Ему не впервой было попадать под пули, и он точно знал — чем скорее эту игру свернешь, тем вернее останешься жив. Иначе крови из ран выхлещет слишком много, он ослабеет и не сможет быстро двигаться. Тут-то они его и прищучат.
Дровосек не слишком грациозно прыгнул в сторону, подобрал пистолет убитого им стрелка и лег животом на прохладную землю. Те двое отсиживались за расстрелянным джипом, дорогой игрушкой, из-за которой так переживал Бурмистров. Он очень расстроился бы, увидев, во что превратилась его машина. Но, к счастью, он был мертв и гарантированно избавлен от расстройств. А раз так...
Дровосек задержал дыхание, постарался не сбить прицел — и трижды нажал на курок. Целился он не в людей. А те не поняли его мыслей, принялись палить в ответ, успели выстрелить по разу... А потом взорвался бензобак.
Дровосеку даже показалось, что он увидел две отлетающие от джипа в облаке огня и дыма темные человеческие фигуры... Машина стала совсем черной, и Дровосек отказался от мысли загнать ее какому-нибудь перекупщику. Разве что на металлолом годилась теперь эта воняющая куча горячего металла вкупе с резиной, пластиком и кожзаменителем... Человечиной не пахло, это совершенно точно.
Он поднялся, отмахиваясь рукой от назойливого дыма, вернулся к телу убитого им стрелка и выпотрошил его карманы. «Рослав Трейд Инкорпорейтед. Служба безопасности» — было выдавлено на небольшой книжечке ярко-красного цвета. Дровосек вздохнул. Вот тебе и праздник, вот тебе и победа... Он посмотрел на часы. Что ж, к Морозовой на «Профсоюзную» еще можно успеть, но нужен ли он там такой? И что скажет Морозова? Она ведь непременно скажет что-нибудь такое, после чего Дровосеку останется только пойти и повеситься от чувства собственной неполноценности.
Он рассовал пистолеты по карманам и нетвердой походкой двинулся в обход горящего джипа в сторону своей машины. Взглянув в сторону Бурмистрова, взрывной волной отброшенного от джипа, Дровосек мысленно высказал ему с укоризной: «Эх ты, дурак... Меня подставил и сам подставился. Мне-то не привыкать, а вот тебе это все как нож острый в сердце. Одного раза достаточно».
Бумаги с чертежами разметались по поляне, Дровосек наступал на них, перешагивал, шел по ним, будто по выложенной кем-то специально для него дорожке. Куда она вела? Скорее всего, никуда...
Туда же, в никуда, ушла и первая пуля, которую пустил по Дровосеку обожженный, оглушенный, но еще не успокоившийся стрелок. Он стоял на коленях, страшно тараща воспаленные глаза и тыча в Дровосека стволом пистолета. По его лицу была размазана кровь, текшая из носа и из ушей, так что Дровосеку стало даже немного не по себе, когда он повернулся на звук и увидел такое вот обгорелое чудо.
— Ух ты, — пробормотал Дровосек, ища какой-нибудь из своих пистолетов и понимая, что он делает это слишком медленно, но не чувствуя в себе сил ускориться. Получалось, что он просто стоял и ждал второго выстрела, а тот чумазый погорелец искал в себе силы еще раз нажать на курок.
— Сейчас, — пообещал стрелку Дровосек, хватаясь непослушными пальцами за рукоять «Макарова». Пистолет был почему-то липким, будто бы его измазали в крови. Чуть позже Дровосек сообразил, что так оно на самом деле и есть — и это его собственная кровь.
Дровосек напрягся и вытащил пистолет. В это время погорелец выстрелил во второй раз. Дровосек попытался понять, попали в него или нет, но ничего не понял и на всякий случай улыбнулся. Стрелок все еще держался в своей стойке, хотя и сильно пошатывался.
— Сейчас, — снова сказал Дровосек и вытянул руку с пистолетом, пытаясь совместить обрубок человеческой фигуры с мушкой. Когда ему это почти удалось, погорелец выстрелил в третий раз. Дровосек устало поморщился и сказал стрелку:
— Да заколебал ты, честное слово...
И сам нажал на спуск. Стрелок упал лицом в землю, то ли от пули Дровосека, то ли от собственной усталости.
— Давно бы так, — пробормотал Дровосек и внезапно ощутил, что земля становится все ближе и ближе, буквально встает на дыбы и летит кверху... Еще он почувствовал вкус крови на губах, еще он почувствовал стальной штырь, засевший у него в теле где-то в районе диафрагмы...
«Мне ведь еще нужно на „Профсоюзную“ сгонять», — подумал он, как будто собирался просто лечь и поспать.
Борис Романов: в ожидании снайперов
Марина подняла глаза, скользнула по Борису равнодушным взглядом и снова погрузилась в какие-то свои мысли. Борис замедлил шаг и остановился в паре метров от столика, не решаясь преодолеть это финальное расстояние. Он забыл о том, что на него сейчас смотрят из окна четвертого этажа, о том, что рассевшиеся по крышам снайперы напряженно ждут сигнала, разглядывая сидящих за столиком людей в свои оптические прицелы... Он хотел сейчас знать лишь одно — что эти гады сделали с его женой?!
— Борис Игоревич? — Человек по прозвищу Челюсть широко улыбнулся, как будто он был близким родственником Бориса или старым приятелем. На самом деле он был просто одной из тех сволочей. — Борис Игоревич, присаживайтесь... Мы же здесь как раз для того, чтобы посидеть и поговорить о наших делах. Давайте, не стесняйтесь. Вот и Владимир Ашотович поддержит разговор...
Дарчиев не улыбался, он просто пожал плечами, как бы говоря: «Ну да, я здесь, я поддержу разговор — а что мне остается делать?»
Марина же едва заметно вздрогнула, будто вышла из состояния оцепенения, снова подняла глаза на Бориса и прошептала:
— Привет...
Голос был тоже не ее. Борису захотелось схватить Челюсть за грудки, выволочь из-за стола и, пиная мерзавца в пах коленом, орать ему в лицо: «Что ты с ней сделал?! Что ты сделал с моей женой?!»
Но потом он подумал, что все это можно будет сделать иначе. В конце концов, есть специальные люди — во главе с мадам Морозовой, — которые наверняка смогут отпинать Челюсть куда профессиональнее, а стало быть, больнее. В конце концов, все эти вопросы можно будет задать в другой обстановке, без свидетелей, в закрытом помещении без окон, какие наверняка имеются в распоряжении корпорации «Интерспектр».
Борис сделал эти недостающие два шага, дернул на себя стул, сел и, глядя в глаза Марины — и опять-таки не узнавая их, — сказал, обращаясь только к жене и не видя никого больше:
— Все будет хорошо, все... Ты не волнуйся, сейчас мы уедем отсюда. С Олеськой все нормально, она нас ждет... Сейчас мы уйдем...
Марина неожиданно выдернула свою руку из его пальцев и испуганно взглянула на Челюсть:
— Разве это еще не все? Мне еще нужно будет куда-то ехать?
— Марина, послушай... — начал Борис.
— Нет, вам больше никуда не нужно будет ехать, — перебил его Челюсть. — Вы свою работу сделали, так что...
— Какую работу? Как ты разговариваешь с моей женой, сука?! — Пальцы Бориса сами собой сжались в кулаки. — Ты знаешь, что сейчас с тобой будет?!
— Я знаю, что сейчас со мной будет, — хладнокровно сказал Челюсть. — Я даже знаю, что будет с вами, Борис Игоревич. А вы не знаете. Так что сидите и помалкивайте.
— Марина, — Борис проигнорировал сотрудника СБ, — выходи из-за стола и спускайся вниз, на тротуар...
Женщина недоуменно переводила взгляд с Челюсти на Бориса, в лице ее появилась растерянность, губы дрогнули.
— Это не Марина, — сказал Челюсть, выбивая сигарету из пачки.
— Что? — сказал Борис.
— Извините, — сказала женщина, глядя на Бориса. Челюсть снисходительно фыркнул в ее адрес.
— Что значит — не Марина?
— Это значит, что женщину зовут по-другому. Как-то там... — Челюсть наморщил лоб, вспоминая.
— Вероника, — сказала женщина, до невозможности похожая на Марину Романову.
— Извините? — очнулся Дарчиев, который слушал все это как бредовый радиоспектакль. — Как это?
— А вот так, — усмехнулся Челюсть, которому все это доставляло очевидное и немалое удовольствие. — Используя актерскую картотеку «Мосфильма» и тамошних гримеров, можно сделать и не такое.
Изумленный Дарчиев взял женщину за руку и, глядя ей в глаза, проговорил:
— Это правда? Вы — не...
— Извините, — плачущим голосом сказала женщина. — Извините. Я пойду...
— Сиди, — жестко бросил Челюсть. — Пока сиди. Я скажу, когда можно будет идти.
— Где моя жена? — Борис снова испытал подкатывающую к горлу волну ненависти. — Почему вы ее сюда не привели?! — Он бросил бешеный взгляд и на Дарчиева, подозревая его в каком-то виде измены, и Дарчиев немедленно среагировал:
— Боря, честное слово! Ни сном ни духом! Я же Мариночку последний раз видел очень давно, года два назад... Я же не помню ее хорошо...
— Слушайте, ребята, — перебил их Челюсть. — Кончайте ваш базар, а? Все это уже неважно, потому что...
— Это ты кончай свой базар! — рявкнул Борис. — В игры решил поиграть?
— Это не игры, — тихо сказал Челюсть, крутя сигаретную пачку в руках. — Совсем не игры...
— Если так, то ты, сволочь, сейчас пойдешь со мной, и если твое начальство не привезет мне через два часа мою жену, они получат тебя по частям! — выпалил Борис страшную угрозу, в реальности которой сейчас он ни на миг не сомневался.
