— Кузнецов кивнул, и рукой показывая направление движения, скомандовал:
— К машине! — приглушённые реплики, грохот по металлическому полу кузова, чей-то едва угадываемый вздох. Первое боевое задание начинало приобретать зримые очертания.
Вечерело. Почти опустившееся за горизонт солнце отбрасывало последние лучи в бесконечное пространство неба. На востоке, там, где чадили вечные факелы сгорающего попутного газа, мелькнула первая звездочка. Или это только показалось старшему лейтенанту, едущему на своё первое боевое задание?
Два бойца из боевого охранения уже заняли свои места на их машине. На крыше кабины стоял готовый к отражению неприятеля пулемёт. Автомат другого бойца лежал там же. И пока колонна не тронулась, они между собой о чем-то весело переговаривались.
Олег помог водителю закрыть жалобно завизжавшие двери кузова, и напоследок окинув взглядом оставляемый лагерь, поспешил сесть в кабину, на место старшего. Он уже приготовился хлопнуть дверью, когда появился улыбающийся Пал Петрович.
— Без меня хотел уехать? — смеясь, он вскочил на подножку и легко потиснув старшего лейтенанта, хлопнул дверью.
— Трогаем! — приказал он, видя, как постепенно выползают, вытягиваются в линию вслед за выскочившим на асфальт БТРом остальные автомобили колонны. — Ты третий, — напомнил Пал Петрович водителю и, повернувшись к Кузнецову, спросил: — Джипиес взял?
— Да, — старший лейтенант кивнул и только сейчас заметил, что на улице стало совершенно темно. Водитель включил фары, и всё окружающее пространство, за исключением небольшого участка, выхватываемого желтым электрическим светом, потонуло в ночном сумраке. Колонна выбралась на асфальт и, набирая скорость, понеслась в направлении района разведки.
…Складывалось впечатление, что бойцы позабыли всё, чему их учили последние несколько месяцев: ветки хрустели под ногами, слышалось шуршание одежды и топанье ног. Кто-то неосторожно хлюпал носом. Казалось, по ночному лесу идёт стадо слонов. Но на самом деле Кузнецову с его внезапно обострившимися чувствами это только мнилось. Даже не смотря на совершеннейшую тишину леса уже в двух десятках шагов от идущей группы издаваемые ею звуки сходили на нет, а в тридцати их было не услышать даже лучшему музыканту.
Цепочка спецназовцев, до предела сократив расстояние, втянулась в глубину леса, а потом медленно, в течение двух часов, взбиралась на небольшую сопку.
— Чь, — окликнув впереди идущего бойца, Олег остановился и, дождавшись, когда тот, остановив следующего, повернётся, шепнул: — Садимся на засаду.
Идти дальше в темноте Олег не собирался. По его мнению, это не имело смысла: соотношение затраченных усилий и полученного результата было далеко не в пользу последнего. К тому же в поставленной задаче заранее оговаривалось, что его группе необходимо лишь скрытно отойти от дороги и, скрывшись от глаз ежедневно появляющихся на окраине опушки лесорубов, организовать засаду. Подошедший Пал Петрович одобрительно ткнул его в плечо кулаком: «мол, всё правильно», и пошел искать себе подходящее для лежанки местечко, оставив все организационные дела в ведении командира группы. Он растворился в темноте, и Олег понял, что тот вмешается лишь тогда, когда это станет действительно необходимым. Значит, замкомбата ему, группнику, доверял. Почувствовав себя увереннее, старший лейтенант приказал радисту скинуть в отряд координаты засады, а сам, бросив рюкзак под куст, пошёл осматривать выбранные разведчиками позиции. Когда он вернулся, старший радист рядовой Кошкин, уже укладывал гарнитуру, а его второй номер спал, улегшись на коврике и завернувшись в старую плащ-палатку.
— Кошкин, будешь меняться, — Кузнецов, подняв рюкзак, повёл взгляд из стороны в сторону, раздумывая, где бы устроиться на ночёвку, — меня разбудишь.
— Есть, — в темноте не было видно, как радист несколько раз подряд кивнул, словно подтверждая сказанное. Сам же Олег, наконец, выбрал местечко прямо за спиной спящего Лисицына, расстелил коврик, накрылся только вчера полученной со склада плащ-палаткой и пожалел, что не взял спальника. Стало свежее, к тому же, пока бойцы суетились, устанавливая мины, выбирали наблюдательные пункты и обустраивали «лежбища», на небе стали пропадать звезды. Кузнецов с тоской посмотрел на укрываемое облаками небо и зло сплюнул.
А к утру зарядил дождь, холодный, с промозглым пронизывающим до костей ветром. Низко опустившиеся серые тучи, казалось, цеплялись за ветви деревьев и, тянулись своими лохмами к лежавшим на земле разведчикам.
— Лисицын, — зябко передернул плечами Кузнецов и, не снимая с себя плащ-палатки, встал с коврика, — поднимай всех. Тридцатиминутная готовность.
— Есть, — скорее пошевелил губами, чем ответил радист и, прихватив автомат, юркнул в серость начинающегося утра.
— Кошкин, — чувствуя, как его начинает колотить мелкой дрожью, Кузнецов понял, что не взяв с собой ни спальника, ни бушлата, он малость погорячился, — давай связь с «Центром».
Вынырнувший на свет божий старший радист кивнул и снова скрылся в своё плащ-палаточное укрытие. Зашуршала настраиваемая антенна.
— «Центр» — «Мавру», «Центр» — «Мавру», — забубнил радист. Кузнецов, слушая его, даже скривился. Столь экстравагантный позывной его группа получила благодаря всё тому же Димарику:
* * *
…Второй день шли занятия. Бойцы Кузнецова отрабатывали действия в составе троек. Время близилось к обеду, и Олег уже собирался объявить сбор, когда из ворот КПП вышел как всегда весело улыбающийся комбат.
— Противник с фронта! — закричал он, и мгновенно прыгнувший за ближайший бугорок старший лейтенант громко продублировал поданную команду.
— Противник с фронта, радисты связь! — постоянного позывного у него ещё не было, и поэтому работали, обзывая себя по номерам групп.
— «Центр» — «Четвёртому», «Центр» — «Четвёртому», — понесся в эфир голос вызывающего отряд радиста…
В общем, отработали хорошо. Комбат остался доволен. А когда построил группу, не смог удержать улыбки: Димариково лицо было чёрным. От корней волос до самого подбородка тянулись черные, грязевые полосы, оставленные широкой пятернёй сержанта.
— Маркитанов, это что у тебя такое?
— Маскировка подручными средствами! — бодро отрапортовал Димарик, и комбат перестал улыбаться. Когда он начал говорить, голос его был совершенно серьёзен.
— Становись! Равняйсь! Смирно! За проявленную находчивость в ходе проведения занятия сержанту Маркитанову объявляю благодарность!
— Служу Отечеству! — радостно рявкнул отличившийся Димарик…
На этом занятия окончились. А группа получила позывной «Мавр». Группники смеялись, командир роты только пожимал плечами: — Мол, решение комбата. Утверждено в группировке.
А потом добавлял: — Да ты не переживай, мавр он и в Африке мавр.
Кузнецов сколько не пытался убедить комбата переиграть и дать ему нечто более подходящее, тот остался непреклонен.
* * *
И вот сейчас слушая выходящего в эфир радиста, старший лейтенант мысленно плевался, но изменить что-либо не мог. «Мавр» действовал ему на нервы, «Мавр» казался ему глупым и ничего не выражающим словом, будто относился не к нему, а к кому-то другому. Будь он таджик, узбек или хотя бы смугл, тогда бы он ни на мгновение не воспротивился такому позывному, а так… Другое дело у других: «Сокол», «Ястреб», «Ворон» — стремительность, полёт, ум. «Звезда» — свет, «Лесник» — знание природы. И по фамилиям: «Звонарь» — Колокольчиков, «Биатлонист» — Лыжин. Все позывные что-нибудь да означают, а у него чёрная рожа сержанта Маркитанова, шутка командира отряда. Тьфу!
— Товарищ старший лейтенант, центр передал приказ выдвигаться в квадрат…. организовать засаду по координатам Х… У…
Кузнецов кивнул, озябшими руками вытащил из разгрузки карту и, присев на корточки, нашел заданную точку. Требуемое место оказалось на пересечении двух лесных дорог. Старлей оценил расстояние до перекрёстка и мысленно прикинул требующееся время на прохождение этого участка. «К двум часам дня должны добраться», — решил Олег и начал прокладывать маршрут движения, но из раздумий его вывел голос подошедшего Борисова.
— Завтракал? — без всякого предисловия спросил заместитель комбата и, стряхнув набежавшие в углубление коврика капли воды, сел рядом.
— Нет, — старший лейтенант отрицательно покачал головой.
— Так чего ждёшь? — в голосе Борисова свозило легкое раздражение.
— Да вот задачу поставили. Думаю, как идти…
— Ну, ну. Думай голова, картуз куплю. Я вмешиваться не буду. Только по минам не попрись. У меня лапок запасных нет, если что — твои возьму.
— Не попрусь, — в тон заместителю комбата ответил Кузнецов, и наконец-то спрятав карту, принялся за ублажение собственного желудка.
