Ознакомительная версия.
– Женя, сматываемся! – крикнул я и, подхватив автомат покойного, выбежал во двор.
Кудрявцев, держа в руке туго набитый целлофановый пакет, выскочил следом, распахнул дверцу джипа и запрыгнул на переднее сиденье. Вой сирены стремительно приближался. Из-за поворота показалась первая милицейская машина. Старательно прицелившись, я выпустил длинную очередь по колесам. Машина развернулась боком, перегородив путь остальным.
– Срываемся, – бросил я Кириллу, ныряя на заднее сиденье. Старостин до отказа выжал газ. Взревев мотором, мощный джип рванулся с места. На меня тяжело навалилось мертвое тело Лаптя. Вслед затрещали запоздалые выстрелы...
* * *
Потом я узнал, что после перестрелки в Кунцеве милиция объявила по городу план «Перехват». Как водится, с большим опозданием. Пока менты канителились, мы успели выехать за черту Москвы и в начале четвертого утра прибыли на дачу Корнева, находящуюся в двадцати километрах от Кольцевой дороги. Джип загнали в подземный гараж. Там же уложили завернутый в брезент труп Лаптева. Потом зашли в дом. Кирилл, не мешкая, передал на пейджер брата короткое сообщение: «Срочно будь в центре. Номер двести дробь один. Дед».
– Пейджеры сейчас элементарно прослушиваются. И фээсбэшниками, и частными охранными службами, – перехватив недоуменный взгляд Кудрявцева, устало вздохнул он. – Приходится путать следы. «Центр» – условное наименование дачи. Дед – моя нынешняя кликуха (в спецназе Старостина прозвали Волком), номер двести дробь один означает «у нас один убитый»... Эх, Валька, Валька, – горестно понурился Кирилл. – Так глупо погиб. Никак не пойму, почему Удав его грохнул, а затем пытался завалить нас? Без всякой видимой причины. Ведь он не мог знать, с какой целью мы приехали?
– Отморозок и есть отморозок. Сперва стреляет, после думает, – пояснил я. – Кроме того, как выяснилось, рыло-то у него было в пуху. Прибавь сюда шестое чувство хищного зверя и получишь ответ.
– Да, пожалуй, – немного поразмыслив, согласился Старостин. – Пойду сварю кофе. Спать, чувствую, сегодня не придется.
* * *
Корень появился примерно через час. Угрюмо, без комментариев выслушав рассказ о недавних событиях в Кунцеве, он в сопровождении Кирилла направился в гараж, а мы с Кудрявцевым продолжили разбирать содержимое принесенного Женькой пакета.
Следуя моим инструкциям, он свалил туда все найденные в жилище Удава бумаги, а также по собственной инициативе захватил две видеокассеты. Покойный отморозок, оказывается, любил рисовать: рогатые бесовские рожи, перевернутые кресты[17], окровавленные кинжалы с неизменными тремя шестерками на рукоятках, мертвецы в различных ракурсах: повешенные, обезглавленные, выпотрошенные, нанизанные на кол. Картинки, с технической точки зрения выполненные безупречно, были до омерзения натуралистичны. На одном из листков красовалась огромная пентаграмма[18], заключенная в круг. Внутри круга странные имена: Самаэль, Лилит[19], а под ним цитата из созданного не без участия сатанистов фильма «Дракула» – «Кровь есть жизнь!» (Эта фраза повторяется в фильме неоднократно, громко, с пафосом, как заклинание.) Я тогда не знал, кто такая Лилит, не разбирался в сатанистской символике, однако, будучи искренне верующим, православным христианином, сразу понял – застреленная мною нечисть (иначе Жмурова не назовешь) имела самое непосредственное отношение к дьявольским культам и кровавым ритуалам. Вспомнив, что дети Кудрявцева находятся сейчас в лапах Удавьего шефа (наверняка еще большего выродка), я затрясся в ознобе и лишь нечеловеческим усилием воли сохранил спокойное выражение лица. Среди бумаг обнаружились три полароидные фотографии. На одной радостно ухмыляющийся Удав в военной форме, с автоматом наперевес и гирляндой человеческих ушей на шее (видать, дембельская фотка), на другой – Удав уже в гражданке, обнимающий за плечи смазливую рыжеволосую девицу. На обороте надпись – «Славику от Норы. 20.09.1998». На третьей – снова рыжая Нора, абсолютно голая, раскоряченная в непристойной позе на широком диване. «Очевидно, любовница отморозка», – решил я, отложив два последних снимка в сторону.
– Взгляни-ка, – вдруг толкнул меня в бок Женька, протягивая замусоленный клочок бумаги с нелепым на первый взгляд набором букв и цифр: арож/с релбуд/ь АКОК/Ш ЦЕНОГ/И КИНТЯМАП/в ЛАЗКОВ/а ЙИКСВЕИК/Т 51—91 АЧЕРТСВ/с 99.20.8 ТЕАВЫБИРП/О ЗУРГ/Д. – Это лежало на столе в дальней комнате, – сказал Кудрявцев. – Что за абракадабра? Может, магическое заклинание?
– Не заклинание, а примитивнейший шифр, – внимательно изучив бумажку, усмехнулся я. – Два сообщения задом наперед, наложенные одно на другое. Убогая же фантазия у наших «друзей». Конспираторы, блин. Вот смотри. – Взяв ручку, я переписал текст заново и показал Кудрявцеву: «Д/груз о/прибывает 8.02.99 г. с/встреча 19—15. т/Киевский а/вокзал. в/памятник и/гонец ш/Кока, ь/дублер с/Жора». – Ну, понял?
– Ага, – кивнул Женька. – Восьмого февраля девяносто девятого года «гонец» Кока привозит на Киевский вокзал «груз», возможно, наркотики. Встреча назначена в семь вечера у памятника... Памятник там один – Ленину, на крытом перроне. Жмуров должен забрать у Коки «груз» и доставить некоему или некой С. Подстраховывает его «Жора». Мама родная! Ведь это ж сегодня! – Взволнованный Кудрявцев, опрокинув стул, вскочил на ноги.
– Правильно, сегодня, но только вечером. Времени у нас достаточно, – поспешил я успокоить друга, – успеем повидаться и с Кокой, и с дублером Жорой, постараемся вычислить их поганое логово, а пока присядь, Женя. Давай проверим оставшиеся трофеи.
К сожалению, среди бумаг ничего заслуживающего внимания больше найти не удалось, и мы занялись просмотром видеокассет. На первой была записана гнуснейшая порнуха (ее прокрутили в убыстренном темпе), на второй «творения» сатанистских рок-групп «АС/ДС», «Саториал», «Коррозия металла» вперемешку с клипами Натальи Медведевой. Под грохот металлолома лохматые, неряшливые субъекты бились на сцене в конвульсиях, корчили рожи и завывали дурными голосами. Медведева изображала сексуально озабоченную покойницу.
– У вас, ребята, с головами все в порядке? – участливо спросил Кирилл, зашедший в комнату вместе с Корнем. – Разве нормальные люди слушают такое дерьмо? Тьфу, блин! Аж блевать тянет.
– Временное помутнение рассудка в результате нервного перенапряжения, – с видом ученого-психиатра изрек Владислав. – Ничего. Сейчас примем снотворное, ляжем баиньки...
– Заткнитесь вы оба, – огрызнулся я. – Думаете, нам нравится подобная херня? Кассеты найдены дома у Жмурова. Вот мы и проверяем их. Авось чего проклюнется...
– Жди, жди, – скептически хмыкнул Корнев. – Проклюнется. Ха! Геморрой в заднице. Или Наталья Медведева с пастью до ушей повсюду мерещиться начнет. Тогда, Виктор, тебе точно не позавидуешь. Более противной бабы сроду не видывал.
Внезапно клип «Коррозия металла» прервался. Начался короткометражный документальный фильм, кустарно снятый любительской видеокамерой. Подавившись очередной ехидной репликой, Корнев завороженно уставился в экран. Лицо Владислава побледнело, глаза расширились.
– Боже милостивый, – пробормотал бандит. – Ну и мерзость...
В просторном полутемном помещении горят одиннадцать[20] длинных, толстых свечей. Единственный предмет меблировки – квадратный каменный алтарь, испещренный причудливыми иероглифами. На нем надрывающийся в плаче грудной младенец. Вокруг столпились фигуры в красноватого цвета балахонах. Лица скрыты низко надвинутыми капюшонами. Все хором поют заунывный, гнусавый псалом. Слов разобрать невозможно, за исключением периодически повторяющегося имени Лилит. Наособицу стоит тип карликового роста (не более 1 м 50 см), но с широченными плечами. Похоже, руководитель шабаша. Пение продолжается минут пять. «О, Лилит!» – внезапно выкрикивают собравшиеся и замолкают. Главарь повелительно машет рукой. Двое мгновенно распинают ребенка на алтаре. Третий с почтительным поклоном протягивает карлику короткий обоюдоострый кинжал с черной рукояткой. Подойдя к младенцу, тот неторопливо перерезает ему горло. «Ассистенты» поднимают трупик за ноги. Кровь жертвы сливается в серебряный кубок. Стоя спиной к камере, карлик первым отпивает из него. «Во имя Лилит!» – басом провозглашает он. Голос карлика кажется мне странно знакомым. Затем кубок идет по кругу. Каждый делает по глотку, неизменно повторяя: «Во имя Лилит... Во имя Лилит... Во имя Лилит...» Перед распитием крови капюшоны откидываются, обнажая лица. Я узнаю Жмурова, Нору... другие мне незнакомы. Всего здесь десять особей как мужского, так и женского пола. Карлик одиннадцатый. Заляпанные кровью морды вампиров перекошены в гримасах дьявольского восторга. Лишь физиономии главаря по-прежнему не видно... Следующий кадр: ванная комната, отделанная черным кафелем, доходящим до потолка. На стенах несколько полочек с различными помывочными принадлежностями. Модерновое джакузи. Вместо воды оно наполнено кровью. Заходит голая женщина преклонного возраста с дряблым, морщинистым телом, некрасивым вытянутым лицом и косыми глазами. Натуральная кикимора!
Ознакомительная версия.
