Ознакомительная версия.
Глеб на руках перенес Машу Каштанову в гостиную, где они с генералом устроили ее на старом кожаном диване.
– Пусть спит, – прошептал Глеб, нежно взглянув на девочку. – Будить не будем. А когда проснется, вы ей скажете, что скоро за ней приедет мама.
Еще минут десять, уже в кабинете, Глеб объяснял генералу Лоркипанидзе, что и к чему.
– …А теперь я еду.
– Ну что ж, Глеб, удачи тебе.
Глеб Сиверов кивнул, на мгновение задержался.
– Как там Ирина?
Генерал прижал указательный палец к щеточке усов:
– Все хорошо, Глеб, все хорошо. Не волнуйся. Я за ними присмотрю.
Сиверов заспешил к старушке «победе», в которой еще не успел остыть двигатель.
Аккуратно, стараясь, чтобы мотор не ревел, Глеб тронул с места и задним ходом добрался до дороги. Там развернулся и сильнее нажал педаль газа. Машина вздрогнула и понеслась по ночной дороге в сторону Москвы.
"Ну вот, теперь уж точно дело близится к развязке.
Генерала Потапчука нет, значит, решение мне придется принимать самостоятельно. Ну, а если я сделаю что-то не так – пусть. Меня никто не осудит, как говорится, я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше.
А что я, впрочем, сделал? – размышлял Глеб, обгоняя трейлер. – Я еще не сделал самого главного – не добрался до полковника Руднева".
Руднев, в отличие от Глеба Сиверова, считал, что он самое главное уже сделал. Завтра в семь утра должна начаться операция. Когда Президент России ляжет на операционный стол и ему будет сделана анестезия, бесцветная жидкость, изобретенная в лаборатории на Лубянке полковником Борисом Андреевичем Симаковским окажет свое действие. И тогда… Ровно без четверти четыре на даче опального генерала зазвонил телефон.
Хозяин дачи этой ночью не ложился спать. Он быстро подошел к столику и схватил трубку.
– Алло, это я, – послышался из трубки голос Руднева.
– Какого черта! – рявкнул шеф полковника.
– Я выхожу из игры. Выхожу. Он меня переиграл… Переиграл… – бесцветным голосом произнес Руднев.
– Кто он? Что ты несешь? Ты что, Аркаша, пьяный в жопу?
– Нет. Я выхожу из игры, – в трубке раздались гудки.
– Херня какая-то! Что с ним такое? Какого черта? – телефон полетел на диван. – Он выходит из игры… Я тебе, бля, выйду! Ты у меня запоешь! Тебе высшая мера – это самая маленькая кара за твои делишки. У меня на тебя такие бумаги есть! Он выходит из игры… Струсил, обосрался перед самой развязкой, козел! Я тебе покажу!
Два автомобиля стояли в каких-нибудь полутора километрах от ЦКБ. Рядом с серым «фольксвагеном-пассат», почти уткнувшись в него бампером, примостилась старомодная «победа». Дверца «фольксвагена» открылась, и из автомобиля легко выбрался широкоплечий подтянутый мужчина. Он тихо захлопнул дверь.
– Ну вот, теперь все дела сделаны.
Мужчина обошел автомобиль полковника Руднева и неторопливо сел в «победу». Та с выключенными фарами подалась назад, затем аккуратно объехала «фольксваген», развернулась и помчалась в направлении кольцевой дороги.
А в сером «фольксвагене» сидел, уткнувшись головой в руль, полковник Руднев. В его правой руке был зажат табельный пистолет, в обойме которого не хватало всего лишь одного патрона. Другая рука сжимала радиотелефон. Кровь из простреленного виска Руднева капала на коврик. Густая и липкая.
Операция на сердце президента прошла успешно, хотя и длилась семь часов.
Но проводили ее не в Центральной клинической больнице, а в Кардиологическом центре.
Буквально в тот же день, когда полковника Руднева нашли мертвым в его «фольксвагене», вся охрана в ЦКБ была сменена, чему очень сильно удивлялись работники больницы, уже успевшие привыкнуть к дюжим широкоплечим парням, снующим по больничным коридорам.
Глеб Сиверов, или агент ФСБ по кличке Слепой, узнал, что Президенту России сделана успешная операция, в тот же день, когда об этом узнала и вся страна "Наверное, он до конца не понимает, как близко, совсем рядом с ним прошла смерть – бесцветная и прозрачная. Может, это и к лучшему, что не понимает… – немного грустно подумал Глеб, наливая в чашечку крепкий кофе.
Ознакомительная версия.
