так, чтобы её было видно с террасы кафе — я специально об этом попросил. Выхожу, чмокаю её в щеку. И она почти тотчас же уезжает.
Всё правильно.
Я же не могу знать — как пойдёт встреча, сколько времени она займёт, поедем ли мы со встречающим ещё куда-нибудь? Зачем любимую женщину заставлять ждать?
Так или иначе, а своё дело она сделала — засветилась пред очами наблюдателей. А в том, что они тут где-то имеются, я абсолютно уверен. Ну и пусть смотрят, она красивая женщина, есть на что взглянуть…
Вхожу в кафе, оглядываюсь.
Тут где-то меня должны ждать… ага!
— Здесь не занято?
На столике лежит свёрнутая газета — сигнал. Сейчас, кстати говоря, это уже почти что архаизм — народ больше в телефоны пялиться, газеты читают всё реже.
— Можете присесть. Вы от Мирчо?
— Да. Это вам я звонил?
— Последние цифры вашего номера?
— Тридцать три — сорок.
Собеседник кивает.
— Да, вы звонили мне. Слушаю.
— Э-э-э… ну… я бы не хотел — так вот, сразу, уезжать из этого города…
— А вы не местный. Паспорт у вас с собой?
Документ на имя Капелюхи Михаила Тарасовича у меня имеется. Кстати — вполне себе настоящий! Я его (как знал тогда!) ещё на разгромленной базе подобрал. Там, вообще-то их много было… и новых, ни разу даже не открытых и относительно потасканных… но, тут и морда относительно похожа…
Всё-таки я правильно когда-то поступил, что никому своей фамилии при знакомстве не называл. Михаил — и Михаил, вот и всё. И документов не показывал никаких — попросту ни к чему, здесь так не принято.
Собеседник небрежно просматривает документ, кидает его на стол — мол, забирайте, неинтересно.
— Откуда вы?
— Беженец. С Украины. Из-под Днепра.
— Чем занимаетесь?
— Э-э-э… ну… Мирчо говорил…
Указательный палец смотрит мне в грудь.
— Я! Спрашиваю! Вас! Мирчо мне, в данном случае, не интересен.
— Прошу прощения. Я работаю в сфере получения и передачи информации.
— Какой?
— Той, которую запросит заказчик. Мне пару раз удавалось найти что-то весьма интересное — местные… э-э-э…
— Бандиты.
— Ну… можно сказать и так… Короче, они за это хорошо заплатили.
— Мы — не бандиты. Нам это может и не представлять никакого интереса.
Озадаченно чешу затылок — что-то разговор не в туда поворачивает…
— Но… случаи же бывают разные… у меня много знакомых… повсюду!
— Официально вы не работаете, пособия, насколько я знаю (уже, значит, проверили!), вы тоже не получаете. На что существуете? Такая женщина (заметил-таки!) стоит дорого!
— Так и я, простите, не сводки из биржевых таблиц переписываю, чтобы заказчику передать!
— Резюмирую. Постоянных источников информации у вас нет — мы проверяли (так!), а информация из случайных и неверифицированных поставщиков нам не интересна. Чем вы можете быть нам полезны?
— Ну… как-то даже и не знаю… я думал, что…
— Понятно. При необходимости с вами свяжутся. Всего хорошего! — и мой собеседник поднимается из-за столика.
— И как долго мне ждать?
— А есть смысл в этом ожидании? — на меня смотрят со снисходительностью.
Сверху вниз. Так и не удивительно — он, вообще-то, стоит — а я сижу.
— Ну…
— Как хотите. Можете подождать неделю. Или две. Потом и сами поймёте — что к чему. И тогда — можете уезжать… До этого момента! — он поднимает палец, — вас трогать не станут. А дальше…
Собеседник разводит руками, поворачивается, и — не прощаясь, уходит.
А следом за ним покидают террасу ещё двое «посетителей» — надо полагать, охрана.
Так и не удивительно — непростой дядя на встречу приходил! Двое личных охранников, браслет-коммуникатор (кто-то может и за часы принять по неведению…), манера общения… — не рядовой, это уж точно!
Словом, мне дали отлуп. Не совсем, если честно, окончательный, но…
Надеяться мне здесь на что-то, по большому счёту, не на что — такой персонаж данным специалистам неинтересен.
Но, нельзя сказать, что визит был совсем уж ненужным — по крайней мере, две недели меня не станут особо искать и прессовать на предмет срочного убытия. Это, несомненно, плюс!
Жирный такой!
Своего рода индульгенция.
Мол, мы тебя проверили, сочли и признали бесперспективным для дальнейшей совместной работы. Но — и безопасным заодно. Нам ты вреда принести не можешь, так что — гуляй! Не сомневаюсь, что галочка в соответствующей графе уже где-то поставлена. А мне больше от вас ничего и не нужно!
Не хочу, знаете ли, ходить и постоянно оглядываться.
Кручу в руках телефон.
Если за мной сейчас кто-нибудь и наблюдает (что вряд ли…), то ничего особо интересного не увидит. Никуда не сорвался, следом за собеседником не побежал…
Да и ни к чему, откровенно-то говоря.
Тот самый дрон, что не так уж и давно мне в наблюдении помогал, сидит сейчас неподалёку от нашего места встречи. А его камера передаёт изображение… куда? Правильно — на мой телефон. И мне нет никакой необходимости ножками за кем-то там топать — в камеру всё прекрасно видно.
Здесь очень простая логика.
Мой собеседник явно не рядовой сотрудник — он имеет право на принятие решения! То есть — шишка.
А раз так, то на другой конец города, чтобы встретиться там с возможным будущим информатором, не поедет. А вызовет его к себе.
Не в офис (не совсем же он лопух?), а куда-то поблизости.
И, значит, его вполне можно будет проследить… тем же самым дроном, например.
Что, в итоге и подтвердилось.
Вся троица неторопливо пересекла улицу и вошла в двери небольшого домика, который находился всего в паре сотен метров от кафе. И более оттуда не выходила. Только один из охранников появился на короткое время на улице, чтобы что-то забрать из припаркованного поблизости автомобиля.
Стало быть — тут они и работают. Вполне возможно, что и живут — всё же в доме два этажа, места, в принципе, хватит на полтора десятка человек.
Вот и всё, больше мне ничего и не нужно!
[1] Унабомбер — Теодор Джон Качинский. Террорист-одиночка. Посылал бомбы по почте, закладывал их лично. Совершил несколько взрывов, убил двоих и ранил несколько человек. Его ловили с 1978 по 1996 годы.
Где-то совсем далеко…
— Разрешите?
Генерал-лейтенант поднял голову от бумаг.
— Да, Виктор Петрович,
