– Человек, который сумел сколотить такой капитал, не может не вызывать уважения. Я верю, что вы рассчитываете все до мелочей, а потом выносите решение. Чем же я могу помочь вам?
– В течение двух последних лет я взбирался к вершинам своего превосходства и добился небывалых результатов. Знай я о результатах раньше – многое делал бы по-другому. За ошибки приходится платить. Мне не удалось обезопасить себя в нужный момент. Слишком много сил, ума и энергии отданы главной цели. Когда я поднялся на вершину, то понял главное: я потеряю все. Придет время – и пирамида рухнет. Моя гибель неизбежна. Это вопрос решенный, и обсуждать его нет смысла.
Нет такой силы, которая способна меня защитить. Я даю себе не более года, и за этот срок нужно успеть исчезнуть. Но как сделать, чтобы банкир Сарафанов умер и в то же время остался живым? Вот тут мне судьба и преподнесла подарок. Один ученый муж, заядлый путешественник, писатель и врач, рассказал мне удивительную историю: где-то в далеком Тибете у одного из почитаемых жрецов, известного исследователя тибетской медицины, знатока древних обычаев, было два сына. Один – сильный, умный, талантливый, смелый. Другой – слабоумный, больной и беспомощный. Сильного звали Ван, слабого Ли. И однажды Ван устроил чемпионат Азии по боевым искусствам и стал чемпионом. Но на показательном выступлении ему не повезло, и молодой человек сломал позвоночник. Будущее превратилось в кошмар. Прикованный к постели молодой человек молил о смерти. Он верил, что вернется на землю с новыми силами и вновь станет первым. Отец не мог перечить любимцу, но, как ученый, не верил в новое рождение. Тогда жрец обратился к своему другу, русскому ученому, нейрохирургу Борису Зарецкому: либо они оба умрут, либо кто-то останется жить. Зарецкий знал обычаи страны и понимал, что отец убьет обоих сыновей. Это дало ему право пойти на риск. Речь идет о пересадке мозга…
– Минуточку! – Кошман поднял руку. – Пересадка мозга невозможна. Я знаю, о чем идет речь, но это не трансплантация мозга. Все выглядит иначе…
– Потерпите, доктор. Я не разбираюсь в медицине, и ваши пояснения мне ничего не дадут. Понятно одно: мировых аналогов таким операциям нет. Пусть так! Зарецкий – гений. Мы говорим о результатах. Профессор сделал операцию, и она ему удалась. Ван погиб, а Ли из немощного хлюпика превратился в волевого борца и сильную личность. Жрец направил сына под наблюдение профессора на три года, и теперь этот юноша, имеющий имена обоих братьев, живет в доме Зарецкого. Он силен, здоров, умен. За короткий срок выучил русский язык, владеет навыками медика, даже ассистирует вам при операциях. Прекрасно ориентируется в любой обстановке, обладает молниеносной реакцией и твердым характером. Строг, послушен, вынослив. И, зная о таких результатах, я берусь утверждать, что выжил не Ли, а Ван. Ли умер под влиянием сильного. Физическая смерть меня не пугает. Должна жить моя идея, осуществляться мои планы.
– Вы забываете, что Ван Ли лишился дара речи.
– Это не мешает ему оставаться чемпионом. Он победитель – и этим все сказано. Мне терять нечего, кроме моих дел, а они дороже человеческой оболочки, которую я ношу. Готов принять любой вид. Кроме собачьего, конечно. Я ненавижу собак. Мне нужно другое тело. Только так я смогу уйти от врагов и продолжу жить и творить. Я готов рискнуть. Если эксперимент будет результативным, то человек с моими идеями, планами и амбициями вновь приведет вас сюда. За свою победу, доктор Кошман, вы получите десять миллионов долларов. Этого хватит, чтобы уйти от Зарецкого, открыть свою клинику за границей и продолжить эксперименты. Но уже самому, а не в унизительном качестве вечного ученика и соратника.
– Но почему вы выбрали меня, а не Зарецкого?
– У него нет амбиций. Он не тщеславен. Он довольствуется тем, что имеет. А вы – тот чело век, который мне нужен. Стоит приложить усилия, чтобы заработать такие деньги. Ну а к Зарецкому я найду подход. Будет лучше, если мы с ним познакомимся заранее. Повод я уже придумал. А вам следует переманить на свою сторону Наташу. Как мне кажется, вы с ней тоже спите. Женщина с большими претензиями и самолюбием. Зарецкий ей не пара. А ваше предложение ее наверняка заинтересует. Вам дается шанс сделать небывалый эксперимент, и если вы добьетесь нужных результатов, то получите невероятную премию. Жизнь станет куда интересней, чем прежнее однообразие, предложенное вашим боссом. Кошман долго молчал, потом кивнул.
– Хотел бы отказаться, но не могу.
– Есть предложения, от которых невозможно отказаться.
– Согласен. Теперь я об этом знаю не понаслышке. Я должен все хорошо обдумать и составить план действий. Но помнить надо одно: Зарецкий не станет резать здорового человека.
– Конечно. Мы меня смертельно раним.
– Я не могу этого сделать!
– А вам и не надо. Убийц в этом мире хватает. Можно дать заказ на самого себя. Правда, предварительно очистить будущий путь от скверны. Мне хватит на это двух месяцев. Помните, доктор: в нашем распоряжении не больше года.
Пленка в магнитофоне кончилась и стала перематываться на начало.
Андрей встал и отошел к окну.
– Боюсь, доктор Кошман, вы не достигли нужных результатов.
Эта фраза вырвалась сама собой. Может быть, он так и не думал. Просто еще не сознавал, что происходит вокруг. Жизнь еще не приобрела образ сильной опоры.
Андрей балансировал, как акробат на канате. Каждый день он смотрел на одни и те же вещи по-разному. Очевидно, амбиции Андрея Зарецкого не были слабее сарафановских и личная гордыня не хотела смириться с чужим духом в собственном теле. Сильный Ван победил слабого Ли. Но кто сказал, что сильный Сарафанов может победить сильного Зарецкого? Он впервые задумался о собственных противоречиях, о борьбе, которая происходит в нем самом. И чьи мысли блуждают в его голове? Ответов он не находил. Оставалось судить о себе по поступкам. Но и тут не все понятно. Он совершал зло с той же легкостью, что и добро. Они стояли вровень, рядышком, а вовсе не казались полярными.
В комнату постучали, и на пороге появился Трошин. За его спиной стоял охранник;
– Спасибо. Вы нам больше не нужны.
Охранник закрыл дверь. Трошин осмотрелся, заметил сейф, пачки денег и улыбнулся.
– Кажется, вы не шутили.
– У нас не принято шутить, когда речь заходит о деньгах. Этот сейф не для вас. Вас ждет более привлекательное зрелище. Следуйте за мной.
Андрей подошел к напольным часам, открыл дверцу и выставил стрелки на полдень. Затем он вставил ключ в механизм завода и повернул его. Часы с боем медленно начали откатываться в стену и остановились, когда образовался проход.
Андрей зашел первым, Трошин последовал за ним. На узкой лестнице, ведущей вниз, зажглись светильники. Лестница упиралась в огромную бункерную дверь с большим колесом посредине. Молодой человек набрал коды на трех замках, повернул колесо, и массивная глыба сдвинулась с места. Дверь медленно открылась. За ней находилась решетка. Андрей сделал незаметное движение, и стальные прутья, похожие на копья, поднялись. В хранилище зажегся свет. Андрей посторонился.
– Вы – второй человек, которому удается увидеть то, что здесь находится.
Состояние королевы Великобритании несколько меньше этого.
Трошин побледнел. Нижняя губа тряслась. Он видел перед собой пачки денег, которые напоминали кирпичную кладку стены.
– Сколько здесь? – прошептал он, шевеля пересохшими губами.
– Столько, сколько унесете.
Он сделал шаг, второй, третий и очутился в хранилище. Глаза разбегались в разные стороны. Он не мог охватить взглядом все, что хотел схватить его взор.
Сказка, сон, ставший былью.
За спиной раздался скрежет металла. Трошин обернулся. Теперь их разделяла решетка.
– Ты шутишь, парень. Я шел к этому всю жизнь!
– Но пришел же наконец! Мы не шутим, когда речь идет о больших деньгах.
– Я должен получить свое! Должен!
– Ты получил. Когда-нибудь я сюда вернусь. Через день, неделю, месяц, год.
Никто этого не знает. Если ты выживешь к тому времени, то я позволю унести тебе столько, на сколько у тебя останется сил. Так будет справедливо, и никого не придется винить.
Стальная дверь начала закрываться. Трошин бросился на решетку и повис на ней, выкрикивая проклятия. Вот она – настоящая беспомощность. Он забыл о боли и о деньгах, он забыл обо всем. Его охватила паника и ужас.
Дверь встала на место, и нечеловеческий рев оборвался.
Андрей собрал необходимые бумаги, подобрал нужные договоры, сложил их в старенький портфель и бросил туда деньги. Когда он собрался уходить, то приметил еще одну дверь, скрытую деревянными панелями.
Она была незапертой. За панелью находилась еще одна дверь, где висела крошечная табличка с надписью «Покойницкая».
Андрей вошел. Трупов в комнате он не заметил. Вокруг стояли стеллажи с коробками, на которых были наклейки с именами. На одной из коробок стоял ярлычок «Масоны». Он снял ее со стеллажа и заглянул вовнутрь. Здесь лежал смеситель для ванной, выполненный из натуральной яшмы. Вещь, безусловно, красивая, но непонятно как сюда попавшая. Тут же лежал крем для бритья и листок бумаги, где стоял заголовок «Инструкция к действию. Выполнять неукоснительно…»
