Они слышали отдаленный грохот боя, — очевидно, боевики напоролись на правительственные войска.
И когда войска расправятся с людьми Гонсалеса, они примутся искать их.
А им даже отбиваться нечем. Маленькая хижина возникла из леса как в сказке. Артист не выдержал напряжения и упал. Больше он не мог ступить и шага.
Только Пастух, который тащил на себе Трубача, дошел до двери и постучал носком ботинка.
Дверь тут же открылась — и на пороге возник небольшой человек с приветливой улыбкой.
Пастух опустился к его ногам и вырубился тоже.
Москва
10 июля 200… года, 07.04
Голубкова разбудило неровное дребезжание телефонного звонка. Он осмотрелся. Оказывается, вчера он нечаянно заснул за столом, положив голову прямо на досье — Кукушкина и Огинской. Голубков все пытался понять, кто из этих двоих мог сообщить талибам о яде. И самое главное — кто из них может раскрыть секрет противоядия. Шансы, по его мнению, были равны. Он очень сомневался в том, что его ребятам удастся отыскать эту неуловимую «мисс Софи», как она значилась в последних документах ЦРУ. Она вполне могла быть замешана в этой сегодняшней истории с ядом. Судя по ее досье, Огинская была на многое способна…
Он также не знал, с какой стороны подойти к «восставшему из мертвых» Алексею Клементьевичу Кукушкину. А может, и не восставшему… Ведь все, что есть на него, — только плод размышлений и догадок. Разговор с ведущими психологами-криминалистами тоже ничего не дал. Вчера он с ними заседал около трех часов. Криминалисты допускали оба варианта: Кукушкин равно мог быть как вполне нормальным человеком, ступившим на путь суицида под давлением системы (вчера он услышал множество подобных случаев из психологической практики), так и патологически нездоровым субъектом, с маниакальными наклонностями. В этом случае предположить его дальнейшую судьбу не представлялось возможным. И тут, конечно, нет вины психологов, достаточно профессиональных в своем деле. О Кукушкине практически не было никакой информации, в его личном деле были только сухие факты, знакомых и родных у него не осталось. Да если бы они и нашлись, то, скорей всего, вряд ли это что-то дало бы, так как Кукушкин был, по выражению одного из специалистов, «гиперинтровертированным» человеком. Единственной зацепкой тут, пожалуй, могла оказаться та самая Огинская, с которой у Кукушкина, кажется, был роман. А вдруг они до сих пор поддерживают отношения? Может, даже вместе плетут эти кошмарные интриги?
От чрезвычайно напряженных интеллектуальных усилий, от просчитывания многочисленных вариантов болела голова.
Телефон продолжал истерично надрываться.
— Алло. Голубков у аппарата.
— Константин Дмитриевич, это Док.
— Слушаю.
— Я нашел его.
— Так убей! Чего ты звонишь? Тебе памперсы поменять? Убей и забери яд.
— Не могу.
— Почему?
— Он умер.
— Как? Где? Что там случилось? Капсулу нашел?
— Нет, она, наверное, уже в Неве.
Голубков искоса поглядел на стакан остывшего чая перед ним.
— Он сгорел — облился бензином и поднес спичку.
— Ты сам видел?
— Нет, но свидетелей достаточно.
— Что они говорят?
— Пришел под утро. Купил у дальнобойщиков канистру бензина, скрылся в комнате, а потом полыхнуло. Едва успели пожарную команду вызвать, а то бы вся гостиница сгорела…
Голубков почесал подбородок.
— Что делать, Константин Дмитриевич?
— К Мухе сходи.
— Я как раз у него.
— Как он?
— Стабильно тяжело.
— Будут сегодня хорошие новости?
— Боюсь, уже нет.
— Объявлять в Питере тревогу? Эвакуацию?
— А на всей планете вы не сможете? — спросил совершенно серьезно Док.
— Ладно, ты там не остри. Не смешно.
— Да куда уж…
— Труп где?
— У патологоанатома.
— Когда результаты будут — сообщишь. Голубков повесил трубку и снова поднял: — Алло, МЧС мне дайте. Генерал-майор Голубков. — Он подождал недолго. — Генерал Голубков. Мы располагаем информацией, что вся вода в системе петербургского водопровода предположительно отравлена. У меня все!
Джунгли Бразилии
10 июля 200… года, 13.17
— Ну здравствуй, Билл, — услышал Пастух где-то рядом, и от звуков чужого голоса открыл глаза.
Они лежали на полу в хлипком загоне для мелкого домашнего скота.
Над Биллом склонился приветливый хозяин:
— Как поживаешь, давно не виделись!
Почему-то Билл на эти слова хозяина реагировал совсем не радостно. Пастух решил, что хватит валяться и пора вставать. Но не тут-то было — руки и ноги его оказались крепко связанными.
— Это сколько же времени ты за мной бегаешь? — спросил хозяин. И сам себе ответил: — Давно. А поймал я тебя.
— Еще не вечер, Гонсалес, — улыбнулся Билл.
— Вечер, Билл, для тебя уже ночь. Если ты надеешься на своих дружков, то вот они, тут лежат, с тобой рядышком. А, ну да, ты же не видишь их, Билл, я же тебе глаза выколол, — все так же приветливо сказал хозяин.
Пастух приподнял голову. Действительно, у Билла вместо глаз зияли две кровавые дыры.
— Но я тебе помогу, слышишь ты пока что хорошо. Гонсалес подошел к Трубачу и пнул того ногой в израненный бок. Трубач в полузабытьи застонал.
— Узнаешь? Ах да, вас было не двое. Вот еще один. — Гонсалес рукоятью пистолета ударил по голове Артиста. Тот невольно охнул.
— А вот еще один. — И Гонсалес подошел к Пастуху. Занес над ним нож, но Пастух, словно змея, вывернулся, и нож вонзился рядом с его головой в землю.
— Ладно, потом, пусть пока поживет. Так вот, Билл, мы с тобой больше никогда не увидимся, — захохотал Гонсалес. — Даже если случится чудо, если прямо сейчас у меня под ногами разверзнется земля и я провалюсь в преисподнюю или ты вознесешься, ты никогда не сможешь меня увидеть. Все, погоня закончилась. Я победил, Билл. — Гонсалес снова поднял пистолет, прицелился Биллу в голову, но вдруг опустил оружие. — А знаешь, я придумал лучше. Не я тебя убью, а твои дружки. Эй, ребята, кто хочет жить? Условие такое: кто отрежет этому гринго руку — свободен, кто отрежет другую — свободен, кто ногу — отпущу.
— Сволочь, — сказал по- русски Трубач.
— «Сволочь»? Что такое «сволочь»? Ты согласен?
— Убейте меня, — прохрипел Билл тоже по- русски. — Он все равно меня в живых не оставит, а у вас еще есть дела.
— О! Так они не американцы! — обрадовался Гонсалес. — Прекрасно. А кто, ирландцы? Или русские? Вы русские?
Пастух снова поднял голову.
— Сейчас здесь будут правительственные войска. Ты зря тут раздухарился, — сказал он по- английски.
— Ха-ха-ха! — искренне засмеялся Гонсалес. — Войска здесь уже были. Мы с ними поладили. Простых бразильских фермеров они не трогают. Моя фазенда никому не мешает.
— Ты забыл про вертолет. Там спецназ. За нами прилетит вертолет, — сказал Артист.
— Какой? Не тот ли, на котором прибыли вот эти парни? — и Гонсалес достал из бочки две головы — тех самых белозубых агентов, которые встречали Билла в аэропорту.
— Нет, ребята, никто вас не спасет, только вы сами. Итак, этот гринго на одной чаше весов и ваша жизнь — на другой.
— Убейте меня. Пастух, ты же солдат, главное — наше дело! — снова взмолился Билл.
Пастух молчал.
— Я не буду, — сказал Артист. — Я не смогу.
— Пастух, ты можешь. Помнишь, когда Доку надо было стрелять в Муху, ты сам сказал… — напомнил ему Билл. — Пойми, он все равно меня убьет…
— Я могу, — сказал Трубач. — Давай нож. Гонсалес удивленно подошел к Трубачу:
— Ты? Отрежешь ему руку?
— Да, я отрежу ему руку. Он не наш, это не наша война.
— Трубач, ты что? — просипел Артист.
— А то! Я жить хочу, я хочу выполнить задание.
— Сволочь.
— Опять «сволочь». Это что, ругательство? Ну хорошо, сволочь, держи нож. Ой, как же быть, у тебя ведь связаны руки. А развязывать их тебе как-то боязно. Ты же можешь обмануть наивного Гонсалеса. — Гонсалес наклонился к Трубачу и лезвием раздвинул ему зубы. — О! Я придумал, зубы у тебя крепкие, ты возьмешь нож зубами. Согласен? Я сволочь.
— Давай.
— Трубач, скотина, что ты делаешь?! — закричал Артист, словно демонстрируя свой хорошо поставленный голос. — Опомнись!
— Молчать! — гаркнул Пастух, которому театральность давалась хуже. — Он прав, это не наша война. Нам надо спасать людей, а Биллу все равно не жить! Я тоже согласен. Я могу даже без ножа.
— Как — без ножа? — удивился Гонсалес.
— Зубами.
— Вы подонки! Вы два подонка рода человеческого, — сказал Артист. — Тогда и меня убейте.
— Правильно, Пастух, ты должен спастись, — подыграл им Билл.
— Ну что, договорились? Отлично. На, парень, Держи нож, — сунул Гонсалес рукоять в зубы Трубачу, И подтащил его к Биллу.