Когда Борис подошёл к стоянке самолёта, у сидящего в его кабине мальчишки уже была разбита губа. От всего произошедшего с ним молодой пилот совсем перестал соображать. Майор Иглз кричал ему, что необходимо делать:
– Запускайся ещё раз, дубина! Оставить! Ключ поверни, я тебе говорю! Закрылки на пятнадцать градусов.
Стажёр пытался дисциплинированно выполнять приказы, но из-за того, что мысли в его голове путались, он не мог даже запустить двигатель и привести все системы самолёта в состояние готовности к взлёту. Вскоре деморализованный молодой лётчик вообще перестал реагировать на вопли офицера.
При появлении Нефёдова майор недовольно стащил с правой руки чёрную перчатку и раздражённо буркнул:
– Что вам?
– Разрешите мне лететь вместо мальчишки. Пусть он придёт в себя.
Майору явно было неприятно, что кто-то из подчинённых поймал его на том, что он пустил в ход кулаки против новобранца. Чтобы скрыть своё смущение, он, прежде чем ответить, вынул пачку сигарет. Вскрыл ногтем целлулоидную обёртку, затем картонку, щелчком выбил сигарету, взял губами, вытащил зажигалку – и так далее. И всё нарочито неторопливо. Так прошло минуты три, не меньше. Затянувшись и выпустив кольцо синего дыма, майор посоветовал заступнику:
– Не лезьте не в своё дело! Парень уже взял аванс, пусть отрабатывает.
– Послушайте, разве вы не видите, что в таком состоянии он ни на что не годен. И потом я слышал, что у него всего-навсего лицензия пилота-любителя. Он глупо угробит и себя и машину. Вы должны отправить его домой, майор. Это в ваших же интересах.
Борис спокойно выдержал враждебный взгляд командира. Наконец, Иглз отвёл глаза.
– Да вы правы, сэр. – Гнев комэска обратился в сторону командования: – С каждый разом они присылают мне всё менее качественный материал. Это же девчонка, а не солдат. Он приволок с собой целый чемодан косметики и пользуется лавандовой водой после душа. И я не удивлюсь, если в итоге этот неженка окажется голубым. Наши боссы, видимо, считают, что раз у меня в эскадрилье самый высокий процент потерь, то мне можно посылать невесть кого.
Майор хотел ещё что-то сказать, но замолчал, заметив кого-то. Борис оглянулся. К ним подходил сам главный президентский советник по авиационным вопросам. По роду своей должности он изредка наведывался на аэродром. Визит южноафриканца Хенка ван дер Вольфа по прозвищу Хенк-бомбардировщик не сулил ничего хорошего ни новичку, ни тому, кто посмел вопреки местным обычаям за него заступиться.
Первым делом юаровец пожал руку и улыбнулся Нефёдову, как старому знакомому, затем поздоровался с командиром эскадрильи. Располагающее выражение лица у него было отработано до автоматизма. Вот только с глазами Хенк ничего не мог поделать. Они были похожи на глаза хищника, прибежавшего на запах крови и решающего, кого тут можно сожрать.
– В чём дело, господа? – поинтересовался он у майора Иглза.
– Да вот, новичок отказывается выполнять задание. Наложил в штаны со страху.
Хенк сочувственно взглянул на сжавшегося в кабине паренька:
– В чём дело, сынок? Не можешь побороть волнение? Ничего, это часто бывает в первый раз. А ты думай о том, что тебя ждёт хорошая награда впереди. Как тебя зовут?
– Магнус.
– Сразу видно, ты славный парень, Магнус, – поощрил Хенк. – Ты хочешь получить обещанные деньги и через пару месяцев вернуться домой героем с приличной суммой?
Со страхом покосившись на комэска, молодой пилот кивнул головой, явно больше желая поскорее убраться отсюда, чем заработать обещанные тысячи.
Хенк довольно талантливо продолжил психологическую обработку молодого лётчика. Однако все попытки вдохнуть уверенность в стажёра так ни к чему и не привели. Тот затравленно взирал на южноафриканца из глубины кабины, а потом вдруг попросил слабым голосом:
– Позвольте мне уехать, пожалуйста! Я верну все деньги, как только приеду домой.
Сорокапятилетний мужчина с благородной проседью на висках обречённо махнул рукой и, повернувшись к командиру эскадрильи, тихо, но жёстко произнёс:
– Это ЧП… Раз мокрохвостого щенка нельзя использовать по прямому назначению, устроим показательную акцию устрашения… Давно пора это сделать. Я распоряжусь, чтобы комендант авиабазы арестовал дезертира. А вечером его казнят здесь же. Пусть каждый знает, что его ждёт, если он попробует выйти из игры раньше времени.
Однако даже давно ожесточившемуся сердцем командиру эскадрильи передовых авианаводчиков такое решение южноафриканца пришлось не по душе. Играя желваками, майор Иглз возразил, что это уж слишком.
– Хорошо, что вы предлагаете? – деловито поинтересовался тот, кого приятель Нефёдова Макс Хан назвал самым ядовитым пауком Африки.
– Я возьму его в напарники, – решительно вступил в разговор Нефёдов. – В эскадрилье есть несколько двухместных машин, я воспользуюсь одной из них в качестве учебной.
Майор с явным облегчением поддержал Нефёдова:
– Эрнест (это имя Борис недавно взял себе в качестве псевдонима) прав. Надо попробовать натаскать парня в связке с более опытным профи.
Хенк сделал вид, что рад найденному компромиссному решению. Южноафриканец с симпатией, как и при первой их встрече, посмотрел на Нефёдова:
– Вы нравитесь мне всё больше. Не часто в наше время можно встретить в ком-то такое сочетание благородства и мужества.
Борис вспомнил, как его товарищ Макс Хан предупредил его, когда обсуждался вопрос о зачислении Нефёдова в наёмнический легион: «Поздравляю! Только что ты подписал себе смертный приговор. Теперь Хенк-бомбардировщик знает, что ты мой человек. И этого он тебе никогда не простит, будь ты хоть трижды первоклассный лётчик».
Сегодня Борис перешёл дорогу злопамятному и коварному буру[1], посмев оспорить его решение. Майор Иглз, словно прочитав его мысли, сказал, кивнув на удаляющегося визитёра:
– Представляю, как он взбешён. Вы только что вырвали у него почти заглоченную добычу. Хенка не зря за глаза зовут Глотом. Хотя у него много имён: некоторые знают его как респектабельного бизнесмена мистера Райдера, другие – как южноафриканца Хенка Ван Дер Вольфа, третьи – как безжалостного палача Глота… Он прибежал сюда на запах крови, а уговаривал мальчишку только для вида. Такие, как Хенк, делают карьеру на человеческих костях. Кстати, вы уже выдели радиатор его джипа, украшенный настоящим человеческим черепом? Его патрону – президенту явно понравился бы рапорт о том, что одного из наёмников привязали к столбу возле взлётной полосы, облили бензином и подожгли, чтобы заставить остальных безропотно ходить в безнадёжные атаки, когда партизаны подойдут вплотную к его столице.
Майору Иглзу пришлось повоевать во Вторую мировую войну. Он вспомнил, как в самом её конце немцы предприняли подобную атаку против американской авиации, в которой он тогда служил. Это случилось 7 апреля 1945 года. Группа истребителей «Фокке-Вульф-190» и «Мессершмиттов-109» – всего 183 самолёта из так называемой зондеркоманды вервольф Elbe – предприняла фактически самоубийственный рейд. Ведомые фанатиком полковником Отто Кенке пилоты взлетали под звуки транслировавшихся по радио торжественных вагнеровских мелодий. Похоже, под аккомпанемент третьей части оперного цикла «Кольцо Нибелунгов» – «Гибель Богов» предводитель германских камикадзе ощущал себя самим Зигфридом. А перед этим все лётчики дали письменную клятву таранить вражеские самолёты после того, как будет израсходован весь боезапас. Поэтому брать с собой парашюты им было запрещено. В итоге обратно на аэродром вернулось всего несколько десятков деморализованных пилотов, которые так и не сумели выполнить данное обещание. Как трусов и дезертиров их тут же арестовали гестаповцы и после короткого суда расстреляли… В числе немногих выживших оказался и сам организатор атаки, который умудрился благополучно пережить войну. Впоследствии Кенке даже командовал эскадрой возрождённых люфтваффе западногерманского бундесвера…
Уже через несколько часов вместе со своим курсантом Борис вылетел на задание. В первом и во втором вылете, когда лес под крылом извергал в небо десятки пулемётных трасс, мальчишку почти непрерывно бил колотун. Магнус каждую секунду ожидал, что вот-вот их хрупкий самолёт вспыхнет, как спичка, или разломится пополам. Поэтому вместо штурвала перепуганный юнец сжимал в побелевших руках карманную Библию. Однако их всё не сбивали… Да, бедняге-самолёту каждый раз крепко доставалось, но сидящим в нём лётчикам пока везло. Трижды они тянули к базе, оставляя за собой в небе дымный след. Один раз зенитный снаряд взорвался внутри фюзеляжа. Сидящие бок о бок пилоты слышали, как оглушительно хлопнуло у них за спиной. Однако установленный механиками позади бензобака двадцатимиллиметровый дюралевый лист прекрасно справился с ролью импровизированной брони. Конечно, бронебойный снаряд прошил металлическую перегородку, но она заставила раньше времени сработать его взрыватель. И вместо того чтобы рвануть непосредственно в бензобаке, осколки лишь вспороли несколько слоёв алюминия и понаделали дырок в фюзеляже…
