Собственно, философия жизни у Сосо была проста и не нова. Сосо начинал с самого низа, можно сказать, со дна Марианской впадины, и никогда не забывал об этом. Прекрасно представляя, что до самого верха придется пройти немалое расстояние, он никогда не подозревал, что путь наверх будет таким тяжелым. Сейчас он находился всего-навсего на подступах к вершине. Порой ему казалось, что он в метре от вершины, но стоило только преодолеть намеченную высоту, как выяснялось, что впереди его ожидал еще один пик, куда круче и выше, чем прежний.
Только оглядываясь назад, можно было оценить, какой немалый проделан путь. А ведь идти приходилось не по ровной дорожке, а по скользким костям недругов. Невозможно сделать даже шагу, чтобы не ощутить, как под ногами похрустывают осколки черепов. А ведь люди, чьи кости устилают склоны, были настоящими исполинами, собственно и гора, по которой ты карабкаешься, тоже создана такими же гигантами, и на них, словно на плечах атлантов, лежит благополучие и могущество людей, взобравшихся на самый крутой пик.
Сосо посмотрел на Валю, суетящуюся около плиты. Не сказать, чтобы она была красавицей, — талия широковата, груди малость отвислые, да и личиком не божественная Диана. Но зато золотистые волосы с лихвой компенсировали все ее недостатки. Светлые волосы были для Абашидзе главным сексуальным возбудителем, особенно если представить, каким золотистым ковром они рассыпаются по подушке. Собственно, Сосо сначала влюбился именно в ее волосы, а уже затем рассмотрел все остальное.
Месяц, подобно жеребцу, он бил вокруг нее копытами, пытаясь подбить на грех, одаривая при этом дорогими подарками. А когда наконец крепость пала и он вошел в нее алчным завоевателем, то сумел убедиться, насколько удачным оказался его выбор. В таких недрах следовало бы задержаться надолго. В добавление ко всем своим плотским добродетелям Валя оказалась неимоверной чистюлей и скоро запущенную холостяцкую берлогу Сосо превратила в весьма комфортное жилище, где место нашлось не только его семейным фотографиям, что были развешаны по стенам, но и многочисленным цветам, коими теперь были заставлены все окна и балкон. Порой Сосо казалось, что вместо привычной холостяцкой квартиры он перешагивает порог какой-то оранжереи. В общем, баба умела создавать уют, чему Сосо был несказанно рад.
Обычно женщины не задерживались в его квартире больше чем на полгода, но, похоже, что на Вале эта вереница заканчивалась.
В дверь позвонили. Вытерев руки о передник, Валя устремилась к двери.
— Я сам открою, — перехватил Сосо ее за рукав, — занимайся своими делами.
Пожав плечами, Валя отошла от двери, не сказав ни слова. Как тут возражать, если господин пожелал.
Нежданным гостем оказался Тарантул. Из-за плеча начальника охраны выглянул неприятный тип с юрким взглядом и, не заметив ничего подозрительного, мгновенно исчез, как будто его кто-то дернул за ноги.
Тарантул уверенно перешагнул порог, заставив Сосо вжаться спиной в стену, и, скупо кивнув хозяйке в знак приветствия, поинтересовался:
— Где говорить будем?
— Пойдем в мою комнату, там удобнее.
Скидывать обувку Тарантул не пожелал (но разве упрекнешь!) и, бойко прошагав по коврам, прошел в комнату. Расположились за столом, на котором в большом горшке росла огромная лилия. Судя по количеству выпущенных отростков, растению здесь нравилось, и на столе законного вора оно чувствовало себя никак не хуже, чем где-нибудь в устье Амазонки.
Широкая куща скрывала половину лица Тарантула. Он невольно подался в сторону, и его правый глаз, выглянувший из-за широкого листа, в этот момент казался необычайно зловещим. Сейчас он напоминал какое-то тропическое животное, высматривающее сквозь густую крону добычу.
— У тебя здесь как в джунглях, — вынес он свой вердикт.
— Это все Валька, — отмахнулся Абашидзе. — Любит она эту ботву.
— Ну-ну, — неопределенно протянул Тарантул. — А может, ты здесь прячешься от кого-то среди этой зелени?.. Ладно, ладно, не хмурься, — широко заулыбался Тарантул. — Разве такого молодца, как ты, можно чем-нибудь напугать? — Тарантул отодвинул цветочный горшок. Джунгли оказались на левой стороне стола, на правой — Константин Игоревич собственной персоной. — Надо убрать одного человека.
— Кого? — так же по-деловому спросил Сосо.
Как-то уж очень незаметно из Получателя он переродился в самого обыкновенного мясника. Вопрос риторический, и задан он был потому, что так положено. Хотя больше всего Сосо интересовала не личность предполагаемого клиента, а сумма, в которую будет оценен его выстрел. Но в ремесле, которым он занимался, существовали свои принципы, и первый из них — не делать того, что может напортить ворам.
Валя находилась в приятном заблуждении относительно его нынешнего состояния. И всерьез считала, что ее сожитель бывший спецназовец, находящийся на заслуженном отдыхе.
— На сей раз клиент будет очень серьезным, — со значением сказал Тарантул. Сосо широко улыбнулся, что должно было означать, пуле все равно, чей череп она продырявит. И по-своему он был прав. — Ты слышал об Азате? Его контора находится в гостинице «Магаданская»?
Лоб Сосо собрался в мелкие складочки — он оценил серьезность ситуации.
— Приходилось, — сдержанно ответил он. — Так, значит он?
— Да.
— Почему именно я? Под это дело подошел бы Сержант.
Тарантул отрицательно покачал головой:
— Сейчас он далеко.
— Понимаю. Когда его нужно убрать?
— Чем раньше ты это сделаешь, тем лучше.
— К нему очень трудно подойти, он никого к себе не подпускает, — задумчиво протянул Сосо.
Тарантул пожал плечами:
— Детали меня не интересуют. Я плачу за исполнение.
— Сколько?
— Вот это уже конкретно, — одобрительно кивнул Тарантул. — Сто пятьдесят тысяч! Мне кажется, очень хорошая цена за один точный выстрел. Если ты его грохнешь на этой неделе, то твой гонорар увеличивается вдвое!
Сосо обладал богатым воображением. Мгновенно он представил волевое хищное лицо Азата. Выстрел нужно произвести в висок, так лучше. Зажмурившись на секунду, он проследил полет пули, как она, взломав черепную коробку, раскаленная, войдет в мозг, расплавив его.
— Хорошо, я согласен, — не заставил себя упрашивать Абашидзе.
Триста тысяч долларов вполне достойные деньги, чтобы по-настоящему оценить его мастерство.
Тарантул поднялся. К немалому своему удивлению, на лице Друщица Сосо заметил облегчение:
— Это тебе аванс, — положил он на стол конверт.
Обнаружилась еще одна неожиданная черта, прежде за Тарантулом не наблюдавшаяся, что невольно вызвало в душе Сосо легкое смятение, — обычно Тарантул безо всякого стеснения небрежно бросал на стол пачку денег, которая, рассыпаясь веером, почему-то непременно скатывалась на пол. Разумеется, непреднамеренно. В прошлом Тарантул как будто бы делал одолжение своим заказом. В этот раз он просил, что было очевидно даже по его интонациям. Деньги были в большом белом конверте, что свидетельствовало о том, какое значение он придает сегодняшнему заказу. Такое впечатление, что Тарантул давал взятку. Конвертами, стало быть, теперь расплачивается, мать твою! Даже во взгляде Тарантула сквозила какая-то нервозность.
— Но у меня есть одно условие, — неожиданно сказал Тарантул.
Не самый подходящий момент, чтобы забирать со стола деньги.
— Какое? — насторожился Сосо.
— У тебя будет помощник.
— Ах, вот как. Но ты же знаешь, что я всегда работаю один.
— Пойми, сейчас другой случай. Слишком серьезный клиент.
Абашидзе скосил взгляд на конверт, отказываться от таких денег грех.
— С этим человеком я должен буду расплачиваться из своей доли?
Тарантул отрицательно покачал головой:
— Нет, с этим человеком мы рассчитаемся сами.
— Хорошо. Но это первый и последний раз!
Тарантул улыбнулся:
— Как знать, может, тебе понравится, и вы станете компаньонами.
— Мне не до шуток!
— Мне тоже, — серьезно отозвался Константин.
— Что это за человек?
— Женщина.
— Баба! — привстал от удивления Абашидзе. — Этого еще не хватало!
— Не нужно так кипятиться, — спокойно парировал возглас Сосо Тарантул. — Уверяю тебя, она настоящий профессионал. Иначе бы я ее к тебе не подпустил. В этом ты сам скоро убедишься… Может быть, это дело мы поручили бы ей, но случай трудный, обязательно нужно прикрытие и страховка. Для этого идеально подходишь ты. А потом ты сам сказал, что Азат к себе никого не подпускает, а красивая женщина всегда может стать приятным исключением.
— Теперь я вообще сомневаюсь, сможет ли что-нибудь из этого получиться.
— Получится. Я знаю! Ты классно разрабатываешь сценарии своих операций, подумай… Могу подкинуть идею. Женщина, с которой тебе придется работать, очень красивая… На нее клюнет любой мужик, а Азат не является исключением, тем более что он любит баб. А от блондинок так вообще входит в штопор.
