Когда-то здесь был дом писателей. Потом увлекшиеся перестройкой, гласностью, независимостью и прочими увлекательными глупостями труженики пера как-то незаметно упустили из рук свое кровное достояние, перешедшее к людям коммерческим. Впрочем, еще в старые времена, когда Данил ждал здесь дня «Д», писателей почти что и не было — август девяносто первого, мозги б не вспоминали…
Справа за стойкой торчал все тот же дедушка, смутно помнивший Данила, но даже если и не помнил — с расспросами не полез, равнодушно отвернулся, глянув, как вошедший уверенно направляется влево. Данил вошел в коридор, вновь повернул налево, по узкой лестнице поднялся на второй этаж, снова налево, направо…
Дом был словно нарочно создан для срубания хвостов или для декораций к кинотриллеру. В планировке он был прост — квадрат в два всего этажа — но по всему периметру второго этажа шли спуски на первый, совершенно одинаковые, отличавшиеся друг от друга лишь красными номерами пожарных колодцев на слепых площадках. Человек посторонний, будь он и трезвехонек, моментально оказывался в лабиринте и блуждал долго. Пустись за ним следом эта троица, он непременно уделал бы их в этом лабиринте, как хотел…
Спустился на первый этаж, ностальгически и печально покривил губы, проходя мимо комнаты номер три. Дернул шпингалеты единственного окна, расположенного довольно высоко, подпрыгнул, взлетел на широкий подоконник, спрыгнул наружу и метнулся в лес, забирая вправо по широкой дуге и не сомневаясь, что остался совершенно незамеченным.
Преследователи потеряют не менее часа, взявшись искать его в доме. Здесь не гостиница. Наверняка, как и в старые времена, никто не оставляет паспортов — и даже если, как встарь, господа коммерсанты заполняют «карточки гостей», след обрывается бесповоротно. Они потратят, пожалуй, даже не час, выясняя у обслуги, в каком номере поселился человек с такой-то внешностью — а обслуга привыкла к мельтешению лиц, нигде не зарегистрированным любовницам и приехавшим из города гостям, останется разве что идти по номерам, а это дело еще более долгое и проблематичное…
Он быстрым уверенным шагом шел меж сосен, держа курс на близкий Раков. Глянул назад, но «Ислочи» уже не увидел, конечно. Вновь ворохнулись горькие воспоминания.
Восемнадцатого августа девяносто первого года он выехал отсюда в Минск в половине седьмого утра — когда все радиостанции Советского Союза уже объявили, что товарищ Горбачев некстати занемог, а посему создан совершенно новый госкомитет… Он, как и все прочие волки дня «Д», точно знал, что ему делать.
Первый неприятный укол в сердце он ощутил, когда его «Жигули» проехали мимо солидно-кирпичного зданьица поста ГАИ на въезде в Минск. Обычно здесь всегда дежурили милиционеры с автоматами, логично было, что т е п е р ь посты будут даже увеличены. Однако пост был закрыт вообще! Через десять минут, проезжая мимо городского аэропорта «Минск-2», Данил увидел, как оттуда взлетает самолет. И это — чрезвычайное положение?! Возле железнодорожного вокзала — никаких признаков чрезвычайной охраны, только приткнулся у пригородных касс небольшой штатский «пазик» с полдюжиной парней в штатском. На душе становилось все тревожнее, и когда он приехал туда, где должен был находиться согласно штатному расписанию, внутрь вошел, уже явственно ощущая сосущее предчувствие провала, скольжения в бездну…
Так оно и оказалось. О тех днях он вспоминал редко, и, когда бы ни вспоминал, осадок был самый пакостный. Все были готовы, все было готово, недоставало лишь хриплого рева охотничьего рога — а вот его-то и не последовало. Сутки спустя Данил сидел в комнате, где усатый подполковник, вопреки строжайшим инструкциям успевший опрокинуть стакан, стучал кулаком по столу и орал:
— Блядь, мы же профессионалы! Мы ювелиры! Только моторы завести! Давайте команду!
Но тот, кто должен был дать команду ему, а заодно и Данилу, сидел уставясь в стол, с мертвым лицом — потому что не получил команды и сам. Никто не получил команды. До самого конца команды так и не последовало. Двадцать первого, когда все рухнуло, Данил улетал отсюда — и, глядя в иллюминатор катившего по взлетной полосе самолета, видел, как идет к зеленому «Ил-76» густая колонна десантников. Очень возможно, это были ребятки того подполковника. Все рухнуло. Не нашлось молодого корсиканца, способного рявкнуть: «Вперед!» — ибо перевороты, устроенные молодыми военными вундеркиндами, проваливаются раз в десять реже, чем путчи, задуманные старыми интриганами…
…Через двадцать минут он вышел к пивнушке в Ракове, угнездившейся аккурат напротив православного храма. Вошел в темноватое помещеньице, сразу углядел Степашу у окна, но не подошел, лишь кивнул. Направился к стойке, оказавшись третьим в очереди, взял кружку, сел за столик и осушил одним духом.
— Порядок, — сказал Степаша. — Никакого хвоста.
— Тогда пошли.
Они свернули направо, прошли мимо почты, мимо серого католического костела, мирно соседствовавшего с православной церковью (а поблизости, кстати, примостился и молельный дом каких-то то ли баптистов, то ли адвентистов), вышли к «Волге». Данил откинулся на сиденье, закурил и сказал:
— А теперь жми в Минск, да так, словно за тобой черти гонятся… Соблюдая правила по мере возможностей.
Когда Раков остался позади, Данил чуть опустил стекло, достал из кармана кисло вонявший пороховой гарью глушитель, обтер его платком и выкинул на обочину.
— Трупов нет? — спросил Степаша.
— Нет даже поцарапанных, — сказал Данил с оттенком законной гордости.
Глава шестнадцатая
Введение в курс психиатрии
На левом берегу той же Свислочи, почти напротив Троицкого предместья, высятся два многоэтажных стеклянных здания — по общему мнению, самые фешенебельные гостиницы города Минска, одна из них еще в старые времена была интуристовской. Любой их постоялец, если вздумает прогуляться, обнаружит метрах в восьмидесяти от двух этих уютных отелей примостившийся на взгорке совершенно невидный домик — серенький, двухэтажный, без всякой вывески, с невысоким крылечком и кнопкой звонка у двери. Хотя заранее можно ручаться, что постоялец таковой даже не задержит на неброском домике взгляда.
А зря. Между прочим, это тоже гостиница. Только, по отзывам понимающих людей, не в пример уютнее и комфортнее, чем два вышеупомянутых отеля… Военно-промышленный комплекс, надо подчеркнуть, умел устраиваться.
Дверь по дневному времени была отперта. Данил вошел, вежливо кивнул очаровательной девушке за коротким столом (к коему сбоку примыкал довольно сложный селектор) и походкой старого бывальца направился на второй этаж. Девушка промолчала, ибо была приучена не задавать вопросов всем, кто вел себя в этих стенах как дома. Несмотря на все новации, ВПК за свое достояние держался крепко и атаки негоциантов в отличие от тружеников пера отбивал вполне успешно — еще и потому, что негоцианты эти сплошь и рядом выходили из его собственных шеренг…
На двери висела пластиковая табличка «Просьба не беспокоить», но Данил тем не менее постучал — тук, тук-тук-тук, тук. Дверь почти сразу же распахнулась, высокий мужчина, его ровесник на вид, стоял, держа правую руку так, что ее скрывала притолока. Впрочем, узнав гостя, он тут же убрал пистолет, засунул сзади за пояс.
— Привет, Ростислав, — сказал Данил безмятежно. — Нервничаешь, что ли?
Он прошел в крохотный, но чертовски комфортабельный номер с тщательно задернутыми шторами, сел за стол и налил себе холодной газировки из откупоренной бутылочки.
Хозяин, совершенно спокойно принявший эту бесцеремонность, сел напротив, пожал плечами:
— Береженого бог бережет. Был когда-то самый тихий барак, а теперь — кто его знает…
— Резонно, — сказал Данил. — Ну, чем нас порадует «Кольчуга» за наши же трудовые денежки?
— Слушай, ты можешь хоть в самых общих чертах обрисовать, что у вас там творится во глубине сибирских руд? Никто никогда не отказывался от работы, но шеф убежден, что дельце воняет, и я с ним заодно…
— Так вы что, не работали наш заказ?
— Конечно, работали. Просто полезно бывает знать…
— Хочешь честно? — сказал Данил. — Ростик, мы и сами не знаем, что за кадриль… Ну, не томи!
— Сергей Ипполитович отыскался, хоть и побегали… Сергей Ипполитович Елагин и супружница его, Елагина ж, Анастасия Дмитриевна… Анкетные данные и все прочее прилагаются. Будешь смотреть?
— Потом, — отмахнулся Данил. — Что они такое, с чем стыкуются?
— В данный момент — с Ваганьковским кладбищем, — жестко усмехнулся Ростислав. — Со вчерашнего дня. Оба, знаешь ли, отравились газом, люди старые, одна недосмотрела, а второй вовремя не заметил… Или наоборот, он недосмотрел, а она не заметила. Может, все так и было, а может, охотнички за квартирами постарались. Наследников у старичков не было, так что квартира — а неплохая, кстати — отойдет черт-те кому…
