Я молчал, и через некоторое время он продолжил:
— Одинокий путешественник с паспортом на имя Фудзивары Джуничи вылетел из Токио в Сан-Франциско тринадцатого октября прошлого года. Информации о его возвращении в Японию нет. Логично заключить, что он остался в Соединенных Штатах.
В каком-то смысле это так. Фудзивара Джуничи — мое японское имя по рождению. Когда я узнал, что Хольцер и ЦРУ выяснили, где я живу в Токио, то понял, что им больше нельзя пользоваться. Я поехал в Штаты, чтобы убить Хольцера, имея в кармане паспорт на имя Фудзивары Джуничи, а вернулся в Японию с другими документами, заранее заготовленными на случай непредвиденных обстоятельств. Я надеялся, что те, кто ищет меня, купятся на этот ход и решат, что я перебрался в Штаты. Многие так бы и сделали. Только не Тацу.
— Как-то я не мог представить себе, что ты живешь в Штатах, — продолжал он. — Тебе… так комфортно в Японии.
— Полагаю, у тебя были там дела.
Тацу пожал плечами:
— Я спрашивал себя: если мой старый друг на самом деле не уехал из Японии, а только хочет, чтобы я поверил в это, что бы он сделал? Он бы въехал в страну под новым именем. Перебрался бы в другой город, потому что в Токио его слишком хорошо знают.
Тацу сделал паузу — фокус предсказателя судьбы, в котором сторона, якобы предоставляющая информацию, на самом деле умно вытягивает ее. Пока Тацу высказывал только предположения и общие мысли, а я не торопился заполнять пробелы, ничего не подтверждая и не отрицая.
— Возможно, ты использовал то же самое новое имя, чтобы вновь въехать в страну, а потом переехать куда-нибудь, — продолжил он через некоторое время.
Конечно же, я не использовал то же имя. Сделав так, я бы подарил преследователю слишком явную зацепку. Тацу не мог быть в этом уверен и, как я предполагал, надеялся узнать больше, заставив меня отреагировать. Если бы я ошибся и подтвердил, что использую то же самое имя, он бы ответил, что именно так ему удалось найти меня; то есть у него исчезла бы необходимость объяснять, как это на самом деле ему удалось, и оставить слабые места нетронутыми, возможно, чтобы впоследствии воспользоваться ими еще раз.
Я ничего не сказал, придав лицу скучающее выражение.
Тацу смотрел на меня, уголки его рта поползли вверх — слабый намек на улыбку.
— Фукуока слишком мал, — заметил он. — Саппоро — слишком далеко. Нагоя — слишком близко от Токио. Хиросима — возможно, там хороший воздух, но регион Кансай показался предпочтительным, потому что он ближе к Токио. Значит, или Киото, или Кобэ. Но скорее всего — Осака.
— Потому что…
Тацу пожал плечами:
— Потому что Осака больше, в ней достаточно места, чтобы укрыться. И здесь много временных жителей, поэтому вновь прибывший не привлечет особого внимания. Кроме того, я знаю, что ты любишь джаз, а Осака известна своими клубами.
Следовало подумать о том, что Тацу может зацепиться за клубы. В период Тайсо[2], с 1912 по 1926 год, джаз мигрировал из Шанхая в Кансай, западную часть Хонсю, основного острова Японии, где находилась Осака. В районах развлечений Соемончо и Дотонбори построили кучу танцевальных и концертных залов, а джаз проник в кафе повсеместно. Его до сих пор можно послушать в таких заведениях, как «Мистер Келлиз», «Оверсиз», «Ройял хаус» и, конечно же, «Осака блюноут», и я не могу отрицать, что наличие таких мест было одним из факторов моего решения.
Вынужден согласиться, что по тем самым причинам, которые только что высказал Тацу, Осака могла быть вполне предсказуемым выбором. Несколькими годами раньше я бы отказался от удобств из соображений собственной безопасности. Но с возрастом приоритеты меняются, и это, как, впрочем, и многое другое, явный признак, что настало время выходить из игры.
Неудивительно, что, зная меня, Тацу не составило труда предположить Осаку. И все же этого недостаточно, чтобы так точно вычислить мои координаты.
— Впечатляет, — заметил я. — Правда, ты не объяснил, как тебе удалось выследить меня в городе с населением почти в девять миллионов человек.
Тацу поднял голову и посмотрел мне прямо в глаза.
— Рейн-сан, — сказал он. — Я понимаю твое желание узнать это. И я расскажу тебе. Но очень важно, чтобы информация не пошла дальше, иначе муниципальная полиция лишится эффективного орудия в борьбе с криминалом. Могу я доверить тебе такие сведения?
— Ты же знаешь, что можешь.
Тацу кивнул.
— В последнее десятилетие администрации префектур и районов независимо друг от друга устанавливали в разных публичных местах камеры слежения — на станциях подземки, основных пешеходных зонах. Есть объективные доказательства, и основная часть из них собрана в Великобритании, что такие камеры сдерживают преступность.
— Я видел камеры.
— Ты видишь лишь некоторые из них. Не все. В любом случае вопрос не в самих камерах. После событий одиннадцатого сентября в Соединенных Штатах силы муниципальной полиции выступили с инициативой соединить все разрозненные камеры слежения в сеть с центральной базой данных и современным программным обеспечением, рассчитанным на распознавание лиц. Программа считывает характеристики, которые трудно или невозможно скрыть: расстояние между глазами, например, или точные углы треугольника, образованного уголками глаз и центром рта. Теперь, когда камера регистрирует изображение, совпадающее с фотографией из базы данных, соответствующие инстанции автоматически получают предупреждение. То, что изначально было средством психологического сдерживания, теперь стало действенным антикриминальным и следственным инструментом.
Конечно, я знал о существовании программного обеспечения, которое описывал Тацу. Оно тестировалось в некоторых аэропортах и на стадионах, в первую очередь в Соединенных Штатах, как средство выявления и распознавания известных террористов. Однако из того, что я читал, выходило, что первые тесты не оправдали надежды. Или это дезинформация? В любом случае мне не было известно, что Япония достигла таких успехов в этих разработках.
— Камеры завязаны в «Юки-Нет»? — поинтересовался я.
— Возможно, — суховато ответил Тацу.
«Юки-Нет», обширная программа отслеживания и централизации данных, заработала в августе 2002 года, возможно, под впечатлением «Тотальной инициативы информационной осведомленности» министерства обороны США. В «Юки-Нет» каждому японцу приписан одиннадцатизначный идентификационный номер, который система связывает с именем и фамилией человека, полом, адресом и датой рождения. Правительство утверждает, что никакой другой информации программа не содержит. Не многие этому верят, потому что уже случались злоупотребления.
— А были протесты по поводу введения «Юки-Нет»? — спросил я.
Он кивнул:
— Конечно. Как ты, наверное, знаешь, правительство ввело в действие «Юки-Нет» без утверждения соответствующего закона о защите частной жизни. Попытки принять его вдогонку оказались еще менее убедительными. В Сугинами-ку — настоящий бойкот. Нерезиденты стараются поселиться в этом районе, надеясь укрыться от системы.
Теперь я понял, почему правительство предпринимает такие меры, чтобы сохранить в секрете связи «Юки-Нет» с камерами слежения. В конце концов, даже если знаешь, где они находятся, избежать их почти невозможно. Главный вопрос, вне всякого сомнения, был в боязни протестов, которые обязательно возникли бы, узнай вдруг публика, что объявленный масштаб системы — лишь верхушка айсберга. Если камеры слежения объединены с «Юки-Нет», народ справедливо решит, что у него на руках серьезная проблема вроде «Большого Брата».
— Нельзя винить людей за недоверие к правительству, — сказал я. — Где-то я прочитал, что прошлой весной министерство обороны схватили за руку: оно создавало базу данных на людей, которые обращались с запросами на материалы в соответствии с новым законом «О свободе информации». База включала информацию об их политических взглядах.
Тацу грустно улыбнулся:
— Кое-кто попытался уничтожить свидетельства.
— Я читал об этом. А разве ЛДП не стремилась пресечь публикацию сорокастраничного отчета о том, что произошло?
На сей раз улыбка была горькой.
— Функционеры Либерально-демократической партии, уличенные в сокрытии, были наказаны, конечно. Им урезали зарплату.
— Теперь у нас появилось мощное средство устрашения, — рассмеялся я. — Особенно когда знаешь, что их подмазали вдвое толще, чем от них отрезали.
Он пожал плечами:
— Как коп, я за «Юки-Нет» и сеть телекамер — прекрасный инструмент борьбы с преступностью. Как гражданин, считаю это ужасным.
— Так зачем мне клясться сохранить секрет? Похоже, пара утечек не нанесет особого ущерба.
Тацу склонил голову набок.
— Если утечки произойдут в неподходящее время, они окажутся столь же бесполезными, как мощный заряд взрывчатки, заложенный не туда, куда надо.
