– Сережа! Картошкин! – все же, не удержавшись, позвал старший лейтенант. – Как там твои бандиты? Ничего не видели?
– Они, товарищ старший лейтенант, встречают вторую группу. Не до наблюдений. Встретились, сейчас что-то обсуждают, руками показывают в сторону села, на небо смотрят – явно темноты ждут. Их сельский снабженец боится, видимо, себя перед соседями скомпрометировать.
– Снабженец, похоже, не единственный, если вторая группа, вдвое большего состава, вышла в другую сторону. Витя, Анфилатов!
– Я, товарищ старший лейтенант!
– Поддерживай связь. Слышишь меня нормально?
– Так точно. Слышимость, словно вы в нашем строю.
– Считай, что так оно и есть, но ситуацию все равно докладывай. Пользуйся техникой, если получил. Привыкай. Где сейчас находишься?
Арзамасцев подтянул к себе кожаный офицерский планшет, раскрыл его и положил перед собой карту, прикрытую прозрачной пленкой. В подступающих сумерках карту видно было плохо, и он подсветил себе маленьким фонариком-авторучкой, чтобы определить движение своего отделения и группы бандитов.
– Миновали еще одну гряду. Небольшую. Направление держим по абрису. Я по карте смотрел. Выбрал путь, чтобы только через небольшие гряды перебираться. Не хочу «светиться». Хотя уже скоро стемнеет…
Карты в этой операции имел не только командир взвода, но и его заместитель, старший сержант контрактной службы Картошкин, и три командира отделения. Нечасто разведвзвод так снабжается картами, но в этот раз штаб расстарался. И это уже само по себе говорило о важности операции.
– Слушай сюда, Анфилатов. До темноты ты обязан сократить дистанцию до приличной. Значит, добавь скорость. Если, конечно, это возможно.
– Невозможно, товарищ старший лейтенант. Идем чуть-чуть за пределом возможного.
– Понял. Я и не сомневался. Работай. Только про доклад не забывай.
– Работаем… – на ходу завершил разговор младший сержант.
Командир разведвзвода не сомневался в словах командира отделения. Если младший сержант сказал, что идут выше предела возможного, значит, идут именно так. Для спецназа ГРУ это нормальное явление. Там все и постоянно приходится делать за пределами своих возможностей. И именно потому на тренировочных занятиях спецназа всегда такие мощные нагрузки. И подгонять отделение смысла нет никакого…
Младший сержант контрактной службы Витя Анфилатов не сомневался, что он вместе со своим отделением в состоянии и догнать, и, если понадобится, перегнать бандитов, идущих, в общем-то, целеустремленно и быстро. Естественно, для себя, своих эмиров, своих товарищей и своих возможностей – целеустремленно и быстро. Но бандиты никогда не умели ходить так, как ходят солдаты спецназа ГРУ, даже если в банде оказывались вчерашние спортсмены. И вообще быстрота передвижения – это характерная особенность спецназа военной разведки. Так что, даже соблюдая все меры маскировки и предосторожности, отделение шло почти в два раза быстрее, чем два десятка бандитов.
Где местность позволяла, где камни были мелкие или крупные просто лежали в отдалении один от другого, там отделение передвигалось бегом, где большие камни лежали часто, темп приходилось сбрасывать и чередовать бег с прыжками и с быстрым шагом. Анфилатов намеревался преодолеть таким темпом как можно большее расстояние, понимая, что подступающая вечерняя и идущая следом ночная темнота лишит отделение возможности поддерживать принятую скорость передвижения. И слабым утешением служила мысль о том, что бандиты с наступлением темноты тоже вынужденно пойдут медленнее.
Темнота застала первое отделение разведвзвода еще до того, как взвод вышел на близость визуального контроля бандитов. Пришлось включить систему ночного видения в бинокле, да и снайпера, младшего сержанта Толика Ратоборцева, попросить прибегнуть к помощи тепловизионного прицела.
Небо не было затянуто тучами. Звезды светили, как всегда бывает высоко над уровнем моря, особенно ярко и излучали какое-то слегка колючее свечение. Но и этот холодный свет позволял все видеть у себя под ногами и не спотыкаться на каждом камне.
– Анфилатов! – снова вышел на связь старший лейтенант Арзамасцев.
– Слушаю вас, товарищ старший лейтенант! – сразу отозвался командир отделения.
– Почему не докладываешь? – Командир разведвзвода спрашивал строго, показывая свое недовольство недостатком получаемой информации.
– А пока и докладывать нечего. Идем маршрутом, скорее всего, через несколько минут встретимся с бандитами, по крайней мере, сумеем их лицезреть визуально. Думаю, что они должны идти с фонариками. Правда, ночь светлая и фонариками пользоваться необязательно, потому контролируем пространство впереди с помощью моего бинокля и прицела снайпера. Все стандартно, товарищ старший лейтенант. Если будут изменения или какие-то сложности, я сразу доложу.
– Хорошо, Витя, работай. Не буду надоедать.
Командир разведвзвода сказал это извинительным тоном. Анфилатов хорошо знал старшего лейтенанта и давно привык к такой манере общения. Вполне деловое общение. Младший сержант за свою службу встречался с солдатами других подразделений армии и видел, что везде отношения солдат и офицеров разные. В спецназе ГРУ тоже, кстати, разные в разных взводах, но в военной разведке как-то меньше чувствуется разница между офицером и солдатами, особенно солдатами и сержантами контрактной службы. А таких в спецназе ГРУ большинство.
Однажды младший сержант слышал, как комбат подполковник Ослов беседовал с пополнением, с молодыми офицерами, и объяснял им:
– Какое главное качество офицера спецназа? Это я вам скажу точно – воевать можно любого научить, хоть офицера, хоть солдата, хоть десантника, хоть военного строителя. А вот чувству ответственности научить трудно. У большинства людей это врожденное чувство. Есть оно или нет его, третьего не дано. Если нет, в спецназе такому человеку делать нечего. Офицер, командир в первую очередь, обязан иметь ответственность за своих солдат. Именно за солдат, а потом уже за задачу, которую перед ним ставит командование. И эта ответственность должна двигать командиром, когда он готовит своих бойцов к самым серьезным испытаниям. Если погибает солдат, то виноват в этом бывает офицер, непосредственный командир погибшего. Кто не умеет отвечать или не готов к такому, пусть лучше сразу пишет рапорт и переводится в любую мирную часть. Хоть в спецназ ВДВ, хоть куда угодно…
Старший лейтенант Арзамасцев эту ответственность имел. Он был жестким командиром взвода на занятиях, иногда даже чересчур жестким, как казалось солдатам. Но становился совсем другим человеком в боевой обстановке. Словно бы вину свою чувствовал за то, что привел взвод сюда, где пули летают и не спрашивают самих солдат, в кого им попасть. Насколько было известно младшему сержанту контрактной службы Виктору Анфилатову, за все время участия в боевых действиях взвод ни разу не понес потерь. В значительной мере заслуга в этом принадлежала командиру взвода, который хорошо готовил своих бойцов…
Только через пятнадцать минут движения в темноте младший сержант Ратоборцев, часто останавливающийся, чтобы поднять свою винтовку с тепловизионным прицелом, сказал, как показалось, громко и возбужденно:
– Вижу бандитов. Идут двумя колоннами.
Арзамасцев тоже услышал это сообщение. И сразу требовательно позвал:
– Анфилатов!
– Минутку, товарищ старший лейтенант. Есть у меня интересные наблюдения, сейчас разберусь. Всем внимание, себя не показывать! У противника бинокль с прибором ночного видения, возможно, даже с тепловизором. Я определить прибор точно не могу, в нашу сторону бандит с биноклем не поворачивается.
– Уверен? – переспросил Арзамасцев.
– Так точно. Ведущий, видимо младший эмир, посматривает в темноту. Вот, дал указание подкорректировать направление движения. Взяли чуть правее. Ищут какое-то место.
– Тепловизор, говоришь… Тогда он должен видеть биологически активный объект.
– Это я понимаю, – отозвался командир отделения. – Но мне не видно то, что видит бандит, скалы мешают. Толик, ты не видишь?
– Мне скалы мешают не меньше, чем тебе, – отозвался Ратоборцев. – А точка наблюдения у меня ниже твоей.
– Двигаемся вперед, до следующей гряды! – распорядился Анфилатов. – Через вершину – бегом, чтобы не дать времени их наблюдателю обернуться. За мной…
Командир взвода против такой команды не возразил, поскольку у него была только карта местности, а младший сержант видел многое визуально и ориентировался лучше. Пока микрофоны доносили учащенное и чуть более громкое дыхание бегущих солдат, Валентин Павлович, не желая сбивать младшему сержанту дыхание, вопросов не задавал. Но Анфилатов, понимая ситуацию, сам доложил.
– Товарищ старший лейтенант, – сообщил он торопливо, – машина перед скалами. Грузовик. И от грузовика группа, кажется, десять человек… нет, одиннадцать… несут какие-то коробки навстречу бандитам с рюкзаками. Это явно условленная встреча.
