Еба-а-а-а-ать. Что же нам, к черту, делать?
Три пары глаз в замешательстве уставились на него.
68
— Знаешь, что сказал бы Майлз? — повторила Нарова. — Даже несмотря на то, что он у них в заложниках, он все равно приказал бы произвести подрыв. Он бы пожертвовал своей жизнью, чтобы спасти бесчисленные миллионы. Я не понимаю, чего мы ждем.
— И не поймешь, — вскинулся Йегер. — Это называется сочувствием. Состраданием. А ты, по сути, лишена чувств.
— Да, — вставил Повеса. — Ты и бабушку свою продашь.
Нарова вспыхнула. На мгновение показалось, что она сейчас бросится на них, однако ей каким-то образом удалось взять себя в руки.
— Позвольте кое-что рассказать о своей бабушке, — прошипела она. — Человек, который ее изнасиловал… — Она запнулась. — Этим человеком был генерал СС Ганс Каммлер. — Нарова ткнула пальцем в сторону электростанции: — Отец того ублюдка. Таким образом, он приходится мне наполовину дядей. Так что я здесь не для того, чтобы продать свою бабушку, а для того, чтобы отомстить за нее!
Йегер недоверчиво покачал головой:
— Каммлер? Твой дядя? Но ты ведь и словом никогда не обмолвилась.
Нарова сверкнула глазами.
— С чего бы мне об этом рассказывать? Разве тебя кто-нибудь волнует, кроме предательницы-жены? Она приехала сюда вопреки нашему желанию и нашим идеям, за которые мы сражаемся, и должна умереть вместе с остальными.
В глазах Йегера вспыхнул гнев.
— Умереть за то, что попала в заложники к безумцу?
— Ладно, ребята, хорош вам, — вмешался Повеса. — Время на исходе. Что нам, к ебеням, делать-то?
Тишина. Задумчивая и полная яда.
Ответа на этот вопрос не было ни у кого.
Йегер почувствовал, как завибрировал «Иридиум». Он вытащил телефон, ожидая еще одного сообщения с требованием к недавно ушедшему в мир иной Установу доложить обстановку. Однако это был входящий звонок. Вместо имени звонившего на экране отобразилась буква «К».
Хэнк Каммлер собственной персоной.
Йегер готов был разорваться пополам. Отвечать или не отвечать?
Не ответить — значит посеять в голове Каммлера зерно сомнений насчет Установа. Каммлер точно узнал бы его по голосу, но не может же он, в самом деле, знать голоса всех своих бойцов? Любой из людей Установа мог взять трубку вместо босса.
Йегер позволил телефону переадресовать звонок на голосовую почту, но Каммлер не стал оставлять сообщение. «Иридиум» вновь завибрировал.
Йегер схватил шарф цвета хаки и обмотал им лицо, после чего перевел «Иридиум» в режим громкой связи. В этом режиме его голос должен был в достаточной мере исказиться и, благодаря шарфу, заглушавшему речь, стать неузнаваемым. Во всяком случае, Йегер на это надеялся.
Он нажал на кнопку «ответить».
— Доброе утро, Уильям Йегер, — раздался голос.
Голос Каммлера.
— Плюс прелестная Ирина Нарова. А также грозные Повеса и Алонсо. Полагаю, что я никого не забыл упомянуть. Смею ли я надеяться, что все вы там и слышите каждое мое слово?
Йегер взглянул на остальных. Как, во имя Господа, Каммлер узнал, что телефон Установа у них? И что вообще можно ответить на подобный вопрос? Впрочем, выбора, похоже, у него все равно нет. Нужно отвечать.
— Мы здесь, — подтвердил он, скрипя зубами.
— Добро пожаловать, — продолжил Каммлер. — Хотя, насколько я понимаю, вы здесь уже не первый день. Следовало бы показаться раньше и поздороваться. Вам интересно, откуда мне известно, что вы здесь? «Иридиум». Чудесная технология. Иногда американцы делают действительно хорошие вещи. У него есть встроенные с обеих сторон камеры, а также функция удаленного доступа. Только взгляните на себя. Забрались в свою вонючую, засранную маленькую темную норку.
Он грубо расхохотался.
— Скажите «привет», ребятки. Помашите ручками Хэнку и его друзьям.
69
Йегеру хотелось отвесить самому себе пинка. Почему он не подумал о том, чтобы деактивировать камеру «Иридиума»? Это ведь так просто: даже если у тебя нет мозгов, чтобы разобраться с программным обеспечением, можно элементарно заклеить объектив куском изоленты.
Нарова немедленно схватила спутниковый телефон, нажала несколько кнопок и отключила функцию видеосвязи. По крайней мере, теперь Каммлер не сможет за ними шпионить.
— Так жаль, что вы исчезли, — продолжал Каммлер. — Вам ведь известно, как я люблю театр. Кстати, насчет театра. Если вы выглянете из своей лачуги, то сможете увидеть меня у лаборатории вместе с двумя очень дорогими вам людьми.
Йегер подкрался к просвету в передней стене НП. Теперь Каммлера окружала целая толпа головорезов. Телохранители. Одного из них Йегер узнал сразу же: массивного, с грудой мышц Стива Джонса нельзя было спутать ни с кем. Йегер и представить не мог, что способен испытывать такую ненависть. Он ощутил непреодолимое желание ринуться вниз по склону с оружием наперевес.
— Все удобно устроились? — спросил голос Каммлера. — Тогда я начну.
Йегер увидел, как он отдал сигнал, и связанные фигуры Рут и Питера Майлза поставили перед ним на колени. Джонс встал у них за спиной и вытащил пистолет. Каммлер взмахнул рукой, и Джонс с силой ударил Питера Майлза рукоятью пистолета по голове. Старик рухнул на землю, но Джонс схватил его за волосы и вновь поднял.
— Думаю, вы это видели, — промурлыкал Каммлер. — К нам в лабораторию недавно привезли партию урана. Партию, в которую вы, умники, похоже, заложили какое-то взрывное устройство. Но, как видите, я бесконечно умнее вас и уж точно гораздо безжалостнее.
С этими словами он пнул Рут ногой между лопаток, и она рухнула на землю. Даже с такого расстояния Йегер услышал болезненный вопль. Стив Джонс своей огромной ручищей с силой дернул ее назад, вынудив снова встать на колени.
Йегеру казалось, что он вот-вот взвоет от ярости. Он просто пылал. Его кулак сжался с такой силой, что на ладони выступила кровь.
— Пошел на хуй, Каммлер! — прорычал он.
Каммлер расхохотался.
— О, я так не думаю… Вот что мы сделаем. Вы объясните, каким образом устроена бомба, и мы ее деактивируем. Видите ли, нас слегка беспокоит, что она может сработать от физического контакта: убираешь один из урановых слитков, и она взрывается. — Он сделал паузу. — Вы покажетесь, бросите свое оружие и спуститесь к нам. Вместе мы обезвредим вашу бомбу.
Йегер ничего не ответил.
— Я прошу по-хорошему, хотя, по правде говоря, это не просьба, — продолжал Каммлер. — Делайте, как я говорю, или Питер Майлз умрет. А вскоре и твоя любимая жена. Причем, полагаю, умрет так медленно…
Йегер накрыл «Иридиум» ладонью. Он взглянул на Повесу и Алонсо неожиданно ясным взглядом.
— Он — проклятый безумец. Однако мы знаем о его планах больше, чем он подозревает, а он о наших — меньше, чем ему кажется. И это означает, что мы
