Ознакомительная версия.
– Тащите эту падаль на борт, – не находя, куда теперь списывать адреналин, сказал командир взвода, стирая маской ручьями льющийся с лица пот. – Верников, ты как? Я сколько учил тебя – сначала обманка, потом – атака в колено! Не давать шансов противнику, не давать!
Литуновского сначала поставили на колени, надели наручники, потом подняли на ноги и повели к вертолету. В каждом действии молодых людей читалась какая-то растерянность, проявляющаяся в лишних, совершенно ненужных движениях. Вот, к примеру, зачем так волочь за воротник, если Литуновский и сам спешит к вертолету? А они хотят, чтобы было еще быстрее. Смешно поволокли, как участковый тащит алкаша по улице. Воротник, сжатый крепкой парой рук, задрался вперед, отвороты расползлись до средней пуговицы на робе и упирались в подбородок. Зачем, спрашивается, все это нужно, если Литуновский и сам идет?
Ноги подкосились, поспевать за крепким собровцем ему было не под силу, и Литуновский упал на землю. И тогда его поволокли по майской траве, как мешок. Он и весил столько же, как мешок картошки. Осталось лишь чуть поднапрячься, чтобы забросить его в кузов трактора. Вместо трактора был вертолет, потому что в красноярских лагерях урожай побегов убирают исключительно при помощи вертолетов. Тайга, она для тракторов недоступна…
Он улыбался, когда его затаскивали внутрь, не таил улыбки, когда бросали в угол. Смотрел на мокрых от работы и возбуждения спецов, на успокоившегося замполита, и, казалось, его разбирал смех…
– Чему ты радуешься, Литуновский? – Не выдержав, Кудашев присел над увечным телом.
– Смешно, право.
– Что? Все равно убежишь? – Майор долго тер глаза, словно пытаясь понять смысл услышанного, и встал лишь тогда, когда вертолет стал отрываться от земли.
– А ты знаешь, что мне велено живым тебя не брать? – проорал он в ухо Литуновскому.
И не стало слышно больше ничего, кроме восхищающегося собственной мощью вертолетного двигателя.
– Опять спецназ из Красноярска прилетел, – уныло пробормотал Вобла, прижавшись щекой к щели ставни. – Сейчас вынут Летуна, определят в карцер, соберут документы и – на суд.
Индеец отстранил Воблу от зоны видимости и прижался к щели сам.
– А ведь это не наша «вертушка», – неожиданно сказал он. – Не «уиновская». Наша зеленая, а эта какая-то оранжевая.
Зэки, заинтригованные таким развитием событий, стали толпиться у ставней.
– Точно, не наша, – сказал присмиревший после недавнего шока Зебра. – Это МЧС. Вот только не пойму, кого они спасать прибыли. Может, Винт на кухне прошлогодней капусты перебрал?
В щель было хорошо видно, как на плац спрыгивает Сам, за ним еще один генерал, только в прокурорском, и следом еще двое в штатском. Придерживая рвущиеся с головы фуражки, те, что в форме, и сдерживающие готовые пойти на разрыв полы костюмов, те, что в штатском, поспешили в административное здание вместе со встретившим их Хозяином.
– Непонятные движняки, непонятные, – констатировал Вобла. – «Медведь» красноярский что тут делает, спрашивается? Нам прокуроров вот только и не хватало здеся.
Бедовый потерял терпение и разом отшвырнул от окна всех, кто там находился. Прищурился и посмотрел в просвет. Вобла был прав. На «дачу» прибыли совершенно незнакомые люди при сопровождении прокурора Красноярского края и начальника «семерки». Ни одного из других зэки в лицо не знали, и потому странным вертолет МЧС на плацу зоны больше не казался.
– Хватит кипятком брызгать, разберитесь по шконарям, – велел Банников и снова вернулся к книге. Перелистнул двадцать шестую страницу «Наследника из Калькутты» и стал читать про то, как Эндрью Лоусон, сдававший «респектабельным приезжим» свой небольшой домик в порту, стоял в палисаднике и обрезал садовыми ножницами кусты жасмина.
Доставила братва книжицу… Просил же уродов – пришлите что-нибудь по наследственному праву. Прислали.
– Проходите, проходите, пжалста, – семенил Хозяин, минуту назад увидевший перед собой удостоверение Генеральной прокуратуры. – Стульев на всех хватает, присаживайтесь. Алехин! Кофе!
– Не надо кофе, – отрезал один из тех, что в костюме. На вид ему было около пятидесяти, и от карих глаз его отсвечивала блестящая бронзовая вывеска с Большой Дмитровки. – Где в данный момент находится осужденный Литуновский Андрей Алексеевич?
Ох, какой наглый взгляд, какой наглый…
Как будто он не знает, что Литуновский в тайге проводит времени гораздо больше, чем в месте лишения свободы. Словно Сам ему не сказал, что Литуновский опять заладил в бега. Будто не в курсе, что вот уже пять часов ведется поиск при поддержке спецназа с вертолетом, выделенными Самим.
– Осужденный Литуновский совершил дерзкий побег из лагеря, и сейчас его поиск ведет группа преследования, возглавляемая моим заместителем по воспитательной работе майором Кудашевым. Направление движения заключенного известно, его задержание – вопрос времени.
Из Москвы, значит, приехал. Уже до столицы донеслись слухи, что из зоны специального режима близ седьмой колонии люди бегут, как из пионерлагеря… И Сам молчит, словно рот зашили.
Единственное, что приходило в голову полковнику, это проверка по факту того, как после побега Литуновский снова оказался в той колонии, откуда бежал. Кузьма Никодимович просил об этом сам, но это не значит, что его просьбу обязаны были удовлетворять. И не удовлетворили бы, не будь Самому звонка из Старосибирска. Так что его вины здесь нет. Пусть проверяют. Дело Хозяина – зону содержать, а не переводом зэков к новому месту службы заниматься. А что бегут – так везде бегут. Зэков потому и охраняют, что они убежать могут. И побеги с «дачи» – не прецедент в истории УИН. Народ ныне образованный пошел. Бауманы заканчивает, технологию сбивания шишек с деревьев досконально знает.
– В каком он состоянии? – поинтересовался знакомый Хозяину краевой прокурор.
Хозяин дернул бровью. Что значит – в каком состоянии? В каком состоянии зэки бывают? В ущербном, понятно. Здесь молока на полдник не дают.
– В рабочем, – ответил.
– А что значит – в рабочем? – вмешался штатский с неприятным удостоверением.
Стоит согласиться, что те, кто понимает одну половину вопроса, совершенно не понимает, что есть еще и вторая. Другие же видят все наоборот.
– Работает. Общается. Ходит. И даже бегает.
– Уже кое-что, – согласился приезжий. – Но было бы еще лучше, если бы Литуновского доставили в лагерь живым, здоровым и не слишком обиженным.
Последний раз спина Хозяина леденела восемь лет назад, когда он узнал, к какому новому месту службы его переводят. Сейчас это повторилось.
– А что случилось?
– Вам известна биография Литуновского? – устало спросил штатский. По лицу его читалось, что перелет от Москвы до Красноярска и от Красноярска до зоны его сильно потрепал.
Вместо ответа Хозяин дошел до сейфа и, пока вынимал личное дело осужденного, смотрел в потолок и цитировал строки из него:
– До ареста работал начальником службы безопасности одного из старосибирских банков. До банка трудился журналистом в местной газете. Окончил Бауманский технический институт, работал инженером в Афганистане. В октябре две тысячи второго года совершил убийство…
Полковник распахнул папку на нужном месте и продолжил:
– Совершил убийство некоего Звонарева, какого-то Скольникова и еще Конопуло. Был задержан почти сразу после совершения преступления, вину свою не признал, однако был приговорен Старосибирским областным судом к восемнадцати годам лишения свободы с отбыванием оного в колонии строгого режима. Пожалуй, это все, что мне нужно знать.
– А вам известно, чем, в свою очередь, знамениты эти некие, которых вы перечислили?
– А зачем мне эта информация? – резонно заметил полковник.
– Вы правы, незачем, – вздохнул гость из Генеральной прокуратуры. – Но я вам скажу на всякий случай. Звонарев, Скольников и Конопуло до того момента, как попали под огонь Литуновского, являлись активными членами организованного преступного сообщества, занимающегося похищениями людей с целью получения за них выкупа. При последнем похищении депутата Старосибирского городского совета в 1997 году они изменили правилам и присвоили полученные в качестве выкупа деньги, проведя их мимо воровского общака. После скрылись, а впоследствии, на сходке воров в городе Пицунда, были приговорены к смертной казни бывшими коллегами по преступному бизнесу. Если я не ошибаюсь, во вверенной вам колонии находится человек, принимавший участие в той сходке. Банников. Не слышали о таком?
Вопрос был более чем циничен, однако ерничать на сей счет Хозяину не хотелось не только по той причине, что перед ним находился человек из Генпрокуратуры. Под рубашку, пытаясь проникнуть как можно глубже, поползла неприятная волна чего-то непонятного, недосказанного.
Ознакомительная версия.
