– Да зачем же в милицию? Я ж не зверь какой, привет вам передать пришел…
За дверью то ли всхлипнули, то ли засмеялись:
– Опять?
«О-ба! – сказал себе Данил. – Был уже кто-то?!»
Что делать? Показать удостоверение, отнятое у «Логуна»? Не те нынче времена, чтобы обыватели покорно обмирали при виде одной лишь обложки с золотым тиснением, наверняка попросит показать в раскрытом виде, а как покажешь?
– Вас что, обидел кто-то? – спросил он. – Потому и дверь срочно навесили?
– Я сейчас позвоню…
– Позвоните, – сказал Данил. – Это идея. Я вам даже дам телефончик, можете проверить по книге, если есть у вас книга… Там, правда, другой райотдел, не ваш, но все равно милиция, правда? Спросите капитана Мазуркевича, скажете, что с вами хочет поговорить некто Черский, и он вам объяснит, что человек я вполне приличный, не какой-то там сексуальный маньяк Щекотало…
– Какой Черский? Из «Интеркрайта»?
– Ага, – сказал он. – У меня даже документ есть. Хотите посмотреть?
Достал удостоверение, открыл и поднес поближе к глазку. Распахнулась соседняя дверь, выглянула бабенка средних лет со склочной физиономией. Данил без промедления повернулся к ней, оскалился, щелкнул зубами и тихонько рявкнул:
– Гам!!!
Лязгнул замок, железная дверь чуть приоткрылась, удерживаемая цепочкой. Соседка-склочница уже захлопнула свою и сейчас, судя по звукам, запирала на все засовы.
На Данила уставилось из образовавшейся щели невероятно грозное оружие – немецкий красно-зеленый баллончик «Антилог» с перцовым экстрактом. Он, не выдержав, откровенно фыркнул, спрягал удостоверение в нагрудный карман, сказал:
– Только не стреляйте, ладно? Я как раз без бронежилета, надо же…
Но тут же перестал ухмыляться. Молодая женщина, угрожавшая ему баллончиком, была, в общем, симпатичная – светлые пушистые волосы, серые большие глаза. Однако на лице, хоть и искусно подретушированном косметикой, застыла словно бы маска – страх, тоска, боль… Синяк над правой бровью запудрен и замазан, но фиксируется сразу.
– Когда вы видели Юлию? Где?
– Каюсь, – сказал Данил. – Я ее вообще не видел. Я иногда вру, такая работа, уж не посетуйте.
– Наслышана…
– Да? А от кого?
– От всех сразу…
– Может, мы все-таки поговорим? – мягко спросил Данил. – Я вас не собираюсь обижать, честное слово, иначе давно выскочил бы у меня из-за спины какой-нибудь балбес, перекусил бы в два счета вашу цепочку ножницами для металла… Вы – Марина Бурлаченко?
– Я.
– Впустите?
– О чем нам говорить?
– Давайте попробуем, может, и найдем точки соприкосновения. Чего не бывает на свете… А захотите выгнать, выгоняйте, я тут же и пойду себе… Нет, позвоните Мазуркевичу, в самом-то деле?
К его удивлению, Марина сняла цепочку и чуть отступила. Данил прошел в комнату, быстро огляделся. Книг изрядно, телевизор работает («Шарп»? Неплохо для бюджетницы), а в остальном – стандартное обиталище не избалованной деньгами, особенно в последние годы, гуманитарной интеллигентки. Большой коричневый чемодан у стола, крышка закрыта, но замки не защелкнуты. Никаких признаков обитания в квартире мужчины либо детей.
– Уезжаете? – спросил он непринужденно. Увидел пепельницу с кучей окурков и вытащил сигареты, глянул вопросительно.
– Да курите…
Данил щелкнул зажигалкой, глядя на собеседницу поверх пламени. Положительно, красивая баба, особенно в тугих джинсах и синей летней маечке, под которой ничего больше не наблюдается. Левая рука забинтована, бинт охвачен сетчатой повязкой.
– Уезжаете? – повторил он, кивнув на чемодан.
– Только не знаю куда… – Она повертела баллончик, словно удивляясь, как эта штука оказалась у нее в руках, отставила и потянулась к сигаретам. – И выходить страшно…
– Что они от вас хотели?
– А вы?
– Давайте сначала определимся, ладно? – сказал Данил. – Я о вас знаю только, что вы подруга Юлии. И работаете в музее. Все. А вот вы обо мне, как выразились, «наслышаны» – и, что меня определенно радует, слышали не одно плохое, иначе дверь ни за что не открыли бы… Знаете, откуда я?
– Да.
– Ну так вот, у нас случилась чрезвычайно склочная история, как-то незаметно обросшая трупами и загадками прямо-таки в геометрической прогрессии. И обернулось так, что мы, признаться, сторона пассивная, нам эту историю навязали, а потому я обязан из кожи вон вывернуться. И привела дорожка к живущей ныне в Москве Юлии Озеровской, оказавшейся вашей подружкой еще со студенчества… Вот я и пришел. Пугать я вас ничем не собираюсь, а вот помочь, право же, могу, – он говорил как мог мягче и убедительнее, боясь, что она сорвется в истерику. – Поговорим?
– Боже ж мой, во что они меня втравили… – это было произнесено на всхлипе, но видимых слез, к счастью, не последовало.
– Кто? Юлия?
– И она тоже… Слушайте, а вы можете меня куда-нибудь увезти?
– В два счета, – сказал Данил.
– Нет у меня надежды на милицию… Хоть и обещали…
– Да, это ж не Америка с ее программой защиты свидетелей, – сказал Данил. – Вы, значит, меня совершенно не боитесь… Ну просто прекрасно. У меня там машины, а в машинах орлы, так что кончились все ваши неприятности, я вам гарантирую. Вот только, уж простите, вынужден сказать чрезвычайно пошлую фразу, затрепанную дешевыми романами – мне бы в обмен полную откровенность…
– Вы виделись с Юлией?
Данил прикинул и рискнул:
– Нет. Никто с ней не виделся. Исчезла Юлия…
И увидел по ее лицу, что попал в точку, – полная готовность кинуться под его спасительные крыла…
– Давайте с начала, а? – сказал он. – Галопом пробежимся по основным вехам… Или нет, иногда полезно с конца… Значит, к вам кто-то вломился?
– Да.
– Как они выглядели? Сколько их было?
– Четверо. Все в комбинезонах, в черных капюшонах, знаете, как в кино… И у каждого на рукаве ваша эмблема, конь с солнцем, повыше написано по-русски «Интеркрайт», пониже, по-английски «Секьюрити».
– Наша нашивочка, – сказал Данил. – Но только это не мы…
– Я знаю. Сразу догадалась.
– Почему?
Она отошла к столу, выдвинула ящик и подала ему большую черно-белую фотографию. Пикничок, должно быть, – на заднем плане притухший костер, на чем-то белом – бутылки, тарелки, в кадр попало переднее колесо машины, похоже, «Волги». Четверо: она сама, не в пример красивее и веселее, незнакомый мордатый мужик с нагловатой будкой жуира и нахала, обремененного дипломом, с аккуратной бородой под Высоцкого… и Вадька Ивлев – в самом прекрасном расположении духа.
Данил вопросительно поднял брови.
– Они спрашивали, кто это, – Марина указала на Вадима. – Очень добивались. Я сказала, пришлось… Они будто смутились чуточку: такое было впечатление, хоть под капюшонами ничего не поймешь. Но ведь в а ш и его знали бы?
– Непременно, – сказал Данил. – Мои орлы просто обязаны держать в памяти некую пачку фотографий – ну, знаете, мало ли что случится, вдруг увидят на улице, что к нашему хулиганье пристало… Бывали прецеденты.
– Да, Вадим что-то такое говорил… Он о вас очень хорошо отзывался, – Марина попробовала улыбнуться. – С детским восторгом. Вы этакий… теперь я понимаю. Мужик. А Вадик так пацаном и остался… Расписывал, как у вас поставлено дело, и одно я себе уяснила: что у вас есть, как выражаются, стиль. А это были чересчур уж уголовные…
– Это они вас? – Данил кивнул на повязку.
– Как сказать… Сама ошпарилась. Хотела плеснуть одному кофе в физиономию, а он успел ударить по руке, все на меня и вылилось. Вот синяк – да, толкнули, впечаталась в косяк… Да нет, ничего больше они мне не сделали, только платье порвали напрочь, ножами играли…
Данил деликатно помолчал, косясь на экран, – там под тихий звук шла очередная реклама очередного самого честного столичного банка.
– А что они искали? Что требовали? И когда нагрянули, кстати?
– Неделю назад, в субботу. План они требовали…
– План – в смысле «анаша» или в смысле «карта»?
– Какая анаша? Конечно, карту…
«Ага», – подумал Данил, а вслух сказал:
– Так, вот теперь стоп. Рекламная пауза.
Он аккуратно затушил сигарету в пепельнице, достал из кармана черную продолговатую коробочку, напоминающую пульт дистанционного управления для телевизора, и, не спрашивая разрешения у хозяйки, предпринял кратенькое турне по скромному двухкомнатному обиталищу. Хозяйка наблюдала за его действиями настороженно, но без особого испуга, интереса или там протеста. Не до протестов ей было. Данил заглянул в спальню (мимоходом отметив, что в неприбранной постели спал, судя по всему, только один человек), посетил кухню, даже сунулся в совмещенный санузел – для порядка. Но все было чисто: сканер нигде не отметил наличия «жучков» или других радиоэлектронных насекомых, существующих единственно для того, чтобы докладывать посторонним ушам о разговорах в квартире. И на том спасибо. Хотя и странно…
