– Я знаю – не забывайте, что я работаю в разведке. – Анатолий слегка понизил голос. – Вы слишком легко готовы опустить руки, мой друг. Подумайте. Если Эллис может найти местного проводника, способного показать дорогу, я ведь могу сделать то же самое.
«Возможно ли это?» – подумал Жан-Пьер.
– Но ведь там не один маршрут, а несколько.
– Предположим, есть десять вариантов маршрута. Это значит, что надо взять десять проводников из местных, чтобы они повели десять розыскных отрядов.
Оптимизм Жан-Пьера снова стал возрастать, когда он понял, что возможность вернуть назад Джейн и Шанталь и увидеть Эллиса захваченным в плен все еще реальна.
– Может, дела не так уж плохи, – проговорил он, ободренный. – Мы можем просто начать опрашивать местных жителей вдоль «масляного пути». Может, за пределами этой проклятой долины люди будут более готовы идти на контакт. Нуристанцы не настолько вовлечены в войну, как местные жители.
– Хорошо, – отрывисто сказал Анатолий. – Уже темнеет, а у нас сегодня еще много дел. Мы отправимся рано утром.
– Идемте!
Джейн проснулась в испуге. Она не могла вспомнить, где она и с кем. В плену у русских? Еще несколько секунд она разглядывала видневшуюся из окна часть плетеной крыши, размышляя, в тюрьме она или нет? Затем резко поднялась, сердце ее бешено заколотилось. В этот момент она увидела Эллиса, который, приоткрыв рот, мирно дремал в спальном мешке, и ей вспомнилось строки: «Мы выбрались из долины. Мы убежали. Русские не знают, где мы, и не могут нас найти».
Она легла снова, ожидая, когда успокоится сердце. Они пошли не по тому маршруту, который Эллис выбрал с самого начала. Вместо того, чтобы пойти на север в Комар и затем на восток, вдоль долины Комара в Нуристан, они свернули обратно на юг и, минуя Саниз, пошли на восток вдоль долины Арю. Мохаммед предложил такой вариант потому, что это позволило бы им выбраться из долины Пяти Львов гораздо быстрее, и Эллис согласился.
Они отправились в путь еще до рассвета и целый день поднимались на взгорье. Эллис и Джейн несли по очереди Шанталь, а Мохаммед вел Мегги.
В полдень они остановились в селении Арю, состоящем из нескольких мазанок, и купили хлеба у подозрительного старика с собакой, злобно оскалившейся на них. Это селение было расположено слишком далеко от цивилизованного мира – за ним на сотни километров ничего не было, кроме каменистой речушки с усыпанными галькой берегами, и по обеим сторонам – обнаженной громады гор цвета слоновой кости. К концу дня они, наконец, добрались до этого места. Джейн снова села. Шанталь лежала около нее, мерно дыша и излучая тепло, как грелка. Эллис спал в отдельном мешке: они могли бы застегнуть на «молнию» два мешка вместе, но Джейн боялась, что во сне Эллис может придавить ребенка, поэтому они решили спать раздельно, довольные уже тем, что лежали рядом и могли в любой момент дотронуться друг до друга. Мохаммед спал в соседней комнате.
Джейн осторожно встала, стараясь на разбудить Шанталь. Надевая рубашку и натягивая брюки, она чувствовала ноющую боль в спине и ногах. Она привыкла с ходьбе, но не настолько, чтобы идти целый день, да еще в таких условиях. Она надела ботинки и, не завязывая шнурков, вышла из дома. Яркий, холодный свет, исходящий из гор, заставил ее прищуриться. Она стояла на торном лугу – огромном зеленом пространстве с вьющимся сквозь него горным потоком. По одну сторону луга возвышались горы, а у подножья склона стояло в укрытии гор несколько каменных домов и загонов для скота; в домах никто не жил, а скот угнали. Здесь было летнее пастбище, пастухи уже ушли на зимние стоянки.
В долине Пяти Львов все еще стояло лето, а на этой высоте осенние холода наступали уже в сентябре.
Джейн пошла к реке, которая находилась далеко от строений, так что можно было спокойно раздеться, не боясь, что ее может увидеть Мохаммед. Она вошла в речку, быстро окунулась в обжигающе ледяную воду и мгновенно выскочила обратно. «К черту такое купание», – громко произнесла она, едва унимая стук зубов. «Пока не доберемся до цивилизованного места, буду ходить грязной», – подумала она. Натянув одежду и не вытираясь, так как их единственное полотенце было оставлено для Шанталь, она побежала обратно к дому, подбирая на ходу хворост. Затем положила несколько веточек на остатки вчерашнего костра и подула на угли, пока не разгорелось пламя. Она подержала руки над огнем, чтобы согреться.
Джейн поставила чан с водой на огонь и решила выкупать Шанталь. Пока вода грелась, проснулись один за другим и остальные: первым встал Мохаммед, он пошел помыться на улицу, затем проснулся Эллис и стал жаловаться, что у него ломит все тело, и, наконец, Шанталь, которая тут же потребовала, чтобы ее покормили, чем и занялась Джейн.
Джейн безотчетно ощущала непонятное чувство эйфории. Ведь, казалось бы, в ситуации, в которой она оказалась с двухмесячным ребенком, ею должно овладеть беспокойство, но, как ни странно, тревога сменилась ощущением счастья. «Почему я так счастлива? – спрашивала она себя. – Потому что я с Эллисом», – подсознательно возникал ответ.
Шанталь тоже была довольна, как будто впитывала это ощущение с молоком матери. Они не могли купить еду вчера вечером, потому что пастухи ушли, и им не у кого было купить хоть что-нибудь. Однако у них была соль и рис, который они сварили не без труда, ибо на такой высоте вода долго не закипала. На завтрак у них были остатки холодного вчерашнего риса. Это немного испортило ей настроение.
Она поела, пока кормила Шанталь, затем помыла ее и поменяла пеленки. Пеленка, которую Джейн простирала вчера в реке, высохла за ночь у огня. Она подложила ее, а грязную понесла стирать к реке. Надо будет, решила она, прикрепить ее к поклаже, чтобы на ветру при езде она высохла. Что бы сказала мама, если бы узнала, что ее внучка целый день находится в одной пеленке? Она пришла бы в ужас. Но ничего…
Эллис и Мохаммед запрягли и навьючили лошадь, после чего двинулись в путь. Сегодня будет еще труднее, чем вчера. Они должны будут пересечь горную цепь, которая долгие столетия отделяла Нуристан от всего остального мира, превращая его в более или менее изолированное место. Им придется взбираться на перевал Арю на уровне четырнадцати тысяч футов над уровнем моря. Большую часть пути придется пробираться по снегу и льду. Они надеялись добраться до деревни Линар, находившейся по прямой в десяти милях, но в лучшем случае они доберутся туда лишь к вечеру.
Солнце ярко светило, но было довольно холодно. На Джейн были шерстяные носки и варежки, а также теплый толстый свитер под меховым пальто. Она положила Шанталь между пальто и свитером и расстегнула верхнюю пуговицу пальто, чтобы проходил воздух.
Они проехали луга, следуя вверх по течению реки Арю, и мгновенно пейзаж снова стал суровым и враждебным. Холодные вершины были лишены растительности. Только однажды Джейн увидела вдали палаточный лагерь альпинистов на голом склоне горы, и она не знала, радоваться или опасаться, что здесь были люди. Единственное живое существо, которое она увидела, – это гриф, парящий в высоте на ветру. Тропа, по которой они шли, была едва заметна. Джейн радовалась, что с ними шел Мохаммед. Сначала он вел их по берегу вдоль реки, затем, когда река, постепенно сужаясь, совсем исчезла из виду, он с не меньшей уверенностью продолжил путь. Джейн спросила его, как же он различает дорогу. Оказалось, маршрут отмечен грудами камней, уложенными на определенном расстоянии. Она даже не заметила их, пока он не показал ей. Вскоре на земле появился легкий снежок, и ноги у Джейн стали замерзать, несмотря на толстые теплые носки и теплые ботинки.
Удивительно, что в пути Шанталь почти все время спала. Каждые два часа они останавливались и устраивали на несколько минут отдых, и Джейн, пользуясь згой возможностью, кормила ребенка, дрожа от холода с открытой на морозе нежной грудью. Она сказала Эллису, что Шанталь ведет себя на удивление великолепно. «Просто невероятно, просто невероятно», – ответил тот.
В полдень они остановились на полчаса отдохнуть, и перед ними открылся вид на ущелье Арю. Джейн очень устала, и у нее болела спина. Она уже изрядно проголодалась, как будто и не ела тутово-ореховый пирог во время ленча.
На подходе к ущелью дорога становилась все труднее. У Джейн замерло сердце, когда она взглянула на крутой подъем. Лучше я посижу здесь подольше, решила она, но было так холодно, что она начала дрожать. Эллис заметил это и поднялся, чтобы снова двинуться в путь.
– Пошли, а то мы замерзнем окончательно, – сказал он, стараясь казаться веселым.
Джейн подумала, что лучше бы он не говорил так бодро.
Она встала не без усилия.
– Давай я понесу Шанталь, – сказал он. Джейн осторожно передала ребенка.
Мохаммед шел впереди, показывая дорогу, и вел за собою лошадь, с силой натягивая поводья. Эллис замыкал шествие. Склон был крутой и скользкий от снега. И уже через несколько минут Джейн почувствовала, что устала даже больше, чем до привала. С трудом пробираясь по тропе, спотыкаясь на каждом шагу, она вспомнила, как говорила Эллису: «Я думаю, с тобой у меня больше шансов выбраться отсюда, чем пытаться выбраться одной из Сибири». «А может быть, я и отсюда не выберусь, – промелькнуло у нее в голове. – Я не думала, что будет так трудно». Хотя, конечно же, она знала и знает, что будет еще хуже, пока наконец все не образуется. «Отбрось эти мысли, сентиментальное создание», – решила она. В этот момент она поскользнулась и упала на бок. Эллис, шедший позади нее, успел схватить ее за руку и помог ей подняться. Она подумала, что он, наверное все это время внимательно следил за ней. Она почувствовала прилив теплоты к нему. Эллис оберегал ее, чего никогда не делал Жан-Пьер. Тот бы пошел впереди, считая, что если ей понадобится помощь, она сама попросит его об этом, но если бы она это сделала, он непременно спросил бы ее, неужели она не хочет, чтобы он относился к ней, как к равной?
