонова здесь вовсе не было. Того, разумеется, это обидело. Но Евгений, несмотря на всю свою самоуверенность, очень хорошо понимал, кто перед ним. Поэтому пальцы гнуть не рискнул.
– Большое спасибо, – сказал Шелехов. – Мы что-нибудь придумаем.
– И как ты себе это представляешь? – недовольно спросил Бессонов. – Если мы даже тронуть эту гниду не сможем?
– Евге-ений!.. – укоризненно протянул Шелехов. – Нам же ясно сказано: Сурьин должен остаться живым. Но мы вполне можем нанести ему некоторые повреждения, разумеется, не смертельные.
– Ногу ему прострелить, что ли? Думаешь, эту сволочь так остановишь? Такому хоть яйца отстрели – все равно женится. Не завтра, так через два дня.
– Ты прав, – Алеша улыбнулся. – Жениться можно и без яиц. Но не без невесты…
– Тебя будут мочить, – сказал Хлебалов. – Я тебе точно говорю. Прямо на свадьбе. Прямо в соборе.
– Чушь! – отмахнулся Сурьин. – Там за три квартала все будет очищено. Сам губернатор присутствовать будет. И представитель Президента. Весь свет, бля.
– Думаешь, придут?
– А куда они на хрен денутся. Даже Медведь явится. Непременно захочет своими глазами полюбоваться, как булкинская вотчина под меня пойдет. Это ж надо полным отморозком быть, чтобы в такой ситуации стрельбу начинать. А полных отморозков туда и на гаубичный выстрел не подпустят.
– Можно быть полным отморозком и отличным киллером, – возразил Хлебалов. – Забыл, как твоих в гостинице обули? Или в банке?
– У тебя паранойя с этим ванькой-встанькой. У меня две сотни только своей охраны. А еще менты. И спецконтингент. Не переживай, Николай Григорьич, никто меня не завалит.
Хлебалов продолжал хмуриться:
– Были бы они просто бандитами… – произнес он. – Тогда я бы с тобой согласился. Но я нюхом чую: есть у них союзники. И информацию они черпают с самого верха, и поддержка у них вполне серьезная.
– Ну если ты на спецслужбы намекаешь, то ты промазал, – спокойно ответил Сурьин. – Никому сейчас моя смерть не нужна. Особенно первопрестольной. Сам же знаешь: Медведь в губернаторы лезет. А Москве оппозиция нужна. А кто тут у нас Медведю оппозиция? Я! – Сурьин самодовольно откинулся на спинку кресла. – Я нынче в силе, Григорьич. Вот решим вопрос с Булкиной – и сразу твоими делами займемся. Съесть тебя не дадим! – он пристукнул ладонью по столу. – Никаким-таким московским комиссиям. Есть, есть еще люди, которым твоя деятельность весьма полезна. Помогут, поддержат.
– Главное, чтобы ты, Лев Никитич меня поддержал, – твердо произнес Хлебалов. – А для этого ты должен быть живым!
– Да уж постараюсь, – Сурьин хохотнул. – Я ведь и сам в этом заинтересован.
– Как, кстати, невеста? – сменил тему Хлебалов. – Не буянит?
– Ну скажешь тоже! – усмехнулся Сурьин. – Тихая как мышка. Надеется на своего лыцаря.
– А на свадьбе не вскипит?
– А мы ей, если заартачится, укольчик успокоительный сделаем, – Сурьин мерзко захихикал. Пухлые хомячьи щечки затряслись. – Превентивно.
– А как же брачная ночь? – ухмыльнулся Хлебалов. – Как же без пылкой юной страсти? Уснет ведь…
– А мы ей не тот укольчик сделаем, от которого спят, а тот – от которого жизни радуются. – Маленькие глазки Сурьина превратились в щелочки, полностью утонув в жирных складках. – А то сам не знаешь, какие они после дозы фортеля выкручивают.
– Смотри только не переборщи.
– Не сомневайся, Григорьич. У меня эскулап высшей пробы. В старые времена в Ярославле работал. В закрытой психушке. На дури собаку съел. Но это – на крайний случай… – Сурьин взглянул на часы. – Пожалуй, пора перекусить, – решил он и нажал клавишу селектора. – Леночка, нам с Николаем Григорьевичем поленчевать организуй. А ты, Григорьич, не беспокойся. И насчет покушать – тоже. – И добавил с намеком: – Здесь твои вкусы знают.
– Ее пасут, – сказал водитель. – Видишь ту «Газель»?
– Вижу, – сказал его напарник. – Это ж кем надо быть, чтоб на красную «Газель» наружку сажать?
– Дилетантом, – сказал водитель. – Развелось, понимаешь…
– Что будем делать? – спросил напарник.
– Да ничего, – в сердцах ответил водитель. – Нам какая команда дана? Сопровождать. Доложи дежурному. Пусть пробьют номера по базе… Черт!
Проклятая «Газель» маячила впереди, заслоняя снежно-белый «рено», за которым нужно было осуществлять наблюдение.
«Рено» между тем свернул направо, на узкую улочку, тянувшуюся вдоль бетонного забора, отделявшего железнодорожную ветку. «Газель» свернула туда же. И «Восьмерка» сопровождения, разумеется, последовала за ними. Дорога была отвратительная. Водитель «Газели» сбросил скорость до сорока. Водитель «восьмерки» тоже. Деться некуда. Обогнать «Газель» не было никакой возможности.
– Ну что там, с номерами? – спросил он.
– Родные, – сказал напарник. – «Газель» красного цвета, принадлежит Писькину Валерию Глебовичу.
– Кому?!
– Писькину Валерию Глебовичу, – с удовольствием повторил напарник.
– Бывает же!
Сам водитель носил красивую фамилию Петровский.
– Ах ты, мать!.. – Водитель подал влево и обнаружил, что объект уже изрядно оторвался. Дорога была слишком узкая для обгона, но метрах в ста она расширялась. Какой-то въезд… Водитель приготовился, газанул… И тут «Газель» показала левый поворот. Водитель «восьмерки» был виртуоз: ухитрился все равно обойти «Газель» слева… И увидел перед собой «кенгурятник» здоровенного джипа, вывернул руль, уходя от лобового…
Джип ударил «Восьмерку» в правый бок. Машину завертело волчком…
Когда водитель пришел в себя, то увидел, что его напарник – без сознания. Но сам он вроде бы не пострадал…
«Спасибо тебе, Господи!» – поблагодарил он. Живой, это главное. Он нашарил мобильник.
– Петровский говорит…
Джип – это уже не его проблемы. Теперь пусть начальство… Тут он ошибся.
– Нет, ты видел?! Ты видел?! – заорал выскочивший из джипа толстомордый мужик водителю «Газели», тоже покинувшему свой автомобиль.
– А я чего? Я ничего! – воскликнул водитель «Газели». – Я поворот показал. Работаю я тут! Это он сам, я ничего!
– Ах ты козел! – взревел толстомордый и бросился к «Восьмерке».
Очухавшийся водитель ее не успел объяснить, что работает на очень авторитетного дядю. Он вообще ничего не сказал. Хозяин джипа рванул дверцу, выдернул его из машины, и врезал между глаз. Водитель был крепким малым и, несмотря на шок и пропущенный удар, попытался сопротивляться. Лучше бы он этого не делал. Толстомордый пришел в ярость и за каких-то тридцать секунд нанес ему намного больше телесных повреждений, чем само столкновение.
