Иванов едва не поперхнулся минералкой. С трудом сглотнул, поставил стакан на стол…
– Так… Продолжай.
– Ну, я Жене об этом сказала, – тоном невинной девушки продолжала Лиза. – Он с минуту сидел, как мешком пришибленный, потом вскочил и побежал в отдел…
– Так…
– Потом вернулся, экипировался и сказал, что они с Вахромеевым срочно выезжают к вам…
– Так… Что ещё он сказал?
– Вахромеев ему сказал – когда они обедали в «Азамате», к ним подошёл Ибрагим. Они поговорили минуты две… Потом Андрей Фёдорович отлучился – сказал, что в туалет…
– Так… – Иванов вдруг почувствовал, что начал обильно потеть – как-то сразу, без разбега…
– А когда вернулся, у него руки дрожали…
Иванов осторожно перевёл взгляд на руки Мохова. Наши руки не для скуки… Вот же дурень! Вахромеев в рукопашке, как и в оперативной работе, – полный ноль. Муху с хлопушкой убить не сможет…
Руки Мохова немножко не соответствовали его округлому облику. Этакие жилистые, цепкие грабки, рёбра ладоней припухшие, как у всех каратистов…
– Вы меня слушаете? Мы связались с Глебычем – они как раз возвращаются, уже где-то возле города. Они сейчас к вам туда тоже подтянутся. Вы можете с ними по рации… Ах да, у вас же рации нет – Косте отдали. Нехорошо, полковник, – связь всегда с собой надо носить…
– Спасибо, Лиза, – чужим голосом сказал Иванов, аккуратно возвращая трубку на рычаги.
– Ну что – всё? Разобрались со своей озабоченной женщиной?
Мохов развернулся в кресле к Иванову и с барственной насмешкой склонил голову.
– Разобрались. – Иванов снял с плеча «вал», передёрнул затвор и, шагнув за стол, сильно пнул ногой в подлокотник кресла.
– Вы совсем очумели, Иванов?! – Мохов уехал с креслом в угол и от неожиданности вцепился в подлокотники. – Вы…
– Сидеть, – очень тихо сказал Иванов, направляя ствол в живот первого зама. – Дёрнешься – стреляю без предупреждения.
– Да ты в своём уме, Иванов? – Мохов громко икнул и внезапно побледнел. – Ты… Ты…
– Именем Закона Российской Федерации вы арестованы. – Голос Иванова вибрировал от переполнявшей его жажды убийства. – За шпионаж и измену Родине. Вы имеете право на… Да ни хера вы не имеете! И держи, падаль, свои крепкие ручки так, чтобы я их видел…
ГЛАВА 15
Костя Воронцов
12 сентября 2002 г., с. Старые Матаги – хрен его знает где, где-то в горах…
В тот момент мне казалось, что на нас вышло поглазеть всё село. Представьте себе двух военных придурков, невесть откуда вылезших средь бела дня, без какого-либо прикрытия… Гуляют себе этак беззаботно по вражьему селу и вдобавок волокут что-то такое непонятное…
– Веселее, Вася! – Я втягивал голову в плечи, ежесекундно ожидая выстрела, и стоически игнорировал десятки пристальных взглядов – почти у каждой второй калитки торчали деды, дети, дамы чеченские. – Мы тут гуляем мал-мал, не делай такое серьёзное лицо! Ты же чеченский озорной гуляка, улыбайся! Рассказывай что-нибудь, ручкой помахивай…
– Больше всего сейчас хочется упасть и заползти в канаву, – пожаловался Вася, кривя личико в вымученной страдальческой улыбке и помахивая свободной рукой. – Затылком чую, смотрят на меня сквозь прицел! Пешком, в полный рост, в снайперских секторах… Ну, это вообще жопа…
– Салам, аксакал! – Мы добрались до первого переулка и прошли мимо первого деда, сидящего у калитки.
Дед крякнул, покачал головой и ничего не сказал. Наверно, так и не понял, в чём тут прикол.
Немного отпустило: всё-таки среди строений, если с первого выстрела не снимут, есть где укрыться.
– А ты обратил внимание, Вася, – в нас не стреляют?
– Не, не обратил… Но точно – не стреляют. Если мы ещё дотопаем до калитки Руслана…
Мы таки дотопали. Бросили мешок наземь, показательно потрясли кистями рук – тяжела ты, блин, ноша непонятная! Я вежливо постучал в калитку и шёпотом предупредил:
– Вася, я очень прошу – не хватайся сразу за ствол! Веди себя как можно беспечнее. Ствол – только по моей команде…
– Понял, – кивнул Вася, в скрюченных пальцах рук которого легко угадывалась тоска по оружейному металлу. – Понял…
Калитка распахнулась – возник тот самый аксакал, который первым обнимал прибывшего Руслана. Видимо, отец.
– Маршалла ду хьога! – Я с чувством выдал на-гора весь свой запас. – Вогха стаг могушалла муха ю хьян?
– Дукха вехийла хье, – несколько озадаченно пробормотал аксакал. – Нохчо ву? Хье мичах вехаш ву?
– Мы к Руслану. – На этом мой запас и кончился. – От Абая.
– От Абая?!
В тоне аксакала сквозило недоумение. Типа – такие босяки, вовсе не нохчо, и от Абая?
– Да, от Абая. – Я очень дружелюбно улыбнулся, махнул рукой куда-то за околицу и ткнул пальцем в наш многозначительный мешок. – Он сейчас очень занят, подойти не может. Вот, просил передать…
– Щто это? – Мешок, как и следовало ожидать, аксакала заинтриговал.
– Он сказал – Рустик знает, – фамильярно подмигнул я. – Вы позволите зайти или нам тут подождать?
– Захады. – Аксакал посторонился, пропуская нас во двор, и закрыл калитку.
Вот так всё просто, дорогие мои. Уфф! Мы на месте. Живы, здоровы, с оружием и вне снайперских секторов. Просторный двор усадьбы Балаевых, как водится, почти на две трети площади перекрыт шифером.
«Нива» с раскрытой правой дверцей стояла у самых ворот. Под навесом две женщины копошились у стола. Мальчишка лет десяти разжигал мангал. Собак не было. Аксакал громко позвал:
– Руслан!
…и направился к скамейке под навесом.
Мы положили мешок рядом с «Нивой» и потихоньку двинулись к крыльцу.
Из-за угла дома вышел Руслан – в тельнике, обрезках резиновых сапог на босу ногу, на ходу вытирая лицо полотенцем.
– Вася! – тихо скомандовал я, положив руку на цевьё оружия.
Руслан увидел меня, вздрогнул и замер на месте. Не ожидал!
– Салам, Рустик, салам, родной! – Вася распахнул объятия и бросился к нашему фигуранту. – Как я рад тебя видеть!
Левой рукой Вася обнял Руслана за шею, а правую прижал к его животу. В этой правой была зажата граната «Ф-1». Без кольца. Кольцо было надето на торчащий в неприличном американском символе средний палец. Когда успел – чёрт его знает, ну прям факир, мать его так! И встал так ловко – спиной ко всем, гранату видел только я.
– Держи колечко, родной мой, – задушевно предложил Вася, медленно увлекая Руслана к «Ниве». – Держи и улыбайся. Это наше с тобой дело, твоих родных совершенно не касается…
Руслан взял предложенное колечко и с окаменевшим лицом продолжал двигаться в танце с Васей, приближаясь к «Ниве».
Трое под навесом всё бросили, развернулись к нам, уставились с любопытством. Аксакал тоже оторвал зад от скамейки, вытянул шею. Пока никто не понял, что происходит.
– Руслан, мы ничего против тебя и твоей семьи не имеем, – тихонько сообщил я, шагнув к милой парочке. – Но мы хотим уйти отсюда живыми. Если ты сейчас поедешь с нами, никто не пострадает. Мы выедем за село и сразу тебя отпустим. Я тебя прошу – веди себя смирно, или мы умрём все вместе…
Аксакал что-то спросил – в голосе его слышалось недоумение.
Руслан, обернувшись, ответил – довольно спокойно, типа, нормально всё. Аксакал сел обратно, но продолжал глазеть. Надо учить чеченский – пригодится…
– Вася, перестань его обнимать, это уже становится неприличным, – прошептал я, открывая правую дверь «Нивы» и откидывая сиденье. – Он умный, никуда не денется. Он знает, каков радиус поражения, и отдаёт себе отчёт, что его родные не успеют укрыться от гранаты. Кроме того, он уверен, что мы не ограничились гранатой и у нас для него есть сюрприз… Я прав, Руслан?
Руслан безмолвно кивнул. В глазах его плясали огоньки растерянности, приправленные солидной порцией гнева. Ух, как бы он нас сокрушил, будь его воля!
Аксакал опять что-то спросил. Вася сунул руку с гранатой за пазуху и перестал обнимать Руслана. Руслан обернулся ко мне и с дрожью в голосе поинтересовался:
– Что в мешке?
Ух, какие мы любопытные! Тут сейчас сына со двора сведут, как краденого жеребца, а нас всё балабас интересует!
– В мешке тряпки, одна штучка и два кило всякой дряни, – невозмутимо соврал я, доставая из кармана рацию и многозначительно взвешивая её в руке. – Кило пластита, кило подшипников и радиовзрыватель. Жму на кнопку – и привет семье. Если мы благополучно уедем за село, я дезактивирую станцию и отдам её тебе. Ты едешь с нами?
– Еду. – Взгляд Руслана померк, гнев закономерно перетёк в тупое отчаяние. – Конечно, еду… Что сказать отцу?
– Скажи, что это оборудование, для дела. Трогать нельзя ни в коем случае. Ты сейчас вернёшься, всё спрячешь сам.
Руслан ответил отцу – тот кивнул, больше вопросов задавать не стал. Для дела так для дела. Сын занят почётным, нужным и важным делом, спрашивать лишнее не пристало.
