Старпом ответил на его вопрос вслух.
— Не всем, видно, служить на флоте. Сегодняшнее событие является знаком для тебя, лейтенант, и для меня тоже.
Уже в рубке дежурного Алексей проанализировал происшедшее и решил не принимать дисциплинарных мер ни к Кукушкину, ни к Соколову. В принципе по всему выходило, что виновата дедовщина, процветавшая на корабле. Коркин тогда правильно рассудил, что это не единичный случай, а серьезный сбой в системе человеческих отношений в коллективе. Молодой матрос-сигнальщик находился как в наркотическом опьянении от хронического недосыпания и постоянной работы. Просто ему нужно было выспаться.
И Коркин, к удивлению всех, отправил Кукушкина спать. Даже Соколов с пониманием отнесся к такому решению дежурного лейтенанта. Не понял этого шага только старпом.
«На корабле появился второй Коровин, а с матросом следует быть беспощадным», — решил для себя Постников, сидя в кают-компании.
Алексей же принял для себя решение: забыть о происшествии, а самому продолжать служить с еще большим усердием. Не ожесточаться на провинившегося, а, расположив его к себе, поддержать в трудную минуту. И не идти на поводу традиций и старших начальников, ибо они могут ошибаться. Поступать самостоятельно и нестандартно.
Второй случай произошел уже в Находке, куда корабль пришел, чтобы встать в док.
Алексей заступил дежурным по кораблю с воскресенья на понедельник. Ноябрьская погода в Приморье изменчива, но в этот день было морозно и ясно. Хотя к семнадцати часам пошел мелкий снег.
На борту старшим оставался механик, капитан-лейтенант Иванов. Завтра в десять ноль-ноль должны были начаться приготовления корабля к постановке в сухой док находкинского судоремонтного завода.
Ничто не предвещало беды.
Алексей дал команду провести вечернюю поверку по кубрикам, потому что снег усилился. К тому же он сопровождался резкими порывами ветра. После поверки он спустился в кают-компанию на вечерний чай. Механик сидел в кают-компании в одиночестве и смотрел телевизор.
— Федор Иванович, — обратился Коркин к механику, — в заводе объявлено штормовое предупреждение[10] номер два. Корабль стоит кормой к пирсу. Предлагаю завести дополнительные концы[11] и поставить бортовые кранцы[12]. Может быть, запустить дежурный дизель?
Иванову не хотелось принимать никаких решений. А топлива для дизеля оставалось только для подхода в док. К тому же он сегодня планировал расслабиться. В каюте механика на этот случай стояла бутылка флотского «шила».
— Давай подождем до часу ночи. Может быть, ветер изменится и все обойдется, — ответил механик.
Алексей вышел из кают-компании на верхнюю палубу проверить погоду. Ветер усиливался, и вахтенный у трапа[13] самостоятельно укреплял дополнительный конец.
«Нужно принимать меры безопасности», — подумал Алексей.
Он вызвал на шкафут дежурную швартовую группу и поставил задачу поднять трап на борт корабля, понимая, что при усилении ветра его может сорвать в море. Атмосферное давление продолжало падать, а ветер набирал силу. Корма корабля начинала заваливаться на угол пирса[14]. Но корабельная сталь и ржавое пирсовое железо еще не соприкасались друг с другом. Они лишь, как два бульдога перед схваткой, то приближались, то отступали, глухо рыча и лязгая стальными корабельными бортами как собачьими челюстями.
Что делать в данной ситуации, Алексей знал. Штурманская подготовка в училище и два месяца службы на корабле подсказывали ему, что необходимо срочно предпринять, о чем он доложил старшему на корабле.
По «Каштану»[15] Коркин запросил дежурного по электромеханической боевой части о возможности включить дежурный дизель. Тот ответил, что, не получив «добро» от механика, этого сделать не сможет.
— Так запросите у него разрешение, — резко ответил Алексей. — Доложите через три минуты.
Ответ пришел через минут десять: механика нигде нет. Алексей спустился в офицерский отсек и постучал в дверь каюты старшего на борту. За переборкой стояла мертвая тишина.
«Наверное, пьет», — подумал он.
Решение созрело само собою. Согласно инструкции дежурный вправе принимать самостоятельные решения при чрезвычайных ситуациях. Ответственность за корабль требовала от него конкретных действий по обеспечению безопасности стоянки.
— Ютовых на ют. Шкафутовых на правый шкафут[16]. Швартовной[17] партии готовность номер один. Запустить дежурный дизель-генератор, — скомандовал Алексей по корабельной трансляции.
Совместными действиями дежурных расчетов корабль переместили правым бортом к пирсу. Потом вывалили дополнительные кранцы, чтобы борт не бился о пирс. Швартовая партия под его руководством до утра меняла бортовые кранцы и закрепляла слабеющие от мощных порывов ветра толстые пеньковые тросы. Тем самым удалось избежать навала корабля на пирс.
Уже глубокой ночью к нему вышел старшина Соколов с кружкой крепко заваренного чая.
— Товарищ лейтенант, согрейтесь.
— Соколов, что это за люди? — спросил Алексей, заметив в лучах прожектора выскакивающих на верхнюю палубу из-за перегородки группу матросов в красных спасательных жилетах. — Я уже давно дал команду «отбой» аварийной партии, — резко произнес Коркин. — Люди должны спать.
— Товарищ лейтенант, это добровольцы из числа старослужащих. В швартовой партии одни караси-первогодки. Мы их спать отправили. Ветер-то не ослаб. Мало ли что еще может случиться.
— Опять ты старую песню о годках и старпоме завел, — грубовато оборвал его Коркин.
— Да нет, товарищ лейтенант, — ответил Соколов, — мы лично вас решили поддержать. Нужны вы нашему экипажу.
— А что делает моряк на швартовых[18]? — Алексей рассмотрел в свете прожектора человека, укреплявшего что-то на заведенных на берег тросах.
— Ставит противокрысиные щиты, — буднично ответил Соколов.
Алексей с благодарностью посмотрел в глаза старшины, про себя подумав: «Все детали учли моряки, вот что значит уважение на флоте!»
Видимо, не зря адмирал Макаров говорил своим офицерам об умении обращаться с подчиненными: «Когда матросы видят, что начальник себя не жалеет, об их нуждах печется и дело разумеет, то они… за него постоят»[19].
Коркин посмотрел на часы и дал команду помощнику дежурного записать его действия в вахтенный журнал. Документ имел гриф «секретно», и запись в нем имеет право делать только дежурный по кораблю и старшие начальники. Это уже стало юридической нормой. Хотя на кораблях далекого ТОФ таким «мелочам» внимания не уделялось, вахтенные журналы обязательно изучались в случае серьезных происшествий.
Угроза кораблю навалиться бортом на стенку пирса и получить пробоину отступила.
На следующий день к восьми ноль-ноль на борт прибыли все офицеры. Командир после подъема флага вызвал Алексея в командирскую каюту.
— Лейтенант, одобряю твои действия как старшего на корабле. Флотское спасибо, — добавил командир. — Знаю твои проблемы со старпомом. Теперь они будут моими проблемами. Ты спас корабль. Я тебе верю.
Алексей попытался что-то сказать о своем отношении к командиру и наговорил кучу предложений о совершенствовании корабельной службы. Командир, улыбаясь, слушал его. Алексей понял, что он хорошо говорил, но на командира это не произвело никакого впечатления. Однако его позиция по отношению к старпому и предложения по комсомольской работе как инструменту борьбы с дедовщиной командиру понравились.
— Сдавай дежурство и выспись, — сказал командир. — А флотский офицер из тебя выйдет, — добавил он на прощание.
Каюту механика пришлось взламывать старпому лично. Пьяный «мех» лежал в кресле, свесив руки на палубу, с его пальцев капала кровь. Пока он спал, крысы, которые в большом количестве водились на корабле, изгрызли ему ногти на руках.
«Зря я убедил командира отменить поощрение — за пятьдесят пойманных крыс отправлять матроса в отпуск, — подумал старпом. — Так и меня крысы сожрут».
И тут логика старпома «не давать спуска матросу» потерпела первое поражение. Но он еще этого не понял. Его нелюбовь к матросу в скором времени обернется таким же матросским к нему отношением. В итоге личный состав, как бездушно старпом называл матросов, сломает ему командирскую карьеру. Но это будет еще года через три.
В этот же раз судьба наконец-то слегка улыбнулась Алексею. Ему предложили самостоятельную должность — замполита сторожевого корабля. Он входил в состав бригады охраны водного района Приморской флотилии и базировался в поселке Промысловка. Место базирования находилось рядом с Находкой, в ста пятидесяти километрах от Владивостока. А это уже центры цивилизации Приморья, с ними открываются новые возможности для жизни, службы и любви.
Алексей, давая согласие на эту должность, еще не представлял, какие новые испытания ему приготовила судьба. Достаточно сказать, что его сторожевик в самое ближайшее время уходил на четыре месяца во Вьетнам.
