В результате слежки открылось немало интересных подробностей из жизни замечательных людей. Оказалось, что посетителями VIP-отелей являются не только мужчины, чьи лица постоянно мелькают на экранах телевизоров в образе политиков и государственных деятелей, но и дамы того же высокого полета. Причем, если представитель сильного пола приезжал в гостиницу, как правило, уже в компании с девушкой, реже — с юношей, то одной ну очень известной молодящейся даме из политических кругов подвезли в гостиницу молодого человека с внешностью «тарзана» из стрип-клуба. Причем за трое суток это произошло дважды. Нескольких посетителей сразу не идентифицировали, пришлось узнавать о них по базам данных МВД и ФСБ. Оказалось, очень серьезные люди, из числа тех, которые в авторитете числятся.
Съемки велись как на улице у отелей, так и через неплотно задернутые шторы номеров, благо современная видеоаппаратура позволяла и через тонкую щелку запечатлеть фрагменты утех «великих». Там, где не удавалось этого сделать, довольствовались аудиозаписями, снятыми с оконных стекол.
За трое суток набралось столько «убойного» материала и в прямом и в переносном смыслах, что продолжать слежку и съемки далее смысла не имело. Веклемишев решил, что пришла пора познакомиться с Салмановым поближе.
Все эти дни следили не только за VIP-борделями Доку, но и за ним самим и уточняли его распорядок дня. Заваливаться к нему в офис или домой Вадим желания не имел ввиду щекотливости темы, поэтому решил повидаться с Салмановым в нейтральном месте. Чеченец каждый вечер ужинал в уютном и очень дорогом ресторане в районе Пречистенки. Доку около двадцати часов приезжал туда вместе с телохранителем, занимал отдельный кабинет и примерно через сорок минут покидал его. Вадиму даже представили перечень блюд, которые выкушал господин Салманов в последние три вечера.
Веклемишев зашел в ресторан через пятнадцать минут после того, как там появился фигурант. Он разделся в гардеробе, бросил встретившему в дверях зала метрдотелю, что его ждут, и направился к дверям кабинета, около которых застыла массивная фигура телохранителя Салманова. Секьюрити остановил Вадима решительным жестом, выставив перед ним словно шлагбаум согнутую в локте руку.
— Передайте это вашему хозяину, — упреждая вопрос, сказал Веклемишев, вытащил из пластиковой папки, которую держал в руках, конверт и протянул его телохранителю. — Не в ваших интересах заглядывать внутрь. Там фотографии, которые предназначены для просмотра лично господину Салманову.
Охранник подозрительно оглядел Вадима и задумался. Раздумье, правда, длилось недолго, и, похоже, нежданный гость не показался массивному человеку опасным. Он взял конверт, ощупал его и аккуратно постучал в дверь кабинета. После невнятного ответа телохранитель приоткрыл створку и доложил в щель, что какой-то человек просит передать господину Салманову конверт с фотографиями. Теперь уже задумались внутри кабинета. Ответ поступил секунд через двадцать и был короток.
— Давай сюда, — донесся до Вадима негромкий голос.
Охранник зашел в кабинет, закрыл за собой дверь, но практически сразу вышел и опять занял свой пост. Реакция Салманова не была скорой. Не менее семи минут Веклемишев стоял рядом с охранником, разглядывая практически пустой зал ресторана. Только в его дальнем углу у окна сидела пара немолодых и уже достаточно нетрезвых мужчин.
Голос из-за двери привел в движение недвижного секьюрити.
Он приоткрыл дверь, заглянул в кабинет и после коротких переговоров предложил Веклемишеву пройти внутрь. Правда, перед этим телохранитель достаточно вежливо попросил разрешения посетителя обыскать его. Вадим, любезно улыбнувшись, позволил ему охлопать себя и после этого шагнул к двери.
Ресторанный кабинет был декорирован под дворцовые интерьеры. Роспись с позолотой на потолке, резная мебель, гнутые ножки стульев, богатый сервиз в горке, потемневшие якобы от времени картины из жизни греческих богов по стенам в золоченых же рамах Веклемишева не восхитили, не удивили. Он не был специалистом по антиквариату, но с уверенностью мог сказать, что вся мебель и предметы в кабинете — новоделы. Как и сидевший перед ним человек в дорогом костюме от Версаче, галстуке от Ямамото, перстнем с огромным, явно настоящим бриллиантом и надменным выражением лица.
Похоже, правила хорошего тона, особенно в части поведения за столом, для Салманова были терра инкогнита. По крайней мере Веклемишев заметил, что столовые приборы были небрежно отодвинуты в сторону и с начала ужина к ним не прикасались. Салманов держал двумя руками, блестевшими от жира, кусок курицы и не спеша обгладывал его. Он не поднял глаза на Вадима, внимательно рассматривая веером разложенные перед ним на столе фотографии.
Веклемишев остановился посередине кабинета в ожидании, когда на него любезно обратят внимание. Однако вряд ли Салманову было сейчас до любезностей и внимания. Не до расшаркиваний нынче. Вадим представлял, что сейчас творится в голове у чеченца, какая круговерть мыслей, предположений и попыток найти выход из ситуации, не сулящей ничего хорошего. Хотя некоторую активность он уже проявил, но этого ждали и не менее активно отреагировали…
Простояв с минуту и, поняв, что сесть ему вряд ли предложат, Веклемишев шагнул вперед, переставил стул и уселся на него как раз напротив Салманова. Доку никак не отреагировал на его действия, продолжая изучать фотографии. Еще пару минут он молчал и глодал кость, потом бросил ее на скатерть, вытер рот и руки салфеткой и поднял тяжелые глаза на Вадима.
— Я понятия не имею, кто ты, но знаю, что ты уже труп, — брезгливо скривив губы, сказал Салманов, сверля Веклемишева взглядом.
— Мне так часто это говорили, что я уже не обращаю внимания на подобные заявления. Как-то уже и не страшно, и даже не смешно, — безразлично пожал плечами Вадим и не смог сдержать улыбку. — Кстати, последний раз я это слышал две недели назад.
Он вспомнил трагическую физиономию йоханнесбургского таксиста Джонни и его монолог после того, как Веклемишев «поговорил» с юнцами Мамба-Шаку: «Вы труп, сэр! И я тоже труп!..»
— Я не знаю, что ты слышал две недели назад, но последнее, что ты услышишь — меня! — свирепо глядя на собеседника, прорычал Салманов.
— Вряд ли, — спокойно сказал Вадим. — Люди, которых ты вызвал в ресторан, уже лежат уткнувшись физиономиями в асфальт.
— Не понял, — удивленно подбросил вверх брови Салманов.
— Ну что тут непонятного? — усмехнулся Веклемишев. — Ты же звонил Аслахану, говорил, чтобы он летел со своими орлами сюда. Что на тебя серьезный наезд и надо срочно разобраться с одним ублюдком, то есть со мной. Вот ребята и вылетели из гнезда, да на других орлов нарвались в паре кварталов отсюда. Тех, кто в форме, с автоматами и при красных ксивах.
— Мой телефон прослушивают? Ты мент? — настороженно бросил Салманов.
— Насчет телефона ты правильно догадался, а вот со вторым, извини, ошибочка вышла. Не мент я, и к милиции не имею никакого отношения, — честно признался Веклемишев.
Они планировали, что Доку Салманов может вызвать помощь, и поставили его мобильный телефон на прослушку. Не прошло и минуты после того, как Вадим передал ему фотографии, а чеченец уже звонил какому-то Аслахану и в крайнем беспокойстве требовал его со своими людьми к себе. Доклад о звонке Вадим принял через миниатюрную таблетку динамика, спрятанную в левом ухе. У Веклемишева имелся еще и микрофон, прикрепленный по всем шпионским канонам к внутренней стороне лацкана пиджака, и Стоянов, осуществляющий с ним связь, сейчас слышал каждое их слово.
Насчет физиономий в асфальт Веклемишев, в общем-то, поспешил, хотя вполне могло быть, что данное действо уже совершается именно в эти минуты. И не в паре кварталов отсюда, а непосредственно у ресторана. С какой стороны прилетят горные орлы, было неясно, поэтому было принято решение брать их прямо у входа.
— Если ты не мент, почему тогда Аслахана повязали менты? — упрямо спросил Салманов. — И за что их брать: документы на оружие и у них самих в порядке.
— Если в порядке, разберутся и отпустят… часа через два, — согласился Веклемишев. — А почему милиция ими так сильно заинтересовалась, так это неизвестные позвонили по 02 еще час назад и сообщили, что мина заложена неподалеку отсюда — в урне у станции метро сверток непонятный. По тревоге саперы примчались, ОМОН все оцепил, а тут еще один звонок: мол, вооруженные до зубов люди нарисовались. Тут твоего Аслахана со своей братвой и повязали. Простенько организовано, но со вкусом, согласись.
— Ты все равно отсюда не выйдешь, — скрежетнул зубами Салманов и бросил взгляд на дверь.
— Не смеши, Доку. Ты думаешь, я твоего толстого мальчика испугаюсь? — улыбнулся Веклемишев и потянулся к ножам и вилкам, лежащим перед ним на столе.
