остановив нужную машину на улице.
Но население верхних этажей Черной Пирамиды обоснованно опасалось полета фантазии контингента, обитающего на нижних. Там могли бы приделать к машинам все, что угодно. От впрыска бензина в салон или катапульты под задним сиденьем до персональной комнаты сто один каждому владельцу.
Поэтому пришлось решать вопросы на уровне замминистра. Торговаться с Министерством Изобилия. И платить, конечно, не деньгами, а освобождением нужных людей по списку. Каждый «грузовик» обошелся примерно в семнадцать человеко-лет отсидки. Только, с учетом профиля заказчика, это уже стал не «грузовик», а «автозак». Отправляясь на важные мероприятия, чиновники брали покататься какую-нибудь симпатичную преступницу в сопровождении симпатичной охранницы.
У Министерства Мира же хватало своих авторемонтных мастерских, где могли хоть танчик склеить. В порядке достойного ответа на закон о борьбе с роскошью, военные гаражи перекрасили лимузины из представительского изумрудно-зеленого металлика в уставной камуфляж и поставили их на колеса от внедорожников, от души приподняв подвеску. Вишенкой на торте добавили пулеметы на крыше, дистанционно управляемые с переднего сидения. Правда, современных пулеметов на декоративные цели пожалели и установили винтажные «Максимы» с изобилием хромированных и бронзовых деталей.
После этого «Роллс-ройсы», «Бентли», «Астон-Мартины» и «Ягуары» повышенной комфортности официально стали вровень со своими собратьями, штатно собираемыми для военных действий.
Генеральский «Астон-Мартин» сиял особой военной красотой. Каждое пятнышко на камуфляжной окраске художник в погонах обвел белой каемочкой. Боковины шин покрасили в белый цвет. Все хромированные или медные детали надраили до блеска. Всегда приятнее драить генеральский хром и медь, чем солдатский сортир.
Напротив броневика солдаты привязывали к ржавой решетке перед побитыми пулеуловителелями «ораторов», привезенных в обычном открытом грузовике,. На безопасном расстоянии стояли и сидели зрители.
- Ваше последнее слово! – провозгласил товарищ майор в парадной форме.
На этот раз привезли партию европейцев, взятых в Африке. Основную массу пленных держали прямо там, в лагерях. Из лагерей для показательной казни забирали бунтовщиков, лентяев, коммунистов и комиссаров.
Перед смертью им давали возможность высказаться. И они высказывались. Никто из них не говорил по-английски. Зрители же не понимали ни по-немецки, ни по-французски, ни по-испански. Когда до европейцев доходило это забавное обстоятельство, они почти поголовно переходили на русский. Чем создавали у лондонцев несколько превратное впечатление, что в государственном языке Евразии все слова происходят от не более, чем десятка корней.
Они могли бы петь или молиться. Иногда кто-то так и делал. Но не в этот раз.
Ветераны африканских и арктических войн, заглянувшие на огонек с женами и детьми, немного понимали русскую неуставную лексику и ухмылялись в усы. Лишь бы дети не начали повторять. Дети же запоминали обороты попроще для игры в войнушку.
Товарищ майор посмотрел на часы и отдал команду.
- Огонь!
Стрелок перечеркнул одиннадцать европейцев резкой очередью по диагонали вправо-вниз. Никому не повезло получить пулю в голову или в сердце. Все качнулись и остались стоять.
Вторая очередь прошла снизу вверх другой диагональю. Один из пленных в середине повис на решетке как убитый. Остальные еще стонали и кричали. Толпа аплодировала.
Третья очередь досталась стоявшему в середине. Его буквально разрезало пополам с головы до паха.
Четвертая прошла горизонтально на уровне животов, и почтенная публика заорала от восторга. Стрелок нарисовал им старый британский флаг. Официально запрещенный, но не забытый. Еще остались старики, которые воевали с этими же немцами под этим же флагом. Министерство Мира считало, что все, что повышает боевой дух, заслуживает использования по назначению. Остальные Министерства с этим заявлением не соглашались, но попробуй, не согласись с пулеметом.
Еще двое пленных вроде бы умерли, а остальные истекали кровью. Кто-то шептал молитву. Кто-то ругался. Товарищ майор достал из кобуры пистолет. М1911 сорок пятого калибра.
- Товарищи скауты!
Из толпы строем под барабанный бой выступил и перестроился в шеренгу отряд подростков-скаутов. Они посещали казнь не в первый и не во второй раз и уже научились не блевать в кусты. Из строя вышел первый мальчишка.
- Я, Джеймс Олдман, торжественно клянусь подписать трехлетний контракт и прошу направить меня в морскую пехоту.
В Океании в порядке расширения прав и свобод лет пятнадцать назад отменили всеобщий военный призыв. Теперь у граждан нет такой обязанности. Времена массовых армий давно прошли. Теперь армия небольшая, контрактная, профессиональная и добровольческая. Священный долг каждого годного к службе мужчины добровольно подписать контракт и отслужить три года там, куда пошлет Партия.
Джеймс и майор подошли к решетке. Майор дал мальчику тяжелый пистолет. Джеймс посмотрел на зрителей, ища поддержки.
- Давай, малец! – крикнул кто-то из толпы.
Кто-то свистнул, как на футболе. Джеймс медлил. Он наконец-то нашел глазами маму, и мама кивнула.
Джеймс поднял пистолет, сжал его двумя руками, приставил вплотную к голове первого истекающего кровью пленного, положил палец на спуск, закрыл глаза и выстрелил.
2. Глава. Как все нормальные люди.
Прошел год.
Телекран испустил оглушительный свист, длившийся на одной ноте тридцать секунд. 07:15, сигнал подъема для служащих. Уинстон выдрался из постели — по привычке, нагишом. Он давно уже мог позволить себе пижаму, но отвык спасть в одежде. Схватил со стула черные фуфайку и трусы. Такое белье получали бесплатно члены Внутренней Партии, но они обычно продавали его на черном рынке, а сами ходили в неуставном, американского производства, которое продавалось там же, но стоило намного дороже.
Через три минуты физзарядка. Уинстон потянулся, сделал глубокий вдох и выдох. Какое счастье наконец-то дышать как все нормальные люди, не сгибаясь пополам от кашля. Раньше кашель почти всегда нападал после сна. Он вытряхивал легкие настолько, что восстановить дыхание Уинстону удавалось лишь лежа на спине, после нескольких глубоких вдохов.
- Группа от тридцати до сорока! – мягко сказал приятный женский голос. — Группа от тридцати до сорока! Займите исходное положение.
Утреннюю зарядку с обратной связью для сотрудников Министерства Изобилия проводила мисс Люси, молодая и красивая общественная активистка.
- Сгибание рук и потягивание! - выкрикнула она, - Делаем по счету. И раз, два, три, четыре! И раз, два, три, четыре! Веселей, товарищи, больше жизни! И раз, два, три, четыре! И раз, два, три, четыре!
Несмотря на разницу во внешних атрибутах, с переходом из Министерства в Министерство сущность жизни оставалась та же. Служебная квартира в министерском доме с соседями-коллегами, телекран, подъем по свистку, зарядка и работа, работа, работа.
Машинально выбрасывая и сгибая
