Спустя минуту дверь отворилась. Мать ахнула и обняла меня.
– Ты стал похож на отца, – сказала она, разглядывая меня изумленно. – Ты виделся с ним? Это и была твоя… командировка? Я сразу поняла, что ты к нему ездил.
– Ну да, – ответил я, не зная, что еще сказать.
– Далеко это?
– Довольно далеко. На юге. Видишь, даже позагорать немножко удалось. Так, слегка.
– Ничего себе слегка! Ты еще и вырос. А мускулы-то, мускулы…
В прихожей висело большое зеркало. Я остановился перед ним и долго вглядывался в свое отражение. За моей спиной в зеркальном мире виднелись темный шкаф и вешалка с моими старыми куртками. Мне пришло в голову, что все они будут мне малы, придется покупать новые.
– А теперь все кончилось? Ты больше никуда не уедешь? – спросила мать с тревогой.
– Никуда, мама.
– Вот и хорошо. Ты знаешь, пока тебя не было, звонила какая-то девочка… у тебя наконец появилась девочка?
– Появилась, – улыбнулся я.
– А потом еще Петров звонил, с работы. Интересовался, не хочешь ли ты к ним в отдел маркетинга пойти? Младшим аналитиком или вроде того. Но я думаю: если Николай Палыч тебе работу предлагает, так нужно соглашаться…
Она говорила еще о чем-то, но я слушал вполуха. Опустив зачем-то руку в карман, я вдруг нашел там еще кое-что из прошлой героической жизни. Значит, все это и вправду было, подумал я. А то я уже начал сомневаться.
– Да, я же тебе подарок привез, – сказал я матери. – С археологических раскопок.
И вложил ей в руку красивую золотую монетку.
Эпилог,
в котором совершенно другая история продолжается, но не заканчивается
Утро наступило неожиданно, будто кто-то просто взял и сорвал покрывало с этого мира, как снимают платок с клетки попугайчика; графика обновилась мгновенно. Солнечные лучи с легкостью пробивали жалюзи и упирались в глянцевый постер над кроватью.
На постере красовалась полноцветная девушка практически без ничего. Девушка только что вылезла из моря и теперь очень грациозно обнимала то ли кусок мрамора, то ли обломок античной колонны. Очевидно было, что она ждет не дождется своего Одиссея, или кого там обычно ждут девушки в жарком и влажном климате. «Сказка станет вашей», – обещал рекламный слоган.
Когда Фил повесил на стенку этот плакат, отец только усмехнулся.
– Гарик, – послышался голос матери на кухне. – Купи еще зелени, раз уж идешь. И стаканов одноразовых. Потом времени не будет.
– Время всегда будет, – отозвался другой голос – бодрый и жизнерадостный. – Вот только вопрос – хреновое или не очень, ха-ха… Я думаю, надо бы еще вина купить. Пригодится.
«Сегодня же суббота, – поморщился Филипп, ворочаясь в постели. – Чего они носятся? Погодите-ка. Ах, ну да. Мы же собирались за город ехать».
Он сбросил одеяло и уселся на постели. Что-то ему приснилось сегодня ночью, что-то удивительное, только он мало что запомнил.
Дверь приоткрылась. Отец деликатно остановился на пороге. Фил видел его отражение в зеркале: значит, наблюдатель (по закону физики) мог видеть его самого.
Матюшкин-старший завязывал свои достаточно еще длинные волосы в хвостик. Он уже начинал лысеть и старался это скрыть. Зато седина его не касалась. Фирменный огненно-рыжий цвет отца и сына был предметом шуток школьных учителей и соседей-бездельников.
– Филик, ты собирайся пока, – сказал отец. – Мирский нас ждет на трассе часов в двенадцать.
– А-а, – протянул Филипп. – Ясно.
– Ничего тебе не ясно. Он с детьми будет. Ленку ты помнишь, наверно, а младший у них только месяц назад из-за границы вернулся.
– Ленку помню, – буркнул Фил. – А с этим мы почти и не встречались.
На это отец рассмеялся и погрозил ему пальцем:
– Смотри у меня, веди себя прилично. Николай Павлович сам предложил детишек взять, так что ты имей в виду… не кричи сразу, какой ты крутой визионер, лучше помолчи, послушай… У нас намечается сотрудничество. Может, и тебя на работу пристроим.
– Ага, курьером, – пробормотал Фил. – Пиццу развозить.
– А что тебе не нравится? Скутер тебе купили? Купили. Чем дурака валять, будешь по делу ездить… Короче, готовься к походу. Носки надень чистые.
И с этими словами отец покинул сцену. Дверь в прихожей грохнула, стало тихо. Только на кухне рассказывал новости телевизор.
«Согласно статистике, – доносилось оттуда, – далеко не каждая модель выдерживает испытание временем».
Фил встал, потянулся, полюбовался собой перед зеркалом. Затем откинул жалюзи. Внизу крохотная знакомая фигурка двигалась к стоянке. Вот она подошла к черному «форду»-внедорожнику, и тот приветственно мигнул фарами.
У отца был «форд» новой модели, «Escape». Отчего-то Филу нравилось это слово.
Подумав, он вытащил из шкафа новую футболку – черную, с надписью «F.B.I.: Female Body Inspector». Тут его взгляд упал на плакат со сказочной девушкой, и ему оставалось только усмехнуться. Девушка улыбнулась ему в ответ.
* * *
На обочине объездного шоссе взрослые вылезли из машин, Филипп – тоже. Николай Павлович Мирский, заметив его, пришел в восторг. И верно, они давно не встречались вот так, семьями. Фил с тех пор успел изрядно подрасти и поумнеть. Поэтому, сдержанно улыбаясь, он пожал руку Мирскому и отошел в сторону. Даже не поглядел на сверкающий черным лаком джип-«конкистадор» Николая Павловича.
Из третьей машины, пристроившейся поодаль на обочине, никто не вышел. Это был красный «остин-мини» с черной крышей, маленький и лупоглазый, как игрушечный. Лучший автомобиль для богатой девчонки.
Фил с любопытством смотрел, как в «остине» опускается стекло. Девушка чуть младше Фила, в модной курточке и с короткой стрижкой, глядела на его футболку, щурилась от солнца и улыбалась.
– Лен, здравствуй, – произнес Филипп. – Тыщу лет не виделись.
– Здорово. Садись к нам, body inspector.
Ленка и вправду выросла. За рулем она выглядела почти взрослой. И это ей нравилось.
Чтобы Фил смог забраться на заднее сиденье, пришлось вылезти ее спутнику – долговязому темноволосому подростку, который очень учтиво пожал Филу руку, совсем не по-русски. «Ник», – коротко представился он.
– Это мой брат, – сказала Ленка. – Он в Швеции учился. Но он все понимает, не смотри, что тормозит. Просто еще не адаптировался.
Парень смущенно кивнул. В волосах у него блеснул обруч вижн-дивайса. «Наш человек», – понял Фил.
– В Швеции и в «Distant» играют, наверно? – поинтересовался Фил.
– Играют, – отвечал этот Ник, почему-то еще больше смущаясь.
– А ты обычно ведущим или ведомым?
Ник кашлянул.
– Когда как, – выдавил он из себя. – Мы вообще-то играли и в другие игры…
Он не успел договорить, потому что к машине подошел Матюшкин-старший:
– А, ты уже тут, – сказал он сыну. – Ну, молодец. Тогда мы вперед поедем, а вы за нами.
– Ленка, не гони. – Господин Мирский издали погрозил дочке пальцем. Ленка отвернулась.
Предупреждать было бесполезно. На трассе «остин» вырвался вперед и помчался на бешеной скорости, то и дело обгоняя попутные автомобили; на дисплее навигатора мелькали угрожающие надписи. Ленка поглядывала в зеркало, и тогда Фил видел ее профиль, тонкие губы и аккуратный нос.
Он только теперь заметил на панели приборов смешную резиновую лягушку, зеленую, с выпученными глазами, – это был сувенир или талисман, а может, просто ионизатор воздуха – Филипп не знал. Он смотрел по сторонам, на пролетающие мимо столбы, деревья и километровые знаки. Стрелка на большом круглом спидометре плясала вокруг ста двадцати, ветер свистел за стеклом.
Довольно скоро они были на месте. На синем указателе было написано странное короткое слово: «Извара». Съехав с шоссе, «остин» промчался еще пару километров по пустынной грунтовой дороге и остановился у высокого деревянного забора.
– Вот и наша дачка, – пояснила Ленка. – Покупайте рядом. Тут участок продается.
